Популярность – это работа на износ. Лев БОРИСОВ

Впервые я увидел этого артиста много лет назад на сцене Театра имени Станиславского в спектакле «Порог», где он сыграл роль простого крестьянина, сын которого спился и стал бомжем. Потом были десятки фильмов с его участием: «Вы чье, старичье?» Хейфица, «Судьба человека» Бондарчука, «И снова Анискин» Михаила Жарова, «Вас ожидает гражданка Никанорова» Марягина, «Визит к Минотавру» Уразбаева и многие другие. За вклад в развитие отечественного кинематографа Льву Борисову была недавно вручена премия города Москвы в области искусства за 2003 год.

– Лев Иванович, все-таки согласитесь, что популярность – вещь приятная во всех отношениях.

– Согласен, хотя эта самая популярность имеет и обратную сторону. Ее надо поддерживать, значит, работаешь на износ. Вы знаете, даже до и после спектакля самочувствие у актеров совершенно разное. И это сущность нашей профессии. На сцене приходится очень сильно тратиться, но в то время тебя питает своей энергией зал. А вот после занавеса сердце стучит быстро-быстро, постепенно успокаиваясь. И дома долго не можешь заснуть… Профессия актера весьма затратная. Если у тебя нет работы, если дома молчит телефон, начинается депрессия, потому что думаешь, что ты никому не нужен. Если же начинаешь работать над очередной ролью, то и здесь сплошной стресс. Для сердца все это бесследно пройти не может.

– Ваши инфаркты от подобного перенапряжения?

– А от чего же еще? Правда, первый случился вскоре после того, как умер мой старший брат Олег. Он умирал долго, с большими мучениями, я мучился вместе с ним. И как-то сам свалился в своей гримуборной. Сначала думал, что полежу и сердце отпустит, но не тут-то было. На «скорой помощи» увезли в больницу. Инфаркт.

– Но вы ведь из больницы умудрялись убегать в театр, когда шли спектакли с вашим участием.

– Ну убегать – это уж слишком, с инфарктом особенно не побегаешь. Но это верно, я с врачами договорился, что меня будут отпускать на спектакли. Мне кажется, что они поняли: запретить мне выходить на сцену – то же самое, что и разрешить. Причем в некоторых спектаклях мне приходилось много двигаться, даже крутиться на сцене. И ничего. Правда, премьеру «Села Степанчикова» пришлось отложить.

– Но через два с лишним года последовал второй инфаркт.

– И все-то вы знаете. Было, было это. И снова прошел через неотложку, реанимацию, больничную палату. Но потом вновь вернулся в свой театр, где меня ждали.

– Ваш герой, Антибиотик из «Бандитского Петербурга», пожалуй, самый живучий. Всех остальных, адвокатов и журналистов, красавиц разных сажали в тюрьму, били, подставляли, и в конце концов они погибали.

– Я, кстати, спрашивал у сценариста Андрея Константинова, когда же он собирается от меня, то есть от Антибиотика, отделаться. Он отвечал, что когда-нибудь бандитов, конечно, надо наказывать, но… оказалось, что в очередных сериях «Бандитского Петербурга» Антибиотика с цветами встречают из «Крестов» и кортеж несет его «навстречу новым делам». Он продолжает свою политическую и теневую деятельность. Зло – оно ведь живучее… Потом, однако, с Антибиотиком зрители все-таки попрощаются.

– У вашего Антибиотика есть и положительные черты.

– Вы тоже обратили на это внимание? Верно, он строит, заботится о беспризорниках. Другое дело, какими методами он всего достигает.

