Правительство ведет себя абсурдно. Зарплату бюджетникам можно поднять до 8 тысяч рублей

В числе других представителей власти на IV Пленум ЦК Профсоюза работников народного образования и науки был приглашен депутат Государственной Думы, член Комитета по кредитным организациям и финансовым рынкам Сергей Глазьев. Если другой гость пленума – министр труда Александр Починок убеждал профсоюзных лидеров в том, что денег на существенное увеличение зарплаты бюджетников нет и в ближайшее время не будет, то Сергей Юрьевич, напротив, рассказал о тех источниках, которые могут быть привлечены для финансирования социальной сферы.

Генеральная линия реформ

– И со стороны председателя правительства, и со стороны министров мы слышим противоречивые заявления. С одной стороны, все говорят, насколько образование важно, насколько необходимо поддерживать учителя, а с другой стороны, образовательную сферу лихорадит то одна реформа, то другая. А суть одна – сбрасывание ответственности за состояние социальной сферы с федерального центра в регионы.

Это касается не только образования, но и коммунального хозяйства, и электроэнергетики. Это генеральная линия всех реформ. Делается это под предлогом того, что государство сужает сферу своей деятельности, и главная причина, как нам объясняют, – нехватка денег в госбюджете. Наиболее четко смысл бюджетной политики правительства выразил г-н Касьянов, когда представлял в Думе проект федерального бюджета. Он заявил, что главной целью является сокращение непроцентных бюджетных расходов. В переводе на русский язык это означает, что главная задача правительства – не улучшение качества жизни, состояния здоровья, не повышение квалификации людей, а сокращение расходов на все эти цели. Абсурдное заявление, но оно совершенно официально было сделано. И не случайно именно в такой форме: сокращение непроцентных расходов, потому что есть еще процентные – это платежи по обслуживанию государственного долга. На эти цели в прошлом году было выделено около 40% всего федерального бюджета, в этом году примерно 25-30%. Все остальное «верстается», как получится. Как будто у нас нет законов об образовании, о культуре, о науке, которые предписывают, сколько денег необходимо выделять на эти сферы. Каждый год статьи этих законов «замораживаются». А платежи по государственному долгу финансируются в полном объеме и точно в срок. Очень странная система целей у нашего правительства, она свидетельствует о том, что власти не понимают и не хотят понимать, как должно развиваться современное общество.

Философский камень

современной

экономики

В современной экономике знаний расходы на образование – это не затраты, это инвестиции. Во всех развитых странах примерно с середины 60-х годов инвестиции в человека превышают инвестиции в машинное оборудование. Этот рубеж был взят не потому, что на Западе восторжествовали идеи социализма. Просто там понимают: какое образование в обществе, такая и эффективность производства. Все это связано с объективными законами развития современной экономики, в частности с тем, что в основе экономического роста лежит научно-технический прогресс. На его долю приходится 90% прироста валового продукта в развитых странах. То есть большая часть роста производства достигается за счет внедрения новых знаний и новых технологий. Но для того, чтобы научно-технический прогресс имел место, люди должны быть образованными. Поэтому и идет постоянное наращивание расходов на эти цели.

В отличие от обычных товаров, знания в ходе потребления не исчезают. Если инвестиции в машинное оборудование всегда ограничены по отдаче, то инвестиции в знания дают отдачу бесконечно, и чем больше знания применяются, тем больше они развиваются. То есть это своего рода философский камень современного экономического роста, вечный двигатель. Кто этого не понимает, тот обречен на вымирание в мировой конкурентной борьбе. К сожалению, все это «темный лес» для премьер-министра, для министров экономики и финансов, они по-прежнему к социально-экономической сфере относятся совершенно абстрактно и считают, что предприниматели сами по себе генерируют экономический рост. Предприниматели сами разберутся, нужны ли им квалифицированные кадры, сами вложат в образование, а государству, мол, нечего об этом заботиться. Хотя в экономике знаний есть еще один момент, который принципиально отличается от обычных представлений о том, как устроены экономические отношения. Знания невозможно полностью приватизировать, в том числе невозможно приватизировать результаты обучения. Если какая-то фирма готовит себе специалистов, это не значит, что они будут на этой фирме выполнять роль рабов. Люди свободны в выборе места работы. Именно поэтому частный бизнес идет в сферу образования очень неохотно, поскольку нет гарантий возврата вложенных капиталов. Естественным следствием этого является то, что именно государство несет на себе главное бремя финансирования сферы образования. И государство потом получает отдачу в виде образованных людей, способных создавать новую технику, наращивать объемы производства и доходную базу бюджета.

