Придорожная трын-трава

– Ваш “клиент” с полуночи здесь. Вот он, полюбуйтесь!

Дежурный, капитан Алексей Полеводов, распахивает тяжелую дверь. За ней – маленький коридорчик и две камеры предварительного заключения. Коридорчик упирается в окошко, на подоконнике которого съежилась чья-то маленькая фигурка.

Господи, да что же это такое! Из-под натянутого до бровей капюшона бурой от грязи “аляски” на меня с любопытством смотрит совершенно чумазый мальчишка. Левый рукав его “королевского прикида” оторван чуть выше локтя, и тело прикрывает лишь тонкая прослойка поролона, тоже грязного и местами рваного.

– Тебя как зовут?

– Толик. – Мой новый знакомый чуть подвигается, высвобождая мне место на своем “курином насесте”.

По словам Толика, ему 13 лет. Хотя верится в это с трудом: уж больно худенький и щуплый на вид. Зато общительности ему не занимать, он охотно рассказывает свою историю, явно пытаясь изобразить из себя бывалого, умудренного жизнью “кадра”. Трудно с первого раза понять, где в его словах правда, а где ложь.

– Чего “менты” ко мне прицепились, не пойму? Вчера на вокзале в туалет зашел, а меня там и сцапали. Мы с мамкой недалеко живем, квартиру трехкомнатную снимаем. Еще отчим с нами. Мамка все работу ищет, хочет техничкой устроиться, тогда квартиру выкупим,нам еще 15 тысяч осталось. Мамка у меня не пьет, она пиво любит, а водочку только иногда, с отчимом. Деньги нам двоюродный брат дает, он в ночном клубе, барменом, да я сам кручусь-верчусь, зарабатываю. Вон вчера на станции вагон разгрузил, 450 рублей дали.

– Будет врать-то! Где тебе вагоны грузить, тебя ж ветром сдует…

– Вы не смотрите, что я худой. У меня сила – во!.. – Толик сгибает руку в подранном рукаве, демонстрируя предполагаемый бицепс. Потом с сожалением смотрит на лохмотья своего наряда. – Это меня вчера пацаны на вокзале побили. Все деньги забрали. У них нож с собой был. Еле вырвался…

– Ты когда в последний раз в школе был, грузчик?..

– Давно. Я всего три класса закончил. Мне мамка говорит – вот на ноги встанем, тогда учиться пойдешь. Я в школу люблю ходить! Помню, там тепло было и кушать давали.

Вот заработаю много денег, обязательно дом себе куплю, кучу конфет, сыра с колбасой и на шофера выучусь…

Педагогическая поэма

Нашу идиллическую беседу прервало появление капитана Игоря Витко, начальника отдела правонарушений несовершеннолетних Приморского линейного управления внутренних дел на транспорте. Каждое утро Витко или его подчиненные, как на работу, ездят на железнодорожный вокзал за свежим “уловом”. Который редко когда меньше двух, а то и трех человек.

– Давно “гоняешь”? – профессионально оценив Толика, спрашивает Игорь Сергеевич. – Вроде еще не завонялся…

– Два дня. – Не моргнув глазом отвечает Толик, десять минут назад уверявший меня, что ушел погулять из дома буквально вчера утром. И, не ожидая следующих вопросов, добавляет.

– Моя фамилия Плахота, я тут рядом, на улице Толстого, живу. Отпустите меня, а то мамка волнуется!

– В отделение проедем, там разберемся.

В детской комнате Толика ждал сюрприз.

– Ба! Знакомые все лица! Набокин, опять ты к нам пожаловал? – такими словами встретил нашего малолетнего “штирлица” капитан Виталий Парфенов. – Что-то ты, брат, зачастил. Я же тебя три дня назад к родителям в село отвез, а ты, как штык, здесь! Мне по твоей милости снова командировку туда выписывать? Что ты на этот раз свинтил? Опять крышку с вагона?

Оказалось, именно за этим “благородным” занятием Анатолия застукали в его прошлый визит во Владивосток. Однако в возбуждении уголовного дела по малолетству (как выяснилось, Толику не так давно исполнилось 12) отказали. И, выяснив настоящий адрес, решили просто отослать домой. Угадали, как раз!

Для ребят типа Толика Владивосток – просто земля обетованная. Сюда в неимоверных количествах стекаются все неблагополучные мальчишки и девчонки со всего Приморского края. Это потом они распыляются в городской сутолоке, протягивая к прохожим грязные ладошки, и в лучшем случае тихим голосом просят копеечку. В худшем – так же тихо залезают в карманы и сумки, а то, собравшись стайкой, раздевают и обирают ночами либо пьяных, либо возвращающихся из ночных клубов благополучных маменькиных сынков. Это называется – “добровольно” меняться одеждой. Чаще всего происходит “обмен” без всякого сопротивления. Потому что жестокость маленьких бездомных волчат зачастую гораздо круче, чем у матерых взрослых преступников. Надо ли говорить, что повальное воровство цветного металла – это тоже “законный” бизнес бомжующих малолеток.

Но это все потом. Сначала практически все они, по неопытности, проходят через вот эту самую “детскую комнату” милиции на транспорте.

