Превыше веры

Продолжение. Начало в №42-49 «Учительской газеты»

Если углубиться в труды любого из людей, отнесенных историей к категории великих, непременно находишь у них мысли об образовании и воспитании. Самый простой пример – наш Лев Толстой. Отмеченный славой лучшего романиста, он известен и как основоположник теории свободного образования. Или отец русской хирургии Николай Пирогов, который в середине ХIХ века перевернул цели образования – от подготовки производителя до воспитания человека. О нем говорили, что «он во время войны резал руки и ноги, а после войны приставляет головы». История хранит немало таких имен.

Философом просвещения Иммануила Канта назвал один из самых влиятельных мыслителей прошлого столетия Карл Поппер. Для многих Кант – абстрактный теоретик, размышляя над понятиями которого «вещь в себе», «чистый разум» или формулой «мир конечен, но не имеет границ» легко сломать голову. Менее известно, что его первая книга «Всеобщая естественная история и теория неба» заложила основы так называемой кантовско-лапласовской гипотезы о происхождении Солнечной системы. В ранних трудах Канта раскрываются причины землетрясений и приливов, генеалогия животных. Тема его магистерской диссертации – «Об огне». И только позднее он увлекся проблемами познания, с головой ушел в философию воспитания и обучения.

Педагогическая сторона его таланта также значительна: девять лет работы домашним учителем и 39 лет – в Кенигсбергском университете: 48 лет педагогического стажа, как сказали бы сегодня. В университетской истории Канта есть интересная деталь – вначале он был принят на работу экстраординарным (то есть получающим деньги только от слушателей, а не по штату) доцентом и лишь спустя 15 лет назначен на пост ординарного профессора, куда зачисляли выдающихся ученых. Такой институт профессуры сейчас стал возрождаться в крупных университетах России. В Высшей школе экономики, например, даже есть Коллегия ординарных профессоров из числа самых мудрых преподавателей. Она определяет стратегию развития вуза.

В Кенигсбергском университете существовало правило, обязывающее каждого профессора раз в неделю читать двухчасовую лекцию по педагогике для студентов. Именно по педагогике, и здесь заложен глубокий смысл. Ученое звание «профессор», как известно, присваивается за заслуги в преподавательской деятельности. В англоязычных странах термин «профессор» синонимичен термину «преподаватель». Поэтому вполне логично предъявляемое к профессорам любого научного профиля требование знать и развивать педагогическую науку. Можно было бы подумать о возрождении такой традиции в России, ведь многим выпускникам вузов придется впоследствии тоже преподавать.

Полезно вспомнить также, что в некоторых странах педагогика вводилась в учебный план средней школы в качестве обязательного предмета, широко обсуждалась проблема всеобщего педагогического образования. Так, в женских гимназиях России 60‑х годов XIX века окончившим семь классов давалось право быть учительницами начальной школы, а выпускницы восьмого класса получали диплом домашних учительниц.

У Иммануила Канта есть работы, прямо посвященные образованию и воспитанию. Среди них обычно выделяют лекции «О педагогике», перевод которых сделан академиком РАО Борисом Бим-Бадом. Есть и небольшое эссе с названием «Ответ на вопрос: что такое просвещение?».

Если попытаться вывести из философско-педагогического наследия Канта основную мысль, то ею станет идея воспитания. «Величайшая и самая сложная задача, – утверждал Кант, – решение которой стоит перед человечеством, – задача воспитания». Казалось бы, мысль тривиальная, но она и сегодня представляет собой клубок противоречий, к сожалению, замалчиваемых. Пока преобладает мнение, ошибочно вписанное в Закон «Об образовании в РФ», о том, что воспитывает школа, а не общество. С нее в основном за то и спрашивают, за результаты ЕГЭ – не так жестко. Кант же считал воспитание задачей человечества, а не только образования.

«Позитивную функцию в воспитании выполняет обучение», – пишет Кант. Заметим, обучение, по Канту, – лишь функция более сложной задачи, то есть воспитания. Иное читаем в нашем законе (ст. 2), где воспитание и обучение трактуются как самостоятельные части образования. «Воспитание включает в себя формирование поведения и обучение, – еще раз подчеркивает Кант миссию обучения как части воспитания. И сдержанно добавляет: – Создание теории воспитания – прекрасный идеал, и не беда, если мы не в состоянии осуществить его немедленно».

Как и во времена Канта, мы сегодня вправе фиксировать отсутствие научно осмысленной и адресованной всему обществу теории воспитания. Правительство в 2015 году приняло составленную из малосодержательных лозунгов и общих рекомендаций Стратегию развития воспитания в Российской Федерации на период до 2025 года, но ее уже мало кто помнит. Цели в ней определены узкими национальными рамками: «приоритеты государственной политики в области воспитания», «формирование общественно-государственной системы воспитания, учитывающей потребности российского общества» и т. п. Кант же считал, что «правильный план воспитания можно разработать только с общечеловеческих позиций». Это замечание содержит важный методологический посыл, если рассматривать его на фоне обсуждаемых в последние годы концепций России как суверенного государства или отдельной цивилизации, с которых легко соскользнуть в национализм. Призыв Канта к воспитанию на общечеловеческих идеалах требует также более внимательной оценки понятия «патриотизм», предлагаемого сегодня в качестве общенациональной идеи. Патриотизм – важный критерий здоровья любого государства, он как нормальная температура, которую человек не замечает, пока не заболеет. Интересное суждение по этому поводу высказал писатель Виктор Ерофеев: «В Западной Европе нет патриотизма среди обычного населения, но есть патриотизм среди ультраправых сил». Навязанные принудительно радикальные формы патриотизма опасны, они способны превратить его в национализм, подобный разгромленному фашизму или еще здравствующему исламскому фундаментализму. Это их фанат в октябре отрезал голову учителю во Франции.