Битва за природные

ресурсы

Почему наше правительство вместо того чтобы поднимать, модернизировать образование, свертывает расходы и бесконечно придумывает разного рода реформы? Ответ очень простой. Сегодня экономическая политика в нашей стране проводится не для общественной выгоды, а в частных интересах очень узкой группы лиц. О том, чьи это интересы, свидетельствует структура национального дохода, структура налогов и структура собственности. Если в Советском Союзе мы примерно 70% прироста национального дохода получали за счет научно-технического прогресса, то сегодня Россия постепенно превращается в периферийную сырьевую страну, где главным источником благосостояния является прибыль от использования природных ресурсов. Но опять же, в отличие от всех других стран, которые уважают свои общенациональные интересы, в России главные источники дохода не облагаются должным образом, а самым угнетенным фактором является труд, который, кроме всего прочего, недооценен примерно в 4 раза. Именно на труд накладывается главный налог – НДС, налог на потребителей, на все общество. Это уникальная в современном мире ситуация, когда самая богатая природными ресурсами страна от них в явном виде практически ничего не получает. Мировая практика и экономическая теория давно доказали, что наиболее эффективная система налогообложения – это рентная система, когда доходы получаются не за счет налогов на труд и производство, а за счет сверхприбыли, которую дает сама природа. И во всех странах мира без исключения – от Арабских Эмиратов до Норвегии – там, где есть нефть, газ, другие ценные природные ресурсы, сверхприбыль от их эксплуатации зачисляется в доходы государственного бюджета. Государство реализует свое право собственника недр через механизм изъятия природной ренты. Цена вопроса сегодня – это примерно 20 млрд. долларов каждый год. И вся эта огромная сверхприбыль присваивается узкой группой лиц, которых можно пересчитать по пальцам. Но они достаточно влиятельны, чтобы навязывать и правительству, и думскому большинству свои интересы.

Если Россия перейдет к рентной системе налогообложения, это позволит удвоить доходы бюджета и добиться снижения налогов на труд и освободить от налогов все расходы предприятий, которые идут на инвестиции в науку, образование, в новую технику. Для этого мы подготовили соответствующие законодательные инициативы. В частности, мною был внесен проект закона о налоге на сверхприбыль при эксплуатации месторождений нефтегазового сырья. Кроме этого, мы требуем восстановления платы за недра и экологических платежей, которые были отменены. Все это природно-рентные доходы. Они должны поступать в доход общества. И если бы мы этого добились, то сегодня можно было бы выполнить все без исключения социальные гарантии. Можно было бы в утроенном объеме профинансировать всю бюджетную сферу. Сегодня объем дефицита по этим направлениям составляет 450 млрд. рублей. Вы обратили, наверное, внимание, что правительство хвастает по поводу профицита бюджета, но при этом почему-то нет денег на погашение долгов по детским пособиям, на индексацию зарплаты, на приобретение материальных средств для социальной сферы. На самом деле бюджет профицитный только потому, что все расходы сокращены ниже уровня обязательств правительства.

Несмотря на то что год назад президент пообещал поддержать законы, направленные на изъятие природной ренты в доход бюджета, от правительства мы получили негативное заключение.

