Последовательность приоритетов

В законе Хасбулатова (1993 г.) молодежная политика определена как «деятельность государства, направленная на создание условий для самореализации личности». Формула еще несовершенная, противоречивая, отдававшая самореализацию в руки государства. Власть замыкала молодежную политику на себя, словно молодежь – дитя государства, и оно одно знает, как его воспитывать. Семья, социальные институты, молодежные организации отодвигались на периферию, воспитание возвращалось в государственную школу, послушную и легко управляемую. Это минусы закона Хасбулатова.

Но были и плюсы. Закон впервые провозглашал идею самореализации, признавая за молодежью право жизненного выбора – нравственного, профессионального и (не пугайтесь!) политического. Неожиданным был и заявленный законом «приоритет общественных инициатив по сравнению с государственными при финансировании молодежных программ» (с. 5). То был смелый порыв новой власти, готовой делиться с обществом самым дорогим – деньгами.

Новым словом молодежной политики стала заявленная законом «социальная служба для молодежи». Она выстраивалась параллельно системе образования и с самостоятельным бюджетом. Ответственным за умное распределение денег назначались Российский фонд молодежных программ (далее – Фонд) и его структуры на местах.

В принятой спустя год федеральной программе «Молодежь России» появилось новое понятие «грант» – поощрение победителей конкурсов молодежных проектов. Для их отбора создавались независимые экспертные комиссии. Появились счастливые грантополучатели. Под рубрикой «История успехов» рассказывалось о молодежной кампании «Мотылек» по сбору детских вещей для кризисных центров Санкт-Петербурга, Школе художественной обработки дерева в Северной Осетии, фотошколе «Фокус» для 300 детей в Курске. Из малых дел рождалось движение, могущее стать великим поворотом, выводящим молодежную политику из тесных школьных стен в пространство общественного воспитания.

Власть освобождала школу от груза несвойственных ей забот, которые называются внешкольными, но почему-то до сих пор замкнуты на каждую конкретную образовательную организацию, либо внеучебными, но замыкаются на учителя. Приходило понимание воспитания как обязанности всего общества, где школе отводилось почетное место кладезя научных знаний и социальных коммуникаций.

Развивая замысел закона Хасбулатова, позволим себе немного воображения и представим, как за прошедшие 30 лет могла бы окрепнуть молодежная политика и облегченно вздохнуть школа.

Предметный урок (лекция, семинар, лабораторное занятие) объявляется границей полномочий образования и обязанностей педагога. Школа стряхивает с себя все образовательно-воспитательные практики, выходящие за границы урока. Заместителям директора по воспитательной работе и вожатым вкупе с надуманными советниками директора по воспитанию устраиваются торжественные проводы за отсутствием в школе исполняемых ими функций. Их тут же охотно зачисляют в структуры Фонда на ту же зарплату, для чего ныне выделенный на их содержание бюджет передается Фонду. Двери школы для всех типов социальных педагогов теперь закрыты, чтобы они не препятствовали достижению провозглашенной законом основной цели молодежной политики – самореализации (акцент на первом слоге!) учащихся.

Защищенные статьей 31 Конституции РФ о праве на идеологическое многообразие и статьей 29 о свободе слова педагоги перестают вздрагивать от неосторожных высказываний ученика на уроке и провожают его заботливым взглядом только до порога школы. Доносы о подозрительной переписке учеников в социальных сетях, которые сегодня требуют от учителей в ряде школ страны, становятся немыслимы и осуждаемы. Как и увольнение зарвавшимися администраторами директора школы за публичную поддержку партии «Яблоко», что случилось в Усть-Куте. А невмешательство в подобный произвол министра просвещения, которое мы наблюдаем сегодня, станет для него красной карточкой с громким уходом в отставку.

Во что трудно поверить, но почему бы и не помечтать, так это в возможность Министерства просвещения РФ перенять опыт штата Вирджиния, США, где учащимся разрешено раз в год брать день отгула для «гражданской активности». Не требуется разрешения ни педагога, ни директора школы, заявка ученика на участие в гражданской акции (митинг, демонстрация) носит уведомительный характер и поощряется, ибо свидетельствует о его общественной активности. Чтобы не быть обвиненным в экстремизме, еще раз оговоримся – это только мечтание, которое пока не запрещено.

Итак, закончены уроки, учащийся вышел из ворот школы и сразу же привычно вошел на сайт Фонда. Там он видит не только призывы монопольных любителей госбюджета, завлекающих его в «Сириусы» и «Территории смыслов» на предмет идеологической прокачки мозгов, но и множество предложений досуга в форме волонтерства, занятий спортом, посещения клубов по интересам, возможно, и политическим. Такая идея уже прорвала заслоны, запись в кружки и секции теперь возможна на сайте госуслуг, но на этом не остановится, несмотря на нелюбовь Минпроса к слову «услуги».

Для называемых сегодня одаренными предлагаются конкурсы на гранты, выделяемые как Фондом, так и предпринимателями, меценатами, у них появился неформальный интерес к старой кампании «Алло, мы ищем таланты!». Так на здоровой основе конкурентного партнерства рождается более мощная по потенциалу, чем система образования, сервисная экосистема – родник молодежных стартапов. И не менее важная, ибо самореализация личности теперь происходит не только на уроке, но и в персональном пространстве многообразной внешкольной занятости молодого человека.