По словам Игоря Витко, в 1997 году работниками правоохранительных органов “по назначению”, для “профилактической беседы”, было доставлено 2188 детей, в 1998 году – 2649, в 1999-м – уже три тысячи сто восемь (!), причем подавляющее большинство мальчиков, реже – девочек были совсем не из тех, кто случайно на вокзале потерял маму.

– За три месяца текущего года наш “улов” составил пока 599 человек, – говорит Игорь Сергеевич. – Набокин мог бы считаться юбилейным, шестисотым, если бы не попался во второй раз. И сколько бы мы ни отправляли мальчишек, подобных ему, домой, они будут возвращаться во Владивосток снова и снова. Что им делать в селах или маленьких городишках, в семьях, где родители или пьют, или перебиваются без работы с хлеба на воду? А тут они короли! Вы не смотрите на их затрапезный вид. Эти чумазые ребятишки в месяц больше меня зарабатывают.

Теперь мне стали понятны утренние откровения моего знакомца Толика о том, что из всех спиртных напитков он предпочитает недешевое ленинградское пиво “Балтика”, а на закуску – жареный кальмар. А что куртка драная, так ведь это, оказывается, не одежда вовсе, а рабочий инструмент. Так и денег больше соберешь, и соврешь убедительнее…

Социальные кошки-мышки

По размаху детской беспризорности Россия вот-вот догонит суровую годину после гражданской войны. Увы, действительность не дает поводов к оптимизму… Впрочем, чего там горевать о будущем, когда во весь голос впору кричать прямо сейчас. Весь вопрос – куда? Потому как обращаться в сторону социальных служб, на мой, возможно, субъективный взгляд, – бесполезная трата сил, нервов и времени.

По линии милиции все обстоит довольно просто. Из ведомства капитана Витко бомжующим подросткам путь один – в приемник-распределитель. Там их отмоют, накормят, а потом, разыскав родителей или адрес детского дома, отправят по назначению. В приемнике жизнь не сахар: курить нельзя, пить – тем более. Поэтому “генералы вокзальных карьеров”, вернувшись через некоторое время в город, уже становятся осторожнее и всеми силами пытаются не попасть в сети, расставленные для них милицией. Зачастую им это удается. Причем происходит последнее, как ни странно, не без участия той самой пресловутой “социальной помощи”…

Так, вся бездомная ребятня во Владивостоке знает американку Рэйчел. Эта достойная гражданка США вот уже не первый год кормит малолетних бродяжек. Говорят, делает она это за счет собственных средств. Что в сущности не так уж и важно. Суть в другом – почти каждый день к памятнику Ленину на том же ж.д. вокзале в полдень подъезжает микроавтобус, из которого заранее собравшейся ребятне раздают пропитание. Кроме этого, действует стационарный пункт в одной из “хрущевок” на окраине Владивостока. Это как страховочный вариант – кальмара с “Балтикой” там, конечно же, не подают, но если “по бабкам” день вышел неудачный – с голоду пропасть не дадут. А потом волен опять идти на промысел. Весьма гуманно. А самое главное, удобно, не правда ли?..

В краевом центре социальной реабилитации примерно на 80 человек сотрудников где-то столько же детей. Так называемый “бомжатник” там развели недавно, с начала этого года. По отзывам, большинство ребятишек в центре и впрямь расцветают. И как же им должно быть невыносимо больно, когда через три-шесть месяцев добрые социальные службы пинком возвращают их на ту же помойку, откуда взяли?!

Я не удивлюсь, если именно пребывание в подобных центрах для многих детей служит последней каплей, после которой они готовы бежать из дома хоть на край земли. Не ведая, что для многих этот путь станет последним.

Смерть на зерновозе

– Год назад был у нас мальчик, Анисламов Рустам, из Фроловки, под Партизанском. 1988 года рождения, совсем еще маленький, но обаяния – море. Улыбнется, голосок пожалобней сделает – рука сама в карман за деньгами тянется! Врун выдающийся, мы замучились его истории через день выслушивать. Матери у него не было, жил с отцом и мачехой, а в общем-то, сам по себе, никому не нужный. Во Владивосток ездил, как на работу, тем и кормился. Однажды в электричке сознание от голода потерял, загремел в “тысячекоечную”. Мы дело завели, стали проверять, не было ли злого умысла, покушения на жизнь или чего подобного. И стал я к нему в больницу ездить, показания снимать, и не то чтобы привязался, но отношения стали человеческие, не служебные. А уж как его соседи по палате полюбили, просто слов нет! Выписывался, два чемодана вещей ему нанесли. Я его прямо из больницы домой на поезд провожал. И пока ехали, помню, все ему лекцию читал, мол, хорош по путям, как заяц, скакать… Допрыгаешься! Это в конце августа было. А 10 октября он снова вернулся во Владивосток и зачем-то полез на крышу зерновоза. Может, деталь какую хотел скрутить… Током шарахнуло. 27 тысяч вольт. 75% ожогов тела. Через два дня умер, не приходя в сознание. За прошлый год только на нашей линии 10 подобных случаев…

Капитан Игорь Витко так и не смог дать мне ответ, видит ли он из всего этого хоть какой-нибудь выход?

Лада ГЛЫБИНА