Празднуем рождение или смерть? Что мы понимаем под юбилеем

Начну с небольшой лингвистической задачи. Дано: Первый юбилей общегосударственного масштаба в нашей стране был посвящен М.В.Ломоносову. Кроме столиц, торжество проходило в 19 губернских городах, ему были посвящены десятки публикаций, наиболее известные – «Описание празднества, бывшего в С.-Петербурге 6-9 апреля 18… года, по случаю столетнего юбилея Ломоносова» и «Празднование столетней годовщины Ломоносова Императорским Московским Университетом».Вопрос: В каком году происходило описываемое событие?Задача действительно лингвистическая, поскольку годы жизни М.В.Ломоносова – 1711-1765 – известны, а решение зависит от того, как вы понимаете слово «юбилей». Ответ – в конце, но лучше в него пока не заглядывать.

Согласно М.Фасмеру, в русском языке «юбилей» появляется «начиная с Петра I», но о деталях словоупотребления в ранний период за скудостью доступного материала судить трудно. Вот два отчасти противоречащих друг другу ранних примера. M.M.Херасков к 25-летию царствования Екатерины II (1787) сочинил пролог с хорами «Счастливая Россия, или Двадцатипятилетний юбилей». Ф.Ф.Вигель о Петербурге 1800 г. пишет: «молодой город, который тогда не праздновал еще и первого своего юбилея». Дело в том, что «размерность» юбилея часто зависела от его повода. События прошлого и память об умерших обычно отмечались раз в столетие, а в отношении живущих срок был меньшим (чаще всего 50 или 25 лет). Но многое для наших современников в тогдашних юбилеях загадочно. В.Г.Фон-Бооль, биограф академика Ф.И.Буслаева, пишет, что в связи с прогрессирующей слепотой научные занятия «прекратились вместе с празднованием его пятидесятилетнего юбилея в 1888 г.». Но ведь Буслаев родился в 1818 г., в 1888 ему было семьдесят! Оказывается, до начала XX века срок чествования живых людей подбирали не по возрасту, а по заслугам, научная же деятельность Буслаева началась в 1838 г.Юбилеи, привязанные к дате рождения, поначалу вызывали недоумение. А.В.Амфитеатров писал в 1913 г. о В.Г.Короленко: «Что это за юбилеи шестидесятилетнего рождения, шестидесяти лет со времени крестин, со времени первых именин и т. д. и т. д. Напрашивается на юмористический очерк. Он, конечно, менее всего в этом виноват, но кругом-то его дураки, что ли?» Параллельно «корректировалась» и «размерность» юбилея. А.В.Луначарский 9.08.1905 г. публикует в газете «Пролетарий» поэму «К юбилею 9 января» (юбилей тут явно недоношенный – семимесячный). В.И.Ленин в 1914 г. писал: «День 2-летнего юбилея газеты «Правда» сделался днем подсчета марксистских сил». Маяковский в 1921 г. в Москве и в Харькове отмечает «Дювлам» («Двенадцатилетний юбилей Владимира Маяковского»). Широкого признания такие «неровные» юбилеи не получили, но тенденция именовать юбилеем самые разные годовщины распространилась довольно широко. Просмотр современных текстов, где упоминается «первый юбилей», показывает, что таковым может быть год, три, пять, десять лет и т. п. Слово «юбилей» нередко используется просто как синоним годовщины: Н.Дарьялова именует 70-летие своего отца А.Вайнера 70-м юбилеем, журналист М.Пешкова говорит, что «не за горами 400-й юбилей династии Романовых» и т. п. Если считать, что юбилей бывает раз в 10 лет, то «400-й юбилей династии Романовых» случится в 5613 году нашей эры. Доживет ли русский язык? Наиболее заметный сдвиг в использовании слова юбилей относится к посмертным юбилеям. Для объяснения этого факта придется прибегнуть к небольшому и весьма обобщенному отступлению в область культурной истории последнего столетия. В послепетровской отечественной истории можно выделить две относительно независимые культурные традиции: простонародную и городскую. Существенно огрубляя, можно предложить такую схему их существования. В дореволюционное время первая была свойственна крестьянству и мещанству, вторая – первоначально лишь столичному, затем и губернскому дворянству и разночинцам, а к концу XIX века – также ориентированной на Запад части купечества. Роднило эти традиции лишь православие и язык, причем в обоих случаях сходство было далеко не полным.    