Кант разделяет воспитание на общественное и частное (семейное). Первое, в его понимании, осуществляет только передачу знаний, это обучение, оно происходит в школе. Второе помогает применять полученные знания на практике, это воспитание, и оно осуществляется в семье. Далее (внимание!) Кант формулирует заслуживающее особого внимания положение: «Целью общественного образования должно быть повышение качества семейного воспитания». Неожиданное, но стратегически точное целеполагание функции образования как части воспитания, подчеркивающей в воспитании приоритет семьи, но не школы, как это следует из Закона «Об образовании в РФ». Кстати, мысль Канта полностью воспроизведена в ключевом положении Конституции России (ст. 67.1) об «обеспечении приоритета семейного воспитания», которое в законе почему-то опущено.

Семейное воспитание, по Канту, требует учета своих отрицательных сторон. «Родители обычно воспитывают своих детей таким образом, чтобы они могли приспособиться к современным им жизненным условиям, какими бы плохими они ни были». Верное замечание, родители обычно стремятся к повторению в своих детях собственного «я», воспитывают их с ориентиром на прожитое, а не на завтрашний день.

Нельзя оставить без внимания мысли Канта о месте религии в образовании. «Целесообразнее, – считал он, – чтобы дети даже не слышали имени Божия прежде, чем их ознакомят с целями и назначением человека, дадут развернуто информацию о мироздании». Известно, что религия основана на вере, своего рода стерео­ти­пах. Закрепление их в сознании еще недостаточно развитого человека может сформировать привычку к линейному мышлению, лишенному стремления к всестороннему познанию.

О таких, как Кант, вошедших в историю гигантах мысли порой складывается впечатление как о баловнях судьбы, богатых и изнывающих от безделья, которым от смертельной скуки оставалось только мечтать и философствовать. Судьба Канта, как и его соотечественника Ницше, опровергает это.

Оба имели сложное детство, воспитывались без отцов. В 13 лет Кант потерял и мать, притом что в семье было 11 детей. Исповедник матери заметил одаренность мальчика и устроил в латинскую школу, где Кант проучился с 8 до 16 лет.

Оба в начале жизни бедствовали. Андрей Кончаловский в очерке о Канте писал: «Зарабатывал чем придется. От репетиторства до игры на бильярде и в карты. Иногда, чтобы выйти в город, просил у друзей ботинки, своих не было». Кант имел прозвище «прусский затворник», поскольку он никогда не пересекал границ Восточной Пруссии.

Оба обладали слабым здоровьем. Ницше после 35 лет «не видел на расстоянии трех шагов впереди себя». Кант не видел левым глазом и, когда обедал у соседа, купца Мотерби, именно справа от себя усаживал одну из хорошеньких обитательниц дома.

Оба не были женаты. Кант якобы говорил: «Когда я хотел иметь жену, не мог ее содержать, а когда уже мог – то не хотел».

Не без гордости можно заметить, что одно время Кант был нашим соотечественником! Сохранилось прошение на должность профессора, которое он адресует императрице Елизавете: «Всесветлейшая, великодержавнейшая императрица, самодержица всех россиян, всемилостивейшая императрица и великая жена! С кончиной блаженной памяти профессора Кипке освободился пост ординарного профессора…» И получает этот пост. Дело в том, что во время Семилетней войны (1758-1762) Кенигсберг находился под юрисдикцией России.

Ни один биограф не забывает отметить пунктуальность Канта, перераставшую в болезненный педантизм. Кант был человеком-маятником, жители Кенигсберга сверяли время не по часам на городской ратуше, а по моменту выхода Канта на прогулку. За полвека он опоздал на прогулку только два раза: когда зачитался Руссо и когда был взволнован вестью о Французской революции.

Подъем ровно в 5 часов утра, лекции – в семь! Кант ел один раз в день. Нарушить порядок – трагедия. Однажды, когда слуга не вовремя принес обед, у Канта случился настоящий сердечный приступ.

Кант сам отвел себе 80 лет жизни и умер, не дожив до срока всего два месяца. «Дисциплина не есть рабство», – утверждал он. Здесь можно говорить о педагогике самотворения интеллекта, способного дисциплинировать себя во всем.

Поппер описал картину прощания с Кантом: движение в городе было приостановлено, под звон колоколов за гробом следовала не виданная ранее процессия. «Этот сын ремесленника был похоронен, как король», – вспоминает Поппер. Глубоко почитаемое отношение к философу просвещения сохранилось, молодожены обязательно посещают могилу Канта у стен Кафедрального собора и возлагают цветы как к главной святыне города.

Канта иногда сравнивают с Сократом. Оба обвинялись в покушении на религию и в нравственном разложении молодежи. Оба считали себя невиновными и боролись за свободу мысли, которая для них значила нечто большее, чем просто отсутствие насилия, она была единственно достойным образом жизни.

Игорь СМИРНОВ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО

Читайте в следующем номере очерк Игоря Смирнова «Теория свободного образования. От утопистов до Льва Толстого».