Приручение кроликов

Писатель Евгений Водолазкин уверенно занял одно из центральных мест на нашем литературном олимпе. Так повелось с романа «Лавр», где он удивил всех древнерусским колоритом и сам, ранее не замеченный, явился миру. Теперь каждая новая его вещь, а выдает он их регулярно, становится топовой литературной новостью и находит своего читателя, который тут же принимает позу кролика перед гипнотическим обаянием удава.

Тексты, как правило, ровные, но с претензиями на глубокомысленность. Установка, провоцирующая возникновение комплексов у читателя, мол, если не зацепило, то, значит, ты совсем не глубокомысленный человек и выбирай что-нибудь попроще. Но кто в этом признается? Поэтому лучше реверанс отвесить, не убудет же.
Критик Алексей Колобродов подобные тексты называет «английским газоном». В том плане, что книга добротно сконструирована по всем законам и инструкциям, радует глаз своими четкими, понятными и предсказуемыми формами, как 2х2=4. Но всегда от произведения искусства хочется чего-то большего, чем ровная травка истошно зеленого цвета «вырви глаз».
Стилистически и личным высокомерием Евгений Водолазкин (явственно ощущается, что ему пришелся по душе образ литературного небожителя и просветленного гуру) очень близок к другому обласканному критикой и читателями современному автору – Гузель Яхиной. Она уже преодолела разряд яркого и неожиданного дебютанта и на всех парах, прокладывая путь «английского газона», движется по направлению в олимпийский шатер современных классиков.
Брисбен – австралийский город-мечта матери главного героя, выдающегося гитариста Глеба Яновского, в фамилии которого читается отсылка к Гоголю с его русско-украинской судьбой. Этот город – то ли реальность, то ли фантом.
Роман – жизнеописание музыканта Яновского, развертывающееся в двух дневниковых плоскостях: прошлого и настоящего (схожий прием автор использовал в предыдущем романе «Авиатор»). Соответственно читателю предлагается наблюдать становление и хождение в жизнь главного героя, а также угасание, с другой стороны, когда стала развиваться болезнь Паркинсона и затихать музыка. Жизнь в обратном направлении. Звездная судьба Яновского, подобно Брисбену, вполне могла быть мечтой или сном мало чем выдающегося школьного учителя. Дремлющий Паркинсон еще до диагноза…
Сюжет книги, мягко говоря, не увлекающий, он будто сконструирован из мозаичных кусков. Повествование тягучее, без динамики. Хотя в принципе можно было бы «поиграть» с украинским майданом, который раскручивается параллельно, и герой даже попадает на его «гуляй-поле».
Во всей этой ситуации писателю на руку играет дневниковый характер изложения, где проще справиться с этой фрагментарностью и обосновать ее. Такой же конструкцией был и предыдущий роман Водолазкина «Авиатор» – лабораторией, в которой автор проводил эксперимент и пытался вывести ответы на мучающие его вопросы, скорее даже подогнать под необходимый результат. Если начать разбирать, то все его тексты написаны по одним лекалам, где прокручиваются одни и те же мысли о времени, о памяти, только ряженные в различные одежды. Главные герои почти неотличимы друг от друга. Они обозначают свой собственный остров и привлекают к себе Пятницу.
В какой-то момент литератор начинает понимать, что жизненные перипетии его героя далеко не увлекательны и от него впадаешь в зевотное состояние. Тогда и появляется смертельно больная девочка-подросток Вера, прекрасно играющая на фортепиано. Сострадание и сопереживание – это именно те ноты, на которых можно вытянуть к финалу любой текст и при этом высечь искру чувств.
В нарочитом конструировании сюжета и выстраивании натужных комбинаций какого-то киношно-сериального плана и проявляется пошлость. Примеров масса – та же «болезнь» Яновского, которая стала драйвером повествования. Или чего стоит появление молодой украинки из движения Femen в доме музыканта, которая объявила о своей беременности от Глеба. Вслед за ней приезжает классическая украинская мамаша-хабалка с салом и самогоном. Хотя тут, возможно, расчет на экранизацию. Водолазкин, как и Яхина, делает ставку на первейшее из искусств.
Один прием, одна интонация, одна манера, оседлай – и вперед. В ситуации жесткого книжного конвейера удобная стратегия, можно писать на одной волне километрами, по крайней мере, точно выполнишь издательский план. Даже если будет ни то ни се, то информационный шум вокруг, поза надменности и важности, сконструированная репутация-проект сделают свое дело.

Евгений Водолазкин. Брисбен. М. : АСТ, 2018.