Предназначение. или Страдивари живут среди нас

На все руки мастер – это про Алексея ЛЕЛЯЕВА. Он и «физик», потому что окончил чисто технический вуз, и «лирик», ибо всю жизнь связан с музыкой, и педагог, поскольку работает с детьми, и бас-гитарист, который играл в нескольких известных коллективах. А еще он занимается реставрацией и ремонтом музыкальных инструментов.

Начиналось все, однако, по весьма знакомому многим сценарию: тягостные занятия в музыкальной школе по классу скрипки и острое желание увильнуть от этого дела любым способом. Оказалось, проще всего – свернуть что-нибудь в инструменте, но так, чтобы потом все можно было легко исправить. С этого, собственно, и началось изучение конструкции скрипки. Ведь если ты отлично знаешь, как что-либо сломать, тебе не составит труда это восстановить.

А вот чего действительно хотелось, так это научиться мастерски играть на гитаре.

– Алексей Владимирович, что же мешало просто взять и сменить скрипку на гитару?

– Хорошая скрипка у меня уже была, а вот с гитарой проблема. Отечественная, за 15 рублей, гарантировала лишь дворовый, любительский уровень исполнения. Профессиональная же, которая мне нравилась, стоила в 20 раз дороже. К тому же инструменты подобного класса практически целиком шли из-за границы и предназначались отнюдь не для любителей. Простому смертному были с трудом доступны наши «уралы» и «тоники», в лучшем случае гэдээровские и чешские «кремоны» и «редстары», а вот такую знаменитую американскую марку, как «фендер», могли себе позволить лишь единицы.

Поэтому пришлось закатать рукава и попытаться сделать собственную электрогитару. Первая, самодельная, звучала весьма неплохо, однако выглядела ужасно. Ну а потом пошло-поехало – одна, другая, третья…

Но все это делалось исключительно методом проб и ошибок. Качественно новый подход, с использованием теоретических основ и технических средств, я стал практиковать уже после армии, когда поступил в Московский институт радиотехники, электроники и автоматики. В частности, рассчитывал акустические системы, «лепил» усилители, паял гитарные темброблоки и так далее.

– Как вы считаете, почему у нас не было собственных профессиональных инструментов? Технологическая база не позволяла или мастерства не хватало?

– Полагаю, все это издержки классического советского подхода к производству. Были единичные мастера, которые работали на фабриках и вкладывали душу в то, что делали. Но ведь серийное производство – это прежде всего план. А когда речь идет о выполнении плана, качество уже не важно, да и материальное стимулирование сводилось к небольшим премиям и почетным грамотам. Сейчас несколько иная ситуация: больше сделаешь – больше получишь. Однако это тоже не лучшим образом сказывается на качестве продукции. Просто потому, что мы так привыкли. На Западе же существует такое понятие, как престиж фирмы. Если какому-нибудь клиенту не понравится твоя продукция, он просто перестанет покупать у тебя товар и уйдет к конкуренту и вдобавок ославит на весь мир.

– Но ведь мы как-то умудрялись выходить из ситуации…

– Проблему отсутствия качественных товаров у нас тогда решали либо фарцовщики, либо народные умельцы. Выручали частные мастера, которые делали инструмент на заказ. Однако, на мой взгляд, подобное занятие гораздо ближе к хобби, чем к ремеслу. Чтобы сделать нормальный инструмент, нужны время, настрой, желание. Ты вкладываешь в него душу и думаешь прежде всего о качестве, а вовсе не о том, за какую сумму сможешь продать и сколько штук успеешь сделать в месяц. Гварнери, Страдивари, Амати ведь не ограничивали по времени, потому и каждое их изделие – шедевр.

– Вам встречались их скрипки и гитары?

– Да, была скрипка. Хотя не целиком: верхняя дека от Страдивари, а все остальное – от другого, более позднего мастера Жана Вильома.

– С какими бедами к вам обычно обращаются люди?

– С самыми разными. Причем приносят все – от изделий советской мебельной фабрики до уникальных гитар тысяч за сто, старинных альтов, виолончелей. Довольно интересно бывает переключаться с какого-нибудь современного изделия на раритет XVII века. Наиболее стандартная проблема – трещина, скол, царапина, вмятина, как правило, вследствие неосторожного обращения. Помню, один ученик принес гитару за 2500 долларов с треснувшим в нескольких местах грифом. Оказалось – шел по льду, поскользнулся и упал прямо на чехол с гитарой. Тут ничего не сделаешь, конечно. Но все починили в итоге, играет до сих пор.

– Полагаю, чтобы ремонтировать все это, требуются какие-то не менее уникальные инструменты.

– Необязательно, достаточно обычных добротных стамесок, рубанков, струбцин… Главное ведь не столько столярный или слесарный инструмент, сколько умение работать им. Наверное, где-нибудь существуют специальные профессиональные устройства, но я вполне обхожусь универсальным станком, который купил еще в советские времена в «Детском мире», помнится, за 32 рубля. К нему можно пристраивать разные пилы, фрезы, наждак и так далее. На самом деле шикарный инструмент хорош тогда, когда ты создаешь серию изделий на потоке и занимаешься только этим. Если когда-нибудь до этого дойдет, тогда, конечно, я куплю себе все необходимое. А когда речь идет о единичных и весьма разных экземплярах, зачем загромождать квартиру?

– Ремонт – это ведь не только физика, но и химия. Говорят, что секрет звучания многих скрипок заключается в особом составе лака, которым они покрыты.

