Права ребенка. Как сложно быть подростком

Детей привычно называют своим будущим, но при этом их часто не замечают и не видят тех проблем, с которыми приходится сталкиваться маленьким гражданам. Теоретически ребенка окружает заботой великое количество госструктур с конкретной защитой его прав, как это делается в других странах мира. В России этот процесс замедлен. Удивительный парадокс: при низкой рождаемости в нашей стране – большое количество сирот и беспризорников, не снижается уровень детской преступности, наркомании, токсикомании. Несовершеннолетние мальчики и девочки стали «сладким кусочком» для секс-бизнеса – этому уже никто не ужасается. Оберегаем себя от шокирующих, вопиющих фактов, благостно надеясь, что собственное будущее чадо минует сия горькая чаша. Подумайте сами, разве это реально – укрыть свое дитя в «башне из слоновой кости», изолировать его от общества, где местные Лолиты на панели зарабатывают на бутылку для своих отцов и матерей? В чем причина этих страшных проявлений глубокого социального кризиса, в который ввергнута Россия? Старая государственная система и прежняя идеология рухнули, а новые еще не сформировались.

Мы хотим жить в правовом государстве, но при этом упускаем из виду, что взрослые и дети не обладают необходимым багажом правовых знаний, имея туманное представление о компетенции государственных органов местного самоуправления, об обязанностях и ответственности должностных лиц, о том, где и как искать защиты. И вот результат. То и дело повторяются ситуации, когда детей обижают те, кто должен их защищать. Идут потоки жалоб на органы опеки и попечительства, нарушение прав воспитанников детских домов на жилье и собственность, ну и другие проблемы. Помочь хотя бы одному ребенку – это уже большое дело.

Выбранная мною тема настолько многогранна и обширна, насколько и интересна и актуальна. В наше время Россия уже правовое государство, но у нее еще нет опыта существования в подобном качестве. Граждане, привыкшие к завуалированному бесправию за годы советской власти, не пользуются законом в повседневной жизни. Кому чаще всего приходится отстаивать свои права? На мой взгляд, это прежде всего три категории граждан: владельцы и водители частного автотранспорта, покупатели и подростки.

Как часто нам приходится слышать: ты еще мал, чтобы иметь собственное мнение? Или ты уже в том возрасте, когда пора отвечать за свои поступки? А редко ли обе эти реплики адресованы одному и тому же индивидууму, причем с промежутком минут в пять, не больше? Вообще по сравнению с ранее действовавшим законодательством новый Семейный кодекс РФ предоставляет ребенку и подростку значительно больше возможности в самостоятельном осуществлении и защите своих прав и интересов. Однако реализация этих прав, в особенности права ребенка и подростка выражать свое мнение в суде, вызывает значительные сложности в правоприменительной практике. Право ребенка и подростка на выражение мнения часто получает неправильную оценку. Особенно часто это проявляется в спорах о передаче детей на воспитание. Причины этого, на мой взгляд, заключаются, во-первых, в традиционном отрицательном отношении российских судов к участию ребенка в судебном процессе, во-вторых, в отсутствии устоявшейся судебной практики в этом вопросе и, в-третьих, в пассивной роли родителей или иных законных представителей, в неоказании необходимого содействия ребенку в реализации его прав.

Новый Семейный кодекс требует при разрешении любого вопроса, касающегося судьбы ребенка, обязательно учитывать его мнение после 10 лет. Так должно быть как в семье, так и в органах, где рассматривается спор родителей о ребенке. Эти споры общеизвестны: с кем ребенку жить, где учиться, как общаться с родителями при разводе, ездить к бабушке или нет и т.п. Сейчас при возникновении разногласий между интересами родителей и интересами ребенка (это касается прежде всего подростков) ребенок вправе самостоятельно обращаться за защитой, в том числе и в суд. Такой нормы в нашем законодательстве раньше никогда не было. Можно сказать, что новый кодекс пронизан идеей защиты интересов детей, под которыми в первую очередь понимаются их нормальная жизнь и воспитание именно в семье как наиболее оптимальной среде для всестороннего развития личности. Словом, отныне ребенок в семье – самостоятельная личность, а не объект собственности родителей.

Все чаще на скамье подсудимых оказываются дети и подростки. Порой сложно понять, злой ли умысел толкнул ребенка на нарушение, или же просто милиции захотелось повысить раскрываемость, а может, просто так, к примеру, поиздеваться над тем, кто слабее. Недавно я встретился со своим старым знакомым из г. Кунгура и рассказал о своих размышлениях. И он поведал мне о пытках, заметьте, в современной милиции, которые применялись в частности к подросткам моего же возраста. Я слушал его с удивлением. Вот примеры некоторых пыток, применяемых работниками милиции с целью повысить раскрываемость: «слоник» – один из видов удушения при помощи противогаза, с постепенным перекрытием воздуха, «ласточка» – человек в наручниках, распяли на дыбу, «водолаз» – один из видов удушения, когда человека опускают в ведро с водой на некоторое время, и т.д.

Выслушав все это, я решил проверить, так ли оно на самом деле, и выяснил, что есть вещи еще хуже, которые наша милиция использует не только на взрослых людях (хотя это уже бесчеловечно), но и на подростках: пытки электрошоком, пытки газами, имитация расстрела, тяжкие формы избиения, прищемленные конечности – в этом случае зажимают в притворе пальцы рук и ног.

Это лишь немногие методы применения пыток следователями. Какое страшное преступление надо совершить, чтобы быть подвергнутым таким пыткам? Иногда дело даже не в совершенном преступлении или подозреваемым стал совершенно не виноватый человек, только потому, что в круг потенциальных подозреваемых более никто не попал. Пройдя через дознавателей-изуверов, человек видит признание и взятие вины на себя как избавление от страданий. Оперативные структуры не могут найти истинного преступника, а иногда не хотят, пытают первого попавшего под подозрение (в особенности подростков), и дело готово. Пока существует закрытость всей системы от общественного контроля, проблему искоренения пыток не решить.

На мой взгляд, необходим общественный контроль над милицией и другими силовыми структурами. Только при наличии такого контроля силовики будут защищать интересы общества, а не свои собственные. Без этого коррупцию силовых структур не изжить. Мне кажется, что гражданский контроль над силовыми структурами – это как раз тот путь, на котором мы, простые граждане, можем внести реальный вклад в дело борьбы с преступлениями самих правоохранительных органов. Конечно, мы не должны лезть ни в оперативную, ни в следственную работу. Но вот проверить, как соблюдаются права задержанных, как расследуются жалобы на милицию, – это вполне по силам общественникам.

Далее хотел бы завести речь о специальных судах, о которых было ранее упомянуто властями, но вскоре забыто, а именно о создании судов для малолетних правонарушителей.

Объективно в функцию судьи входит лишь разобраться в материалах дела и вынести вердикт: виновен или невиновен. А если виновен, наказать согласно букве закона: Dura lex sed lex (закон суров, но это закон). Но можно ли подходить к подростку с той же меркой, что и к взрослым правонарушителям? По-моему, такой обезличенный подход к малолетнему правонарушителю давно перестал устраивать кого бы то ни было. Все-таки дети есть дети, и чаще всего они нуждаются ни в строгом наказании, а в элементарном сочувствии, в помощи.

Всем известно, что при рассмотрении дел несовершеннолетних нужен особый подход. К сожалению, о создании специальных судов, занимающихся детской преступностью, о государственной системе реабилитации трудных подростков пока идут одни лишь разговоры. А вот необходимость в подобной системе судопроизводства, в изменении всей государственной политики на этот счет в целом становится все острее и острее. Для подростка, попавшего на скамью подсудимых, нужен, если так можно выразиться, свой судья. На мой взгляд, в подобных ситуациях судье нужен помощник, тонкий, умный психолог, способный понять ребенка и, при необходимости, оказать ему помощь.

Малолетние правонарушители часто не знают самых элементарных вещей, например, что они имеют право не подписывать протокол, если следователь исказил в нем их слова, и потому совершают огромное количество ошибок, которыми наши правоохранительные органы беззастенчиво пользуются. Но это, как говорится, тема для отдельного разговора.

Любой человек, в том числе и несовершеннолетний, имеет право, если его права нарушены, заставить обидчика восстановить нарушенное право, не обращаясь за помощью или в суд. Это называется самозащитой гражданских прав и предоставляется любому человеку по ст. 14 ГК РФ. Но способ самозащиты должен быть соразмерен нарушению и не должен выходить за пределы действий, которые необходимо предпринять, чтобы прекратить нарушение. Например, в физиономию дать можно, но конечности все-таки лучше не ломать.

Я считаю, что подросток такой же полноценный член общества, как и любой взрослый человек. До того, как я заинтересовался этой темой, я слышал практически только о своих обязанностях. Теперь я узнал, как много у меня прав, и хотел бы донести это до всех своих ровесников. Может быть, я не справедлив по отношению к взрослым, но иногда мне кажется, что правовая неграмотность подростков поддерживается взрослыми сознательно, чтобы не усложнить себе жизнь.

Государство обязано создать условия для их реализации, не только создав цельную систему, включающую в себя административные и уголовные суды, адвокатов и слаженную работу всех ее частей. Но, чтобы права человека были защищены, мало их написать на бумаге, надо, чтобы сам человек знал их, мог ими пользоваться и умел их защищать.

Антон ШТЕНЦОВ, ученик профтехучилища №52, Пермь