Полицейская этика

В последнее время на страницах печати, по радио и телевидению довольно широко обсуждаются причины небывалого разгула преступности. Анализируются условия, способствующие совершению наиболее тяжких преступлений, получивших широкий общественный резонанс. Значительно реже говорят о мотивах таких преступлений, о духовном состоянии общества. Особенно остро стоит проблема профессиональной этики лиц, призванных противостоять преступности. Здесь закономерно встает вопрос: “Что дает юридическая наука правоохранительной деятельности, другими словами, практике утверждения духовности в жизни отдельного коллектива и общества в целом?”
Примерно с середины 70-х годов в нашей стране начала активно развиваться виктимология, хотя за рубежом о ней заговорили уже в послевоенные годы. В переводе с латинского – это “учение о жертве”. Какова ее роль в механизме совершения преступления? Например, может ли быть жертвой руководитель, допустим, автобусного или троллейбусного предприятия, выпускающего на трассу заведомо технически непригодную технику или допускающего к работе водителей, которые по своей квалификации либо физическому состоянию не должны были быть допущены? Каково здесь соотношение между необходимостью выполнения служебных обязанностей и моральной ответственностью такого руководителя? Каково соотношение между возникающими на трассе автопроисшествиями, число которых из года в год увеличивается, и совестью лиц, допустивших такие преступления? В последние годы число автодорожных происшествий достигло примерно 160 тысяч. Каждый год более 30 тысяч человек погибают в ДТП, более 190 тысяч получают увечья или ранения. Не менее 25 тысяч водителей-правонарушителей находились в момент совершения преступления в состоянии опьянения. Более 22 тысяч пострадавших в ДТП – дети и подростки до 16 лет.
Руководитель – жертва? Но чего – своего стремления устроить карьеру за счет жизни и здоровья другого человека, беспечности, непонимания совершаемого поступка?
Можно поставить вопрос более обостренно и говорить о виктимологии государственного или политического деятеля, даже главы государства, хотя я предвижу законные возражения коллег-юристов, что эта проблема должна рассматриваться политологами. Я хотел бы только выделить один аспект – политику и нравственность, духовность политического лидера и его моральные ориентиры.
С точки зрения основоположников, понятие виктимологии включает сегодня уже и качественную характеристику преступности, а это значит, что она может иметь двоякий смысл: обозначать как определенное явление, так и образ жизни, действия личности с двойной моралью.
Другими словами, поведение человека может быть не только латентно-преступным, но и виктимным: неосмотрительным, рискованным, легкомысленным, распущенным, провокационным – другими словами, опасным не только для общества, но и для самого себя.
В сегодняшних условиях, когда в нашу жизнь широко внедряются НТС и инноватика во всех сферах и производствах, реальнее говорить о жертве конкретного вида преступления чисто условно и средние количественные показатели нужно приводить очень осторожно. Возникают новые виды и способы совершения преступления, связанные с высокими технологиями, ноу-хау и др. Например, с появлением частной собственности и новых экономических отношений кооперативный и банковский секторы породили и такой вид “обогащения”, как лжебанкротство предприятий. Расхищаются денежные средства путем проведения противоправных банковских операций. Следовательно, появились и новые жертвы, которые морально поставили себя вне закона, вступили в противоречие не только с законом, но и со своей совестью и общепринятой моралью “не укради”.
Тема нашего разговора близка к обыденной жизни, и примеров можно приводить множество из различных ее сфер. По нашим исследованиям, например, в уголовно-исправительных учреждениях из всех осужденных лица, состоявшие в каких-либо отношениях с потерпевшим от преступного посягательства, составляли примерно 12 процентов. Менее одного процента – это сотрудники, военнослужащие, вольнонаемный состав уголовно-исправительных учреждений (УИУ), причем две трети от общего числа потерпевших характеризовались крайне отрицательно. Достойны специального изучения и мотивы совершаемых в УИУ преступлений. Так, в каждом четвертом случае мотивом явилась месть, в каждом десятом-пятнадцатом неприязненные отношения друг с другом.
Насколько важно для практических работников в сегодняшних условиях, когда такие учреждения перешли под юрисдикцию Министерства юстиции РФ, знать о жертве самые разнообразные характеризующие ее данные, говорить не приходится. Ведь из 296 факторов, которые обусловливают совершение преступлений, сотрудниками правоохранительных органов могут быть устранены не более двух десятков. Это уже не только криминальная, а социально-экономическая и морально-этическая проблема. Так, стоимость содержания одной колонии для осужденных (средней по численности наполняемости) обходится государству не в один миллион рублей и не в одну сотню человеческих жизней сотрудников системы МВД и Минюста РФ.
Теперь резонно спросить: а какие факторы влияют на преступность, ее динамику и структуру? Как было уже сказано ранее – их около трехсот. И веер их очень разнообразен. Например, мода. Были в моде мини-юбки – и сразу же был зарегистрирован рост изнасилований. Сейчас обострилась ситуация с ценами на продукты питания, понизился жизненный уровень населения – и в ряде регионов России мгновенно последