«Принц» и «нищий». или Как не стать заложником у собственной мамы

Они есть в каждой школе. Мы узнаем о них постепенно – благодаря болтовне родителей, отдельным фразам учителей, от старшеклассников или школьных техничек. Внешне они ничем не выделяются среди других детей. И все же они другие.

Наталья Ивановна Евсикова – ученый и практик, школьный педагог-психолог. Проблему учительских семей знает, что называется, изнутри. Сегодняшний разговор на эту трудную тему начнем с мини-интервью.

– С моей точки зрения, гораздо проще, когда твой ребенок не учится у тебя. Тогда просто не возникает необходимости разговаривать с ним как с учеником.

– Очевидно, у вас есть такой опыт с собственными детьми.

– Был период – это начальная школа у маленькой, а у старшего 5-й, 6-й классы, когда я работала психологом в той же школе, где они учились. И в какой-то момент поняла, что это невозможно: любые наши отношения сводятся только к школе. Мы ее обсуждаем, непрерывно она присутствует как член семьи. Просто набирается очень большой контекст сегодняшних школьных событий, которые переносятся домой.

– И как вы поступили?

– Я забрала детей. Их школьная судьба сложилась очень по-разному. Мальчик попал в маленькую государственную школу для одаренных, из которой я взяла его через два года в состоянии полной «разобранности». И он стал ходить в обычную «дворовую» школу. (Имею в виду у нас во дворе.) Где спокойно доучился, получив аттестат с тройками почти по всем предметам. Потом поступил на философский факультет МГУ, причем набрав больше баллов, чем нужно, и был отличником с первого курса по последний. И – настоящий шок для меня – стал ленинским стипендиатом.

– А что с дочкой?

– Девица ходила в ту же самую «дворовую» школу, потом вообще перешла в экстернат. Сейчас учится в пединституте.

– Интересно, а как вы себя чувствовали, когда ваши дети перестали все время быть на глазах?

– Дело в том, что, когда ребенок ходит в какую-то другую школу, все проблемы, которые мы обсуждаем, связаны только с ним. «Все у тебя нормально?» Ну, значит, и обсуждать нечего. Если мой ребенок учится в другой школе, я могу себе позволить быть обычной матерью, со своими достоинствами, недостатками, какими-то промахами. В своей-то школе я же «не имею» недостатков.

– Интересовались, что было на уроках, какие отметки получил?

– А чего об этом спрашивать? Я сама учу родителей: вот ты открыл классную тетрадь – и посмотри работу на сегодняшнее число. Если он работал на уроке, там будет какая-то достаточно осмысленная запись, которая имеет структуру и содержание. Если это все обрывки, какие-то куски, непонятно что – вот и ответ на ваш вопрос. И здесь дело даже не в том, что было на уроке, а чем ты занимался. Хотя что было, конечно, понятно, какие-нибудь походы крестоносцев.

Я всегда считаю: сначала загляни в тетрадь, а там выясняй, почему ты не работал? Что тебе мешало? Кто мешал?

Елена КОМАРОВА

P.S.

Предлагаем вам материал Натальи Евсиковой, где автор выделяет несколько типов учительских детей с похожими проблемами и «конфликтными точками». А также нашим читателям, надеемся, небезынтересно будет узнать, кто же такие «учительские внуки».

Они – учительские дети. Они учатся в той же школе, где работают их мамы. Каждый день они вместе приходят в школу, проводят рядом там целый день и почти всегда вместе возвращаются домой. Они обращаются к своей маме, называя по имени и отчеству. Среди типичных школьных проблем им приходится решать такие, которые никогда и не возникнут перед их сверстниками.

То, как сложится школьная судьба учительского ребенка, зависит не только от него, его семьи, его одноклассников, первой учительницы, но и от отношений между учителями, особенностей развития школьного коллектива, его приоритетов и ценностей… С точки зрения психолога, в силу сложного взаимодействия всех этих серьезных факторов учительские дети составляют своеобразную «группу риска». Конечно, есть среди них те, у которых в школе все было замечательно. В других же случаях, не столь удачных, есть много сходного.

По сути дела, можно выделить несколько типов учительских детей с похожими проблемами и «конфликтными точками». И каждому типу ребенка будет соответствовать определенный тип мамы-учительницы. Понятно, что подобная классификация условна, в жизни редко встречаются «чистые типы». Однако в основе ее лежат достаточно сильные и очевидные тенденции.

Итак – «заложник». Чаще всего встречается в начальной школе. Как правило, это первый ребенок в семье. Его классная учительница заметно старше его достаточно молодой мамы, которой очень хочется, чтобы ее сын был во всем безупречен. В столь желаемой ею безупречности она надеется видеть отражение своего профессионального уровня, равенства с коллегами – «надо же, какая молоденькая, а какого чудного ребенка воспитала!». И поэтому любое, даже самое невинное замечание в адрес своего ребенка воспринимается ею как прямое указание на собственные профессиональные промахи. «Не доучил, забыл принести карандаш, – конечно, маме не до тебя!» «Шалил на переменке – немедленно идем разбираться к маме в класс…» Его молодая мама-учительница, действительно еще не так давно вернувшаяся в школу из отпуска по уходу за ребенком, не может найти в себе достаточно сил или уверенности, чтобы развести свои две основные роли – профессиональную и родительскую. Их смешение приводит к постоянному чувству тревоги, недовольства, раздражения… Ее сын (гораздо реже – дочь) становится «заложником» плохого маминого настроения – ведь даже похвала не столько радует ее, сколько усиливает недовольство: «Ведь может же, но почему же не всегда?!»

Проблемы с «заложником» могут уменьшиться при переходе к обучению в средней школе. Там много учителей, больше точек зрения. Да и сам ребенок подрос, его поведение стало гибче, богаче в своих возможностях. Однако, если действия нового классного руководителя будут продолжать «линию» начальной школы, «заложник» просто обречен на протест, начиная с обмана и заканчивая куда более серьезными проступками.

При устойчивом неблагоприятном развитии событий переход в другую школу становится для «заложника» наиболее адекватным способом решения наболевших вопросов.

«Принц» – встречается в любом звене школы. Главная особенность – мама является классным учителем своего ребенка в начальной школе и классным руководителем в средней. Всем в классе (и детям, и родителям) известно «кто есть кто». При этом родители негласно занимают общую позицию – «ну уж для собственного-то постарается!». Дети внешне вполне доброжелательны к «принцу» – зачем портить отношения с учительницей? А «принц» сталкивается с основной проблемой – искренности отношений. «С кем дружить? Они хотят дружить со мной из-за меня или из-за мамы?» – вот те вопросы, которые неизбежно встают перед «принцем» (особенно в подростковом возрасте) и которые никогда не будут до конца решены им. «Принц» не может позволить себе обычную мальчишескую драку, даже самую справедливую, а «принцесса» – школьного романа. Даже простое дело – пригласить одноклассников к себе домой – становится весьма сложным вопросом. А как поделиться с мамой своими школьными переживаниями – вдруг сочтут, мягко говоря, ябедой или вовсе доносчиком? Хорошо если «принц» – мягкий, послушный, ведомый мамой ребенок. А если он обладает сильным и самостоятельным характером – здесь конфликты и с мамой, и в классе неизбежны. Хорошо если у мамы развито чувство справедливости, границ допустимых требований. А если нет? Если она вольно или невольно подталкивает «в спину» своего ребенка, выдвигает его в лидеры, облегчает ему жизнь, многое решая за него?

Но может быть совсем по-другому, когда «принц» начинает использовать свое положение в классе, прямо или исподволь манипулировать одноклассниками…

При неблагоприятном развитии событий из класса, где учится «принц», отдельные дети потихоньку начинают переходить в другие школы, причем, как правило, под весьма благовидными предлогами. А перед мамой «принца» стоит все тот же вопрос – как развести профессиональную и родительскую роль?

Наталья ЕВСИКОВА, педагог-психолог школы №1243, научный сотрудник факультета психологии МГУ, мама двоих взрослых, вполне успешных детей

Окончание следует