– Нет, это массовое заблуждение. На самом деле от лака требуется всего лишь одно: защитить инструмент от влаги и механических повреждений. И в лучшем случае он просто не портит звука. Самое же чистое, глубокое и насыщенное звучание дает обычная нелакированная древесина. Но в этом виде ее оставлять нельзя, ибо царапины, жучки, вода и прочая пагуба угробят инструмент.

Лак для акустических инструментов я могу и сам составить, тут никаких премудростей нет, в книгах старых мастеров есть рецепты. Однако иногда гораздо проще воспользоваться услугами тех, кто занимается этим профессионально. В частности, я знаю одну небольшую фирму по производству музыкальных инструментов и не раз приносил туда свои изделия, чтобы их покрыли полиэфирным лаком. В этом смысле разделение труда вполне оправданно. Правда, полиэфирные, полиуретановые и им подобные лаки подходят только для электрогитар.

– А какую древесину лучше использовать?

– Это в зависимости от инструмента. Для скрипок оптимально сочетание ели и клена. Что касается гитар, то для верхней деки лучше подойдет ель, сосна или кедр. Фанеру я вообще стараюсь не применять – у нее мутноватый, тусклый звук, который приходится вышибать, выжимать. Когда делал безладовую бас-гитару, работал с другими породами: гриф – из дальневосточного мелколистного клена, дека – из сосны с силовой вставкой из березы со шпоном красного дерева. А вот здесь у меня хранится «золотой запас» – великолепно выдержанная липа, которую приобрел по случаю у профессиональных столяров еще в 1996 году. Я тогда вложил в эту покупку последние деньги, зато вот она, родимая, аж светится вся! А вот бук, дуб и невероятно твердая береза – когда начинаешь строгать, лезвие рубанка очень быстро «садится».

– Существуют ли какие-то национальные особенности конструкции инструмента?

– В гораздо большей степени это зависит от музыки, которую на нем исполняют. Скажем, гитара-классика – это одно, фламенко – это другое, блюзовая – это третье, цыганская – четвертое. Вот, например, у меня висит маленькая цыганская гитара (в фильме «Жестокий романс» можно увидеть нечто подобное). Это довольно любопытный инструмент, которому больше ста лет; лет двадцать назад он был найден на улице, у помойки, ребята им в футбол играли. Отобрал. Восстановил.

– Многие профессионалы утверждают, что между человеком и музыкальным инструментом устанавливается незримая и двусторонняя связь…

– Да, это бесспорно. Хотим мы в это верить или нет, но музыкант с инструментом – единое целое, и человек свою собственную энергию выражает с помощью инструмента, который в свою очередь помогает ему раскрыться. Если нет этого единения, вряд ли можно передать все что хочешь – инструмент просто не будет звучать. У верующих людей существует понятие «намоленная икона» – так и здесь, гитара, виолончель, альт, скрипка и так далее обладают собственной энергетикой, которая во многом зависит от того, кто ею владел раньше. Конечно, не каждому дано быть в абсолютном слиянии со своим инструментом. Но лично я, например, всегда замечаю: если кто-либо другой играл на моей гитаре, она звучит уже не так. И вряд ли это можно считать предвзятым отношением, ревностью или суеверием – люди и вправду по-разному влияют на инструмент. У одного дома простенькая гитара, он берет мою, хорошую, наслаждается игрой, получает искреннее удовольствие – и в результате гитара тоже начинает звучать лучше, эмоциональнее. А кому-то совершенно наплевать, из чего извлекать аккорды, поэтому после него инструмент какое-то время приходится разыгрывать, раскрепощать. Может быть, сторонний человек и не ощутит разницы, но я сразу замечаю. Не случайно же скрипки Страдивари доверяют только самым выдающимся исполнителям.

– Алексей Владимирович, что вам все-таки больше нравится – ремонтировать старые или создавать новые музыкальные инструменты?

– Наверное, ремонтировать, хотя это две стороны одной медали. В постперестроечные времена приходилось туго – ни зарплаты, ни работы. Помню, я тогда снял со стены бас-гитару, которую делал лично для себя, и отнес в магазин. Приняли, и даже неплохо заплатили! Изготовил еще несколько штук, специально на продажу. Постепенно жизнь наладилась, и отпала необходимость делать что-то с нуля. Кстати, вот этот бас, с которым я сейчас выступаю, тоже был сделан на продажу. Но… остался, прижился и с тех пор постоянно в работе. Вот уж действительно, случайностей не бывает…

– У вас есть ученики?

– Я никого не учу, как делать инструменты и как их ремонтировать, поскольку это мое, личное. Да никто и не спрашивал… А вот помочь человеку освоить тонкости игры – святое дело. И это уже не какое-то увлечение – это одно из дел, для которых я предназначен. Раньше, в 90-е, когда надо было выживать, крутиться, было около 20 профессий. На сегодня оставил себе всего четыре, но моих. Чем разнообразнее выбор того, чем ты можешь и хочешь заниматься, тем больше простора для творчества и возможностей достаточно гибко выходить из затруднительных положений.

Сейчас сотрудничаю со школой №1060, в которой учился мой сын. Этим учреждением много лет руководил Анатолий Пинский, отсюда же «родом» учитель года России-2008 Михаил Стародубцев. Лет десять преподавал в клубе «Современник», готовил ребят к поступлению в музыкальную школу и училище, давал им общую теоретическую базу, элементарные навыки, чтобы человек сам мог идти дальше. Кое-кто из моих выпускников сейчас работает звукорежиссером на телевидении, играет в профессиональных музыкальных коллективах, а кто-то просто играет для себя и друзей, и это здорово.