В XX веке произошло два культурных перебоя. Первый сильно и достаточно быстро трансформировал городскую культурную традицию в советскую, которая в разные периоды довольно заметно различалась; изменения происходили и директивным путем, и за счет «естественной» эволюции («естественная» здесь в кавычках, поскольку причины ее часто крылись в распоряжениях сверху). Простонародная традиция к концу советского периода медленно и не без явных скачков по сути умерла вместе с ее последними полноценными носителями, родившимися самое позднее в середине третьего десятилетия прошедшего века.    Культурный разрыв времен перестройки, совпавший с проникновением в СССР информационной революции, произошел значительно быстрее и оказался более серьезным, поскольку в этом случае предшествующая культура в глазах нового поколения не представляла никакой ценности. Если дореволюционная городская культура, обладая престижем, продолжала довольно долго частично воспроизводиться в масштабах семьи, пусть и в урезанной форме, то носителей советской культуры нет уже среди тех, кто родился начиная с 1970-х; монокультурный homo soveticus – исключительно большая редкость даже среди представителей старших поколений. В.Ходасевич по случаю 25-й годовщины со дня смерти Чехова писал: «Из кого бы ни состояла будущая Россия – из чеховских героев она состоять не будет». Современный литератор Л.Костюков пытается его опровергнуть и добавляет: «Впрочем, юбилей смерти – тоже диковатый повод для разговора». А получилось, что «диковатым поводом» Костюков опроверг не Ходасевича, а себя, подтвердив, что сам он, большинство наших современников с чеховскими героями и Ходасевичем имеют мало общего. Слово «юбилей» уж точно понимают по-разному.Ходасевич еще в Советской России в 84-ю годовщину со дня смерти Пушкина выразил желание «сделать день смерти Пушкина днем всенародного празднования». Все собравшиеся в Доме литераторов (Блок, Гумилев, Ахматова и др.) его поддержали и приняли «Декларацию о ежегодном всероссийском чествовании памяти Пушкина в день его смерти». Там собрались не только поэты. Известный юрист А.Ф.Кони как будто для носителей грядущих советской (антиправославной) и постсоветской (параправославной) культур разъяснял: «…те, кто верует в загробное существование, знают, что оплакивать и вспоминать приходится не в день рождения, а в день смерти. Поэтому нужно праздновать именно день смерти Пушкина, а не день его рождения, и праздновать в том смысле, что с этого момента началось настоящее рождение русской литературы в его настоящем смысле, рождение русского языка в его настоящем объеме и красоте». Стандартное для дореволюционного периода приурочивание юбилейных торжеств к годовщине смерти довольно долго сохранялось и в советский период. На следующий день после смерти Ленина XI Всероссийский съезд Советов постановил ежегодно отмечать День памяти Ленина; до 1951 г. он был нерабочим. Положение изменилось с постановлением ЦК КПСС от 4.01.1955, где разъяснялось: «…целесообразно отмечать память В.И. Ленина не в день его смерти, что накладывает печать траура и скорби, а в день рождения В.И.Ленина – 22 апреля, придав этой дате значение праздника, что будет более соответствовать всему духу ленинизма как вечно живого, жизнеутверждающего учения». В результате у Ленина после 30-летнего юбилея наступил 85-летний, что, например, отчетливо видно на почтовых марках: в 1954 г. его изображение сопровождалось надписью «1924-1954», а через год – «1870-1955».   …Вернемся к задаче, предложенной вначале. Столетний юбилей Ломоносова мог отсчитываться от года его рождения, тогда получится 1811 год, а если от года смерти – 1865-й. Правильный ответ – второй.​Василий АРЖАНОВ, доктор филологических наук