Помнить, нельзя забыть

«Посидим, помолчим… Привыкли мы молчать… Может, отсюда все беды наши? Может, поэтому они ходят за нами по пятам?» – с этими словами монахиня Наталья пытается совершить дело, которое директору Театрального центра на Дубровке отнюдь не кажется богоугодным. Но тихую женщину в черном облачении не остановить… Это переломный момент фильма Ивана Твердовского «Конференция».

Монахиня (Наталья Павленкова) в октябре 2019 года приезжает из отдаленного монастыря в Москву. Вместе с подругой Светланой (Ольга Лапшина) они идут к директору центра (Ян Цапник) с просьбой – разрешить в 17‑ю годовщину захвата террористами заложников во время мюзикла «Норд-Ост» провести в зале поминальный вечер. Обе они тогда, в 2002‑м, вместе с близкими сидели в зрительном зале под дулами автоматов.

Директор мнется, колеблется, однако упорство двух женщин не знает границ, и он сдается: «Хорошо, давайте составим договор». В графе «Вид мероприятия» женщинам приходится поставить «Конференция», поразительно, но этим словом они задают реальный формат вечера памяти.

…В просторном зале с потертыми креслами 20 человек. Они внешне спокойны, сосредоточенны. Каждому, словно спикеру на важной конференции, есть что сказать. Наталья своего рода модератор – задает темп общения, передает микрофон очередному выступающему. Звучат воспоминания, словесная реконструкция событий почти двадцатилетней давности. От них у зрителя мороз по коже.

«На сцене слева появился человек с автоматом и в маске. Он выстрелил в потолок и что-то прокричал. А артисты еще продолжали танцевать, бить чечетку…»

«Террорист, который проходил между рядов, ударил автоматом парня, что сидел ближе всех к нему. Брызнула кровь, и стало понятно, что это не шутка».

«Многие долго не понимали, что это все всерьез. Когда шахиды закричали «Всем руки за спину!», кто-то смеялся: «А за чью спину?» А до меня сразу все дошло, как только я увидел этого человека на сцене…»

«Я готовился выходить на сцену, когда мне это сообщили, я не поверил. А потом еще сказали, что моя мама в зале. А я и не знал, что она пришла на меня посмотреть! Сумел выглянуть в щелку, гляжу, она и правда там сидит…»

«Нас выводили в туалет с сопровождением, под дулами автоматов. А потом, когда две женщины сбежали, в туалет мы ходили в оркестровую яму. Террористы сказали, что, если кто-то еще сбежит, они будут расстреливать оставшихся…»

«У одной женщины была с собой иконка Матроны Московской. И она передала ее по рядам, чтобы все могли помолиться. А кто-то написал на бумажке «Отче наш». И тоже пустил по рядам…»

«Мы молились, а шахидка, которая сидела рядом… Да, вот здесь. Она тоже молилась с полузакрытыми глазами. Потом, когда закончила, посмотрела на нас и сказала: «Да, молитесь, молитесь».

Время близится к часу ночи, но бывшие жертвы (бывшие ли?) и не думают расходиться. Они берут микрофон и говорят, говорят… Факт: актеры Роман Шмаков и Филипп Авдеев, играющие участников событий, на самом деле пережили тогда весь этот кошмар, они 23 октября 2002 года играли в мюзикле.

Несколько раз приходит охранник центра, сначала просит, потом грубо требует покинуть зал. «Давайте останемся, – тихо говорит Наталья остальным. – Мы должны все в этот раз проговорить все до конца. Мы должны закончить». И вот тогда-то, сняв гардины для дверных занавесей, отодрав несколько досок от сцены, приговаривая «Привыкли мы молчать, оттого, верно, и все беды наши», она закрывает двери зала изнутри, чтобы охрана, директор и полиция, которую они грозятся вызвать, не мешали закончить тяжелый, но такой необходимый разговор.

Для Натальи эта «конференция» имеет особую важность и ценность. В триаде «помнить нельзя забыть» для нее не обсуждается, где ставить запятую, конечно, после первого слова. Светлана с ней не согласна. «Люди хотят все забыть! – кричит она гневно. – Это ты живешь где-то там, в отдалении, у своего Бога! А люди тут, в страхе! Они хотят ходить на новые концерты, новых детей рожать!»

Наталья же только сейчас, спустя 17 лет после трагедии, понимает, что и она вся буквально соткана из страха, и не знает, что ей с этим делать, как жить. А еще как замолить тот свой давний грех и избавиться от чувства вины. Нам, по мере того как мы узнаем ее историю, ее тайну, незримо двигающую сюжет, тоже становится страшно. И трудно посочувствовать, и невозможно осудить, поскольку не можешь сказать, как сам бы поступил в такой ситуации.

Финал по-настоящему драматичен, он по тяжести для героини вполне может сравниться с пребыванием в центре на Дубровке много лет назад. Чувство, когда у тебя был шанс что-то исправить, но ты им не воспользовался, – это груз на сердце и муки до самого конца жизни.

Иван Твердовский в одном из интервью рассказывал, что съемки картины проходили без шуток, дурачества, чего практически не бывает в киноиндустрии. Даже обеды были без долгих разговоров и прослушивания музыки, такая атмосфера установилась по какому-то негласному общему договору.

«Конференцию», один из главных отечественных фильмов этого года и первую художественную ленту о трагедии на Дубровке, стоит посмотреть всем. Хотя бы для того, чтобы понять: да, нужно отгоревать, оплакать ушедших, отмолить грехи и жить дальше. В горе застревать нельзя. Но помнить о случившемся необходимо, чтобы подобное не повторялось. Запятая – после первого слова.