При этом Минфин признал правоту всех наших вычислений, которые показали, что за десять последних лет из страны было вывезено 300 млрд. долларов. В том числе около 200 млрд. долларов нелегально, в основном в форме невозврата валютной выручки от экспорта сырьевых товаров. Бюджет потерял 80 млрд. долларов. Посчитайте: весь федеральный бюджет в части образования – это примерно 80 млрд. рублей. То есть был вывезен 30-летний бюджет сферы образования.

Мы говорим, давайте-ка, господа из налоговой службы, займитесь этим вопросом, почему вы допускаете такой уход налогов из нашей страны? И что, вы думаете, мы получаем в ответ? Господа из Минфина нам пишут: вы правильно ставите вопрос, но, видите ли, мы только договорились с крупным бизнесом о принципах налоговой реформы, и то, что вы предлагаете – начать судебные процессы по возврату этой валютной выручки и внести поправки в валютно-налоговое законодательство, – это противоречит нашим договоренностям. То есть они прямо признают, что договорились с нефтяными магнатами о принципах налоговой реформы и ничего менять не собираются. И самый яркий пример того, как они обманывают президента и все общество, мы получили в прошлом году, когда вместо налога на сверхприбыль от использования недр был введен налог на добычу полезных ископаемых. В чем принципиальная разница? В налоге на сверхприбыль мы забираем природную ренту, которая принадлежит всему обществу, потому что создана за счет уникальных свойств месторождения. А налог на добычу полезных ископаемых мы платим как надбавку к цене товара. На каждую тонну нефти начисляется налог, он включается в цену и вынимается из карманов потребителей. А сверхприбыль вся остается у недропользователей. Причем ладно бы они эту сверхприбыль инвестировали в развитие страны, ее большая часть остается за рубежом. Не случайно поэтому объем природной ренты, которая, по разным оценкам, составляет от 20 до 30 млрд. долларов ежегодно, совпадает по сумме с объемом нелегального вывоза капитала.

В своей концепции альтернативной бюджетной политики мы предложили за счет только двух факторов – прекращения нелегального вывоза капитала и природной ренты – увеличить доходы бюджета уже в текущем году на 500 млрд. рублей. Этих денег достаточно, чтобы выполнить все нормативные требования по финансированию социальной сферы, которые установлены федеральными законами. И мы могли бы выйти уже к концу этого года по средней заработной плате бюджетников на рубеж 8 тысяч рублей в месяц. Это вполне реальный ориентир.

Кроме того, мы показали реальную возможность вывести минимальную заработную плату на прожиточный минимум и покончить навсегда с таким позорным положением, когда 80% работников сферы образования имеют доходы на семью в среднем ниже прожиточного минимума.

Долги в обмен

Последний экономический сюжет, на котором я хотел бы остановиться, это вопросы долгов. Если действовать строго по закону, весь тот объем недофинансирования, который мы имеем по сфере образования, необходимо было бы записывать в государственный долг, накапливать его каждый год и выпускать соответствующие бумаги по обслуживанию этого долга. На худой конец расплачиваться с системой образования ценными бумагами, которые можно было бы продать на рынке. И возникает вопрос: каким образом наше правительство находит деньги для платежей по внешнему долгу (в этом году – 17 млрд. долларов, это практически полтора консолидированного бюджета системы образования), но при этом обязательства перед своим населением не финансируются, они просто «замораживаются» или вовсе отменяются.

Кроме долгов по социальной сфере, которые возникают каждый год, есть еще долги перед населением – это вклады в Сберегательном банке. По закону, который мы приняли лет 5 назад, государство обязано восстановить вклады в Сберегательном банке по той покупательной способности, какую они имели на середину 91-го года. Совокупный долг по этим обязательствам составляет около 4 триллионов рублей. Внешний долг – 140 млрд. долларов, то есть это примерно равнозначные суммы. Но иностранцам платится полностью, а долги перед гражданами даже не включаются официально в государственный внутренний долг.

