Право на образование, . или Зачем нужна инклюзия

Институт коррекционной педагогики РАО – ведущий научный центр Российской Федерации в области коррекционной педагогики и специальной психологии. Руководит институтом Николай Николаевич Малофеев, действительный член (академик) Российской академии образования, член президиума РАО, доктор педагогических наук, профессор, автор нового методологического подхода к сравнительному анализу систем специального образования разных стран мира и периодизации процесса становления и развития системы специального образования в России. В преддверии нового учебного года Николай Малофеев размышляет о проблемах образования для детей с ограниченными возможностями здоровья.

Кто они, дети с ограниченными возможностями здоровья? Это дети-инвалиды от 0 до 18 лет, не признанные инвалидами в установленном порядке, но имеющие временные или постоянные отклонения в физическом или психическом развитии и нуждающиеся в создании специальных условий обучения и воспитания.Сразу возникает новый вопрос: а что мы понимаем под специальными условиями? Прежде всего это специальные образовательные программы, методы обучения, учебники, учебные пособия, дидактические, наглядные материалы. Второе – дополнительные ставки педагогов и специалистов, обеспечивающих психолого-педагогическое сопровождение. Третье – технические средства обучения коллективного и индивидуального пользования, включая специальные средства коммуникации и связи, сурдоперевод при реализации профессиональных образовательных программ. И наконец, медицинские, социальные и иные услуги, обеспечивающие безбарьерную среду образования и жизнедеятельности, без которых освоение образовательных программ детьми с ограниченными возможностями невозможно или затруднено.Для меня лично совершенно не важно, где ребенок получает качественную помощь – в специальном образовательном учреждении, массовом образовательном учреждении, государственном, частном, еще каком-то… Для меня важно, чтобы право ребенка на образование было реализовано и чтобы в том учреждении, где ребенок находится, он получил максимально возможную помощь. Если мы к школе или детскому саду, где нет ни одного специалиста, пристроим пандус, оснастим здание лифтом и завезем в него ребенка, вряд ли ему кто-то там поможет. Хотелось бы быть уверенным, что в любом учреждении – специальном или общеобразовательном – ребенок получит максимальную помощь. А стремиться надо к тому, чтобы эту помощь ребенок получал в общеобразовательном учреждении, максимально приближенном к месту проживания.Рост численности нуждающихся в специальном образовании – общемировая тенденция, характерная и для современной России. Очень часто говорят о проблемах, о том, что право детей не реализовано, говорят даже о дискриминации. Причины – отсутствие единой государственной системы выявления ранних отклонений, трудности создания специальных условий в рамках действующего образовательного процесса, отсутствие системы подготовки и переподготовки кадров. Это замечания, выбранные из документа, который готовился в стенах Госдумы РФ четыре года назад. Сегодня, с одной стороны, акценты сохраняются, с другой – процесс идет динамично. По всем позициям острота проблемы снята. И система ранней помощи развивается, и специальные образовательные условия улучшаются, и над системой подготовки специалистов думают, хотя качество подготовки по-прежнему оставляет желать лучшего. В последние годы государство последовательно реализует меры, направленные на повышение доступности качества образования для лиц с ограниченными возможностями здоровья.Четыре стандартаМы много лет на разных уровнях говорим, что наши дети нуждаются как минимум в четырех стандартах. Что это за стандарты? Первый – общеобразовательный, который может быть реализован преимущественно в условиях общеобразовательного учреждения, а для кого-то – в условиях специальной школы. Это стандарт, которым в полном объеме могут овладеть люди с нарушением слуха, зрения, опорно-двигательного аппарата, с нарушением речи, то есть те, кто не отягощен интеллектуальным нарушением. Второй стандарт – для детей с интеллектуальными нарушениями. Это стандарт, принципиально отличающийся от того, что сегодня входит в программу вспомогательной школы. Он дает возможность ребенку не столько и не только получить профессию, по которой потом нельзя трудоустроиться, а стать автономным, максимально независимым гражданином страны в том регионе, где он живет. Ведь в разных уголках страны разные рынки, разные экономические ситуации. Третий стандарт – для тех детей, которые сегодня находятся в классах коррекции, компенсации, педагогического наблюдения, валеологии. Либо мы признаем, что эти дети в массе своей не способны при сегодняшнем качестве образования, условиях образования, стоимости образования взять цензовый стандарт, либо мы вынуждены будем множить число этих классов. Мы должны признать, что этим детям нужен другой стандарт. Иначе мы ломаем судьбы и отягощаем бюджет. Это сложный вопрос, над которым думает профессиональное сообщество (и наш институт в частности). И наконец, четвертый стандарт, самый напряженный – для необучаемых детей. Сегодня неприлично говорить, что есть необучаемые дети. Мы говорим: «Их нет». А по какому стандарту учим? Глубоко умственно отсталый ребенок не способен научиться читать, не способен научиться считать, но при этом он остается гражданином страны. В России гарантировано десятилетнее бесплатное обучение? Почему не дать стандарт, программу, которую разрабатывает мама такого ребенка вместе со специалистом в зоне его ближайшего развития? А стандартом является его индивидуальное продвижение по сравнению с ним вчерашним. Если государство пойдет на это, мы снимем очень большое число проблем.Оптимальные условияГосударство сегодня предпринимает колоссальные усилия в деле создания системы раннего выявления и коррекции. Понятно, что до тех пор, пока мы не создадим полноценную службу раннего выявления, ранней помощи, мы будем латать дыры. Доказано, что если ранняя помощь начинается на первом году жизни, 25% этих детей, оставаясь инвалидами, абсолютно без всякой помощи способны учиться потом в общеобразовательных учреждениях. Еще 35-40% способны учиться как в специальных, так и в общеобразовательных учреждениях с определенной помощью. Но даже те, кто не дает хорошей динамики, все равно достигают более высокого уровня развития. Кроме того, в этом случае мотивированы родители, они готовы активно помогать и реально участвовать в решении судьбы своих детей.Также важно создать систему мониторинга соблюдения прав лиц с ограниченными возможностями здоровья на образование. В каждом образовательном учреждении нужна безбарьерная среда, необходимо использовать специальные образовательные программы, представлять детям услуги ассистента. Еще раз скажу: нужно создавать условия для получения лицами с ограниченными возможностями здоровья образования в образовательных учреждениях, максимально приближенных к месту жительства. Здесь я бы хотел сказать об одной не очень приятной вещи. Несколько лет назад мы повсеместно открывали центры помощи, ПМС-центры, разного рода службы. Сейчас мы видим, как эти центры закрывают, а работу с детьми передают студентам. Но студенты не знают, что делать с детьми, а родители не хотят отдавать ребенка в руки неопытного специалиста. Есть такая тенденция, к сожалению.Еще одна вещь. Все знают, зачем нужна инклюзия. Но иногда мы наблюдаем такую картину: в крупных городах детей с нарушением зрения, слепых детей помещают в общеобразовательные школы и гордятся этим. Но оказывается, что в этой школе ни один педагог не владеет Брайлем. На ребенка смотрят как на равного, у него формируются социальные навыки, но, доучившись до 5-6-го класса, он не умеет читать и писать. Это преступление. Как это исправить? Нужны курсы повышения квалификации для учителей, которые работают с такими детьми.