Здесь и пригодится недавно введенная в России Пушкинская карта – государственная субсидия пока еще скромным размером в три тысячи рублей. Напомним, ее разрешено тратить только на мероприятия Министерства культуры и ни в коем случае не на соблазны продленной школы. Мудрое решение – после уроков учащихся, особенно старших, надо сразу же выводить из искусственного школьного оазиса в социальную среду, где им предстоит вскоре жить. Другой вопрос, какова сегодня эта самая социальная среда, включая улицы и дворы, подворотни и подъезды. Здесь уже заработает принцип «каковы мы, таковы и дети», взрослым придется менять и себя, и социальную среду.

Цивилизованные страны давно отказались от патриархально-религиозной идеи «воспитывающей школы» и перешли к выдвинутой в 1972 году ЮНЕСКО в докладе комиссии Эдгара Фора «Учиться, чтобы жить» идее «воспитывающего общества». Приоритет воспитания утверждается за семьей, учителя перестают подменять родителей, школа – тянуть с них деньги. За воспитание юношества в ответе становится не школа, а общество.

А теперь строго, без мечтаний, на языке права. Кто позволил назначать школу ответственной за воспитание, если в Конституции (ст. 67) зафиксирован «приоритет семейного воспитания»? Если внесенная в 2020 году конституционная поправка вновь подтвердила как приоритет «создание условий для достойного воспитания детей в семье» (ст. 72‑ж1). Если в посвященной образованию статье 43 Конституции задача воспитания перед школой даже не ставится. Можно только удивляться, почему наши депутаты не знают Конституции и с голоса председателя (уже бывшего) думского комитета Вячеслава Никонова возвещают «о возвращении в школы воспитательного процесса». Самое простое, что можно посоветовать новому составу Комитета по просвещению, – сесть в кружок и коллективно прочитать текст Конституции, непонятные места разобрать с юристами, а не с политиками. Тогда станет неловко давать указание возвращать в школу ответственность за то, что ей не отведено Конституцией.

Ключевому принципу молодежной политики – самоопределению учащегося – противоречит Закон «Об образовании в РФ». Статья 12 (п. 1) обязывает школу обеспечить формирование личности «в соответствии с принятыми в семье и обществе духовно-нравственными ценностями». Законодателям даже не пришла в голову мысль о том, что ценности части семей (а семей в России 42 миллиона) могут отличаться от принятых в обществе. Так же как отличаются ценности школьника и педагога, педагога и директора, что при демократии случается часто и считается нормальным. Кто-то ведь выходит на разрешенные Конституцией (ст. 31) митинги, подписывает протестные воззвания. Или это тоже надо запретить?

Вписанная в закон формула «самопределения» как раз и дает право выйти за рамки «принятого» и в конечном счете улучшить его. Возможно, депутаты погорячились и предлог «само» надо убрать, требовать от молодежи поголовной государственной идентичности, а то и вернуться к отжившему духовному лозунгу «Народ и партия едины»? Не получится! Опоздали примерно на полвека. Даже если в стране вновь появилась правящая партия («Единая Россия»), такой лозунг уже не прокатывает. Не верите, спросите об этом у депутатов из фракций КПРФ, ЛДПР, «Новые люди». За них тоже голосовало немало граждан.

Закон Хасбулатова со всеми его плюсами и минусами мог дать старт новой молодежной политике, вернуть обществу историческую миссию формирования будущих поколений, родителям – естественную функцию воспитания детей, самим детям – святое право на самореализацию. Хасбулатов и его команда хотели как лучше. Не успели. Танковый выстрел в Белый дом оборвал историю молодежной политики России.

Робкая попытка развить замысел закона Хасбулатова сделана в Стратегии развития воспитания в РФ на период до 2025 года, где заявлено о «защите приоритетного права родителей на воспитание детей перед всеми иными лицами», явно подразумевая под «иными лицами» учителей, которым как бы указали на другие их обязанности. Правильная формула. Но нарастающее огосударствление школы в очередной раз обрушило приоритет семейного воспитания и нагрузило школу непосильной для нее ответственностью за молодежную политику.

Школа – активный участник воспитания подрастающих поколений, такой же, как армия, трудовой коллектив или клубы по интересам. Но не ответчик за воспитание. Потенциал школы и педагога сильно переоценен и завышен. Академик РАО Владимир Собкин в ходе анонимного опроса учащихся старших классов задавал вопрос: «Есть ли в вашем окружении люди, с которых вы хотели бы брать пример?» Вот ответы: «мать и отец» (44% и 35%), «друзья» (15,4%), «учитель» (14,1%). Наделять школу ответственностью за воспитание с таким низким потенциалом влияния учителя на духовный мир учащихся ошибочно и даже авантюрно.

Научные исследования подтверждают приоритеты субъектов воспитания, совпадающие с положениями ООН и Конституции России: на первом месте семья (родители), на втором – общество (друзья) и только на третьем – школа (учитель).

К сожалению, приоритеты молодежной политики в России выстроены сегодня в обратном порядке.

В следующем номере читайте статью Игоря Смирнова «Всем сестрам по серьгам»

Игорь СМИРНОВ, доктор философских наук, член-корреспондент РАО