Привычка свыше нам дана

Пушкин парадоксален. Ну как можно возвеличить, поставить в высокий ряд такую простую, будничную вещь, как привычка, да еще добавив: “Замена счастию она”? То, что на свете счастья нет, а лишь покой и воля, – это мы приемлем, это соответствует нашей пусть и печальной, но гордости. А тут – какая-то будничная служанка на пиршестве богов!..
Но Пушкин психологически точен. Когда ни счастья, ни покоя, ни воли нет – а эти состояния ему были ох как знакомы, – что остается? Да, пожалуй, всего лишь она, привычка жить. Без смысла, без вдохновения. Механически, буднично, на “автопилоте”. Мой друг рассказывал мне, что после смерти матери ему невыносимо было жить. Спасло лишь то, что он твердил себе: надо умываться, почистить зубы…
Привычка свыше нам дана, и в экстремальных, пограничных между жизнью и смертью состояниях она же упорядочивает наш быт, делает приемлемой жизнь бок о бок с родными людьми, зная и уважая их привычки.
Мы чаще всего недооцениваем вот эту будничную, монотонную жизнь, клянем ее на все лады. Но представьте, если бы каждый из нас то и дело взрывался потрясающим творческим взрывом, то вообще бы житья не было, одни взрывы.
В народе говорят: посей привычку – пожнешь характер. Но как? Деревенская педагогика знала как: розгами да стоянием в углу на горохе. Частыми нотациями? Ребенок быстро тяготится ими и слушает вполуха.
И тут я вспоминаю совершенно замечательный эпизод из жизни Фаины Яковлевны Шапиро. В пионерской комнате, где она начала работать, у нее за спиной на подставке стоял цветок. Ясное дело, его сразу же опрокинули и разбили. Никому ничего не сказав, Фаина Яковлевна принесла и поставила новый горшок. Опять вдребезги. Только где-то в пятый раз все вдруг “увидели” горшок с цветами и с тех пор стали бережно его обходить.
А ведь можно было наорать, запретить, табличку повесить. Но тогда такая привычка была бы лишь внешней, от страха наказания. Шапиро же владела удивительным даром естественного воспитания, привычки в ее коллективе рождались как бы сами собой, изнутри.
Кстати, в объединениях, подобных коммуне Шапиро, в их выпускниках не было ни особого самопожертвования, ни героизма, а просто – тихая, скромная привычка делать добрые дела. Естественная и незаметная, как воздух.
Эту привычку не вобьешь розгами, не создашь внушениями (это будет лишь видимость), ее, как дар Божий, можно только поддержать, развить.
Повторим же смиренно за поэтом:
“Привычка свыше нам дана”.

Ольга МАРИНИЧЕВА