Мы внесли в свое время предложение, которое получило в печати название «долги в обмен на инвестиции». В чем его суть? Мы отказываемся платить по внешним долгам в иностранной валюте, но соглашаемся возвращать их в рублях. Принципиальная разница в том, что рубли мы можем печатать сами, а доллары нет, поэтому бремя долгов совершенно разное. Иностранные кредиторы соглашаются, в свою очередь, рубли не обменивать на валюту и не вывозить из страны, а тратить здесь, в России. То есть мы вводим механизм, когда эти долговые суммы снова инвестируются в нашу экономику. Эта схема – не наше изобретение, она с успехом была применена в Турции. Вся ее знаменитая туристическая инфраструктура была создана по этой схеме. Точно так же поступили Мексика, Бразилия, Аргентина, то есть это отработанный в мировой практике прием. Но когда мы начали на эту тему вести переговоры, получили предварительное согласие от американцев, наш министр финансов и советник по экономике, господа Илларионов и Кудрин, неожиданно заявили о том, что у нас полно денег в бюджете, больше, чем нужно, поэтому мы будем не только платить то, что должны, но еще и досрочно погашать долги.

Возникает вопрос: почему правительство проводит политику в ущерб собственному населению, в ущерб развитию страны ради удовлетворения претензий иностранных кредиторов? И претензии-то эти не столь настойчивы, потому что для иностранных кредиторов важно не то, чтобы мы возвращали долги, для них важно, чтобы мы брали новые займы. Дело в том, что с 71-го года, когда американцы присвоили себе право печатать мировую валюту, они весь мир «посадили» на доллар. Благодаря этому они, будучи страной-банкротом, по финансовым показателям прекрасно живут. Доллар сегодня обеспечен всего лишь на 4% золотовалютными резервами США. Поэтому если другие страны перестанут брать доллары взаймы, вся эта пирамида может рухнуть в течение нескольких дней.

Российское правительство ведет себя абсурдно. Новых займов мы не берем, а старые кредиты возвращаем. Почему это происходит? Причина очень простая. Другое направление международной финансовой политики сегодня связано с «замораживанием» больших объемов денег сомнительного происхождения, чтобы долларовый «навес» хоть как-то убавить. Так вот, чтобы не создавать повода для зарубежных стран «замораживать» деньги наших олигархов, незаконно перемещенные из России, правительство предпочитает полностью платить. Таким образом, проблемы образования у нас связаны не с тем, что нет денег, а с тем, что эти деньги, которые принадлежат государству, сегодня работают на частный интерес узкой группы лиц.

Бюджетников «посадят»

на региональную «иглу»

У нас складывается ситуация, когда 30-40 человек владеют всеми базовыми отраслями экономики, получают сверхприбыли, не платят налоги, а все остальные – выживают, как хотят. И в рамках этой стратегии тактика правительства заключается в последовательном сбрасывании бремени ответственности. Последняя инициатива г-на Починка – тоже не что иное, как сбрасывание ответственности с федерального центра за заработную плату в бюджетной сфере. Бюджетники целиком «подсаживаются» на региональные бюджеты. Нормально финансировать социальную сферу может от силы десяток регионов. А все остальные даже тот уровень зарплаты, который есть сейчас, поддержать не смогут. Почему я это утверждаю?

Трансферты из федерального бюджета по коммунальной сфере прекращаются, ЖКХ больше денег из центра получать не будет. Бюджетная сфера тоже не будет получать по нормативам, будут выделять ссуды регионам. То есть общий объем денег в поддержку социальных расходов из центра снижается. Это ведет к тому, что различия между субъектами РФ, раньше скрытые трансфертами, совершенно четко обнажаются. Уровень бюджетных доходов на душу населения в разных регионах нашей страны отличается в среднем в пять раз, а если брать крайние точки, скажем, Ханты-Мансийский округ и Северный Кавказ, то в 20 с лишним раз. Это означает, что зарплата работников бюджетной сферы тоже будет отличаться в несколько раз, а население будет получать совершенно разный уровень услуг. Ведь очевидно, что если зарплата в одном регионе в пять раз меньше, чем в другом, то и качество услуг в конце концов станет в пять раз хуже. То есть все эти преобразования, по сути, ведут к разрушению целостности государства, к развалу единого социального пространства и нарушают конституционные права граждан.

Ключевой вопрос –

оплата труда

Программа, которую мы предлагаем сегодня вместе с нашими коллегами из РАН, реально позволяет обеспечить и социальную справедливость, и экономический рост. Эта программа была одобрена Госсоветом страны полтора года назад, получила поддержку президента. В чем ее суть? Исходя из имеющихся в стране резервов, мы показываем реальные возможности утроения объема инвестиций. Если заработает нормально банковская система, если денежное предложение будет связано со спросом на деньги со стороны производства, а не со стороны финансовых спекулянтов, если ЦБ начнет наконец организовывать кредит в экономике, то все эти резервы заработают. Состояние производственных мощностей сегодня позволяет нам удвоить объемы производства, но для этого нужны дешевые кредиты. Наш научно-технический потенциал позволяет развернуть локомотивы экономического роста в целом ряде очень перспективных направлений. Это и авиационная промышленность, и ракетно-космический комплекс, и биотехнология, и атомная энергетика, и многие направления приборостроения. У нас еще остаются конкурентные преимущества, активизируя которые, можно выходить на мировой рынок. Для этого нужно вернуть в бюджет природную ренту, прекратить бегство капитала, создать механизмы кредитования производства под низкие процентные ставки.

Ключевой момент – оплата труда. Это проблема не только бюджетников, сегодня это проблема всей страны. Я уже говорил, что за один и тот же труд наш работник получает в четыре раза меньше, чем в Европе. В структуре национального дохода доля оплаты труда в два раза меньше, чем должна быть по всем мировым стандартам. Это тоже источник сверхприбыли, которая уходит за границу. Если мы хотим нормально развиваться, уровень зарплаты должен быть повышен хотя бы в два раза. Не только для того, чтобы обеспечить какую-то социальную справедливость, но и для того, чтобы иметь платежеспособный спрос в экономике. Если оплата труда в два раза занижена, это означает, что спроса в стране не хватает даже для загрузки половины производственных мощностей, которые у нас есть. Таким образом, вопросы повышения уровня жизни и вопросы развития экономики тесно взаимосвязаны. Нельзя развивать экономику за счет снижения оплаты труда и за счет экономии на социальных расходах. Вот выбор перед нашей страной. Либо мы развернем политику государства в интересах социальной справедливости и экономического роста, либо все останется, как есть. Лет через пять это приведет к тому, что нечего уже будет восстанавливать, не на что будет опереться. Но пока у нас есть еще несколько лет, чтобы попытаться эту ситуацию изменить.

Вопрос из зала

– Вы очень много говорили о внешнем долге, по которому платит государство. Я хотел бы спросить о последнем кредите, который был взят за 2-3 месяца до дефолта. В СМИ, в том числе зарубежных, в открытую говорилось, что он до нашей страны не дошел. Он осел в каких-то зарубежных банках, и к этому приложили руку наши олигархи. У меня вопрос: ищут ли эти деньги?

С.Ю.Глазьев:

– Вы можете подробно прочитать историю знаменитого августовского дефолта на моем сайте (www.glazеv.ru), где выставлены материалы специальной комиссии, которая была создана при Совете Федерации, по расследованию причин и обстоятельств этого финансового кризиса. Должен вам сказать, что еще за полтора года до финансового краха мы подготовили набор рекомендаций и предложений, как его избежать. Примерно за год было ясно, что финансовая пирамида ГКО рухнет. Простые математические расчеты показывали, что к середине 98-го года объем обязательств по ГКО превысит все доходы бюджета. Все эти расчеты были представлены, я лично приносил их Кириенко и Дубинину. Также в начале зимы 98-го года мы предложили принять закон, который позволил бы избежать финансовой катастрофы, а именно – увести с рынка ту часть ГКО, которыми играл Центральный банк. Это сократило бы обязательства примерно в два раза. Кириенко, Дубинин отмахивались от этих предупреждений, говорили, что предотвратят все опасности. Но вместо этого они продолжали спекулировать с ГКО. Потом расследование, которое провела Генпрокуратура по поручению Совета Федерации, показало, что практически все ведущие сотрудники Минфина, аппарата правительства, Центрального банка, принимавшие решение по обслуживанию ГКО, сами же играли на этом рынке. Поэтому они продолжали играть до последнего момента.

Мы распространили в правительстве и в Федеральном Собрании доклад, где приводился понедельный сценарий саморазрушения финансовой системы страны. По нашим оценкам, где-то в июле 1998 года должна была произойти катастрофа. Она произошла в августе, потому что были предприняты определенные меры, но не по предотвращению катастрофы, а по спасению собственных денег. В мае Чубайс по просьбе своих американских друзей убедил Ельцина переоформить ГКО в рублях на длинные долларовые бумаги в сумме 7 млрд. долларов. То есть те, кто владел ГКО, остались при нулях, а те, кто подсуетился в Соединенных Штатах, благодаря Чубайсу поменял ГКО на долларовые бумаги, и 7 млрд. теперь висят на нашем государственном долге. Затем, когда стало ясно, что ситуацию удержать невозможно, были приняты экстренные меры, тот же Чубайс договорился со своими шефами в валютном фонде, чтобы те срочно выдали России 5 млрд. долларов. Было очевидно, что эти деньги ситуацию не спасут. Но кто-то очень хотел поменять 5 млрд. долларов из расчета 6 рублей за один доллар, потому что уже было ясно, что не обойдется без крупномасштабной девальвации. И, насколько мы отследили, буквально в течение одной минуты после того, как деньги поступили на расчетный счет ЦБ, они были сняты рядом московских банков, которые уже были к этой ситуации подготовлены. Еще через пару дней произошел финансовый крах. И те, кто успел эти деньги обменять шесть к одному, наварили на этом 300% прибыли.

Эта история документально зафиксирована. Мы полгода проводили заседания комиссии, ее отчет был утвержден Советом Федерации и опубликован в «Российской газете».

– Скажите, могут ли депутаты принять такой закон, который установил бы максимум заработной платы для олигархов?

– Мы не можем сейчас впрямую регламентировать уровень зарплаты в частных организациях. Но функцию, о которой вы говорите, во всем мире выполняет подоходный налог. Чем больше доход у человека, тем больше налоги он платит. Сверхвысокие доходы во всем мире облагаются по ставке не меньше 40%, в большинстве стран – около 60%. У нас тоже была такая шкала до тех пор, пока Путин не согласился с Грефом, что нужно в пользу богатых провести по сути налоговую амнистию. Они снизили подоходный налог до 13%. Для чего это было сделано? Греф открыто в Государственной Думе говорил: чтобы богатые не уходили от налогов, чтобы они могли легализовать свои сокрытые ранее доходы. Его спрашивали, почему 13%, а, например, не 20? Он отвечает: нам так сказали – если будет 13%, мы будем платить, а если будет 20%, мы платить не будем. Представляете? Вот уровень принятия решений.

– Может быть, нам не нужно в Думе 450 человек, а нужно 50, которые будут работать?

– Если сократить количество депутатов, к чему это приведет? Уже сегодня выборы в одномандатном округе обходятся примерно в миллион долларов. Если будет 50 депутатов, представляете себе, сколько потребуется денег каждому из них, чтобы он избрался? Мы тогда только мультимиллиардеров получим в Думе. И за кого они будут голосовать? Я думаю, что нужно не количество депутатов уменьшать, а просто дать им оценку – кто как голосовал и чьи интересы отстаивал.