– Ваши герои – люди в основном простые…

– А я кто, по-вашему? Вырос на периферии – в Ярославле, родился в Плесе на Волге. Мама была агрономом, отец – директором сельскохозяйственного техникума. Мы с братом в детстве занимались в художественной самодеятельности. Сначала профессию актера выбрал Олег. Он мне не советовал идти по его стопам, говорил, что в одной семье два брата-артиста – это чересчур много. Так как я хорошо играл в футбол, был отличным вратарем, он предложил выбрать спортивную карьеру. Но я все-таки решил пойти учиться в театральный, и поэтому поехал к нему за благословением. В конце концов он меня понял. Так вот я и в Москве продолжаю жить среди простых людей, которые звезд с неба не хватают. Эту квартиру получила еще моя мама, ей ее предоставили как жене инвалида Великой Отечественной войны. Квартира маленькая, «хрущевка».

– Вы ведь вместе с Олегом Ивановичем снялись в одном фильме.

– Да, это была картина «Садовник». Единственный раз мы с Олегом встретились вместе на съемочной площадке, он меня сам пригласил. Правда, он опасался, что в картине заметят наше внешнее сходство, потому что мы играли не братьев, а друзей, но, по-моему, все прошло замечательно.

– Вас почему-то не видно в рекламе. Многие известные актеры в ней успели «засветиться».

– А я не хочу. Хотя и звали рекламировать какие-то медицинские средства. Я не собираюсь терять свое актерское достоинство за гроши. Настоящий художник должен знать себе цену. Хотя, конечно, знаю, что некоторые артисты соглашаются появляться в рекламных роликах, и я их хорошо понимаю: надо что-то заработать, кормить семью.

– Лев Иванович, как вы пришли к мысли креститься?

– Трудно сказать, как человек приходит к Богу. У каждого свой путь. Это было в 1989 году, когда только-только у нас начали открываться храмы. Моя жена Мария Александровна уговорила меня принять крещение у нее на родине – в Черновицкой области. Тогда в окнах здания церкви еще росли березки, а через крышу видны были пролетающие птицы. Помню, долго не мог зажечь свечу, все спички из рук падали. В душе все противилось, не хотелось мне почему-то креститься, а обряд должен был состояться на другой день. Наконец, свеча загорелась. Я про себя думал: «Ну как я буду креститься, я же ни одной молитвы не знаю». Вдруг я услышал, что поет хор. Решив, что у меня «поехала крыша», позвал жену. Она тоже услышала прекрасное пение. Мы сначала решили, что это идет репетиция перед службой, но подняли головы и увидели, что стены разрушенные и крыши по сути дела нет: где же хору-то быть?.. Произошло чудо. Значит, сам это был мне знак, что надо креститься. И наутро я принял крещение.

– Как себя чувствует ваша жена после тех ноябрьских событий, когда едва не ограбили эту церковь?..

– В ту страшную ночь она, церковный староста, ночевала в помещении администрации храма. Я уехал в Петербург, там шли переговоры о съемках новых серий «Бандитского Петербурга». И вот ночью жену разбудил какой-то шум. Трое отморозков решили ограбить церковь. Они ударили жену и связали ее. Потом напали на сторожиху, к счастью, ее крики услышали соседи, которые задержали одного из нападавших… Правда, судили только двоих, одного так и не нашли. Сейчас Мария Александровна чувствует себя неплохо. Она продолжает строить «свой» храм в селе Рождествено. Деньги собирали, как говорится, с миру по нитке. Я тоже отдаю свою «десятину» с каждого гонорара – это стало уже обязательным.

– Церковь уже закончили строить?

– Сейчас заканчивается ее роспись. Кстати, я и моя благоверная недавно получили медаль Сергия Радонежского – за то, что помогали в восстановлении храма.

– Лев Иванович, старые фильмы со своим участием смотрите?

– Очень редко. Время – удивительная вещь. Когда смотришь свои старые работы, обязательно начинаешь находить какие-то просчеты. А поправить уже ничего нельзя, все, что было, уже лежит на полке. Жизнь надо видеть реальную.

– Вы чувствуете себя счастливым человеком?

– Человек – существо ненасытное, пределов в желаниях у него нет. С одной стороны, чувствуешь, что возраст-то уже поджимает, а с другой – надеваешь смокинг, смотришь на себя в зеркало и думаешь: а ведь я еще ничего. Столько еще хочется сыграть, в стольких фильмах сняться.