Поверх барьеров

Старые и новые вызовы

В непростое время трудится сегодня российское учительство. Нет нужды скрывать, что оно поставлено перед новыми вызовами и угрозами, на которые приходится оперативно реагировать. Чего стоят необходимость решения таких проблем, как гибкое сочетание онлайн- и офлайн-обучения, работа в условиях реально существующих нейросетей и искусственного интеллекта, необходимость учитывать при обучении увеличение количества детей с ОВЗ (ограниченными возможностями здоровья) в контингентах школ, санкционный режим, затрудняющий закупку новейших электронных сервисов, позволяющих существенно повысить качество обучения без перегрузки учащихся, и так далее.

Неменьшей проблемой является несправедливая оплата труда, когда в разных регионах РФ за одинаковый объем работы педагогам платят несопоставимые зарплаты. К примеру, за одну и ту же предельную нагрузку учителя в Москве получают 80 тысяч рублей, а в Екатеринбурге – 23 тысячи.

Словом, проблем пруд пруди. И нам еще не раз придется привлекать внимание общества к необходимости их незамедлительного решения.

Но сразу после Международного дня учителя хочется остановиться на тех вдохновляющих примерах, когда вопреки, казалось бы, непреодолимым препятствиям педагоги прорываются вперед, успешно решая назревшие проблемы.

Естественно, пишу о том, что знаю не понаслышке. Проект создания госпитальных школ возник в восьмидесятых годах прошлого века. С моим другом, выдающимся онкологом-гематологом, тогда еще не академиком Александром Румянцевым мы входили в больничные боксы, где подростки, играя шнурами от капельниц, обсуждали, кто из них раньше умрет. Выход таких больных в ремиссию был 13%. Смотреть на это было нестерпимо больно. Тогда и зародилась идея создания госпитальных школ, которые позволили бы организовать обучение длительно болеющих детей прямо на территории клиник. Естественно,  учитывая специфику заболеваний таких учеников, необходимо было разработать протокол совместных действий врачей и педагогов. Суть решения проблемы заключалась не только в том, чтобы дети, имеющие угрожающий для жизни диагноз и находящиеся на длительном излечении, не отстали от своих сверстников. Это еще полдела. Значительно важнее другое – нельзя все время думать о болезни. Даже после тяжелой процедуры химиотерапии надо найти силы, чтобы поднять себя и начинать заниматься в специально оборудованной школьной зоне, а если есть медицинские противопоказания, то в боксе.

Разумеется, для работы с такими детьми должна была быть создана специальная среда, оснащенная самыми современными средствами обучения, и подготовлены педагоги, способные осуществлять такое обучение. Так возник проект «УчимЗнаем.РФ. Заботливая школа». Проект поддержали мэр столицы и Департамент образования Москвы.

Результаты и планы на будущее

Лиха беда начало, но за истекшие десять лет только в Москве заработали пять пилотных площадок: Национальный медицинский исследовательский центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева, Российская детская клиническая больница (РДКБ), Морозовская детская городская клиническая больница, НМИЦ трансплантологии и искусственных органов имени академика В.И.Шумакова и детский хоспис «Дом с маяком».

Почему я называю московские площадки пилотными? Потому что за десять лет проект вышел за рамки Москвы. В настоящее время уже в пятидесяти пяти регионах РФ успешно функционируют госпитальные школы (от Владивостока до Калининграда). Месяц назад такая школа заработала в Белгородской области, где лечение и обучение проходят дети с Украины – жертвы боевых действий. Сегодня обучаться в клинических школах имеют возможность 15 тысяч детей.

Прошел Международный день учителя, а наш проект вышел за рамки России, поскольку клинические школы заработали в Узбекистане, Киргизии, Таджикистане, Армении и Азербайджане. Педагоги и психологи этих школ были обу­чены нашими специалистами. На мой взгляд, это и есть продвижение Русского мира, что полностью соответствует Концепции гуманитарной политики РФ за рубежом.

Очевидно, что длительно болеющих детей необходимо обучать с помощью современных информационных сервисов, большинство из которых ранее приходилось приобретать за рубежом. Однако при введении санкционных ограничений такая возможность исчезла.

Но Россия богата талантами. Приведу один пример. Еще до введения санкций западные фирмы предлагали замечательные компьютерные сервисы ценой в 7 миллионов евро. Очевидно, что обеспечить клинические школы таким оборудованием было нереально. И что вы думаете? Сегодня в Челябинске нашлись молодые айтишники (ООО «СтендАп Инновации»), которые реализовали проект «Инновации детям». Они изготовили информационные сервисы, которые превосходят зарубежные аналоги, а стоят в сотни раз дешевле. Среди этих сервисов интерактивная песочница, позволяющая дошкольникам строить горы и реки из песка, но при этом специальный проектор позволяет оживить рельеф местности: реки текут голубые, а горы, соответственно, выглядят как настоящие. При желании можно имитировать извержение вулкана.

Совсем по-другому проходят уроки физкультуры: идет обычная детская эстафета, но при достижении контрольного рубежа необходимо попасть мячиком в висящую на стене плазму, где обозначен правильный ответ на поставленную задачу. В зависимости от возраста ребенка это может быть таблица умножения, задача по химии, физике или астрономии. Очевидно, что вскоре этими сервисами смогут воспользоваться тысячи длительно болеющих детей, а в перспективе – и учащиеся обычных школ. Тогда не на словах, а на деле будет реализован принцип «учение с увлечением».

О фактах и наблюдениях

Но дело не в статистике, а в реальной оценке нашей работы детьми. Приведу на первый взгляд парадоксальный пример. У ребенка случился рецидив болезни, он должен возвратиться в клинику для продолжения лечения. Привожу его письмо: «Марина Анатольевна, добрый день! У меня есть хорошая (?) новость. Я к вам приеду через неделю. И буду в больнице. Можно просьбу? Скиньте мне, пожалуйста, расписание уроков. Где какие будут учителя: Давид, Алексей, Настя, психолог и просто учитель Настя…»

Здесь следует уточнить, что обращение к учителям по именам не случайно. Дети тянутся к молодым педагогам. Откровенно говоря, в клиниках мне не нужна плачущая бабушка у постели больного ребенка. Слез там и без нее хватает. Поэтому в клинических школах преимущественно работают молодые и веселые, как выражаются дети, прикольные учителя, всем своим видом излучающие оптимизм.

В итоге на сегодняшний день вывод онкогематологических больных детей в ремиссию у нас 90%, а у американцев 60%.

Кроме того, выпускники клинических школ успешно сдают ЕГЭ в очном, а не в дистанционном режиме. Среди них много медалистов и стобалльников. Дальнейшее обучение они проходят в серьезных вузах: Высшей школе экономики, МГУ, Физтехе и др.

Факты – вещь упрямая. Вот почему я искренне рад тому, что 1 октября в Тюмени, где прошел финал заключительного этапа конкурса «Учитель года России», выделена специальная номинация «Клинический педагог», и учителя, участники конкурса, работающие в особых условиях, получили заслуженные награды.

Более трех десятков лет я имею возможность наблюдать за дальнейшей судьбой восходящих педагогических звезд. Многие из них выросли и сегодня руководят региональными системами образования, возглавляют центры повышения квалификации учителей.

Но дело не только в карьерном росте. В процессе проведения конкурса у участников появляется возможность непосредственного общения, которое не ограничивается конкурсными мероприятиями. Во время чайных пауз, после отбоя творческое взаимообогащение педагогов продолжается, идет своеобразный обмен кровью.

И еще одно немаловажное, на мой взгляд, замечание.

Говорят, что браки заключаются на небесах. Но подготовка к ним происходит на земле. На конкурсах встречаются духовно близкие молодые люди, те, для кого служение детям – осознанная миссия в культуре. Стоит ли после этого удивляться тому, что молодые учителя находят друг друга и создают семьи?

Евгений ЯМБУРГ, академик РАО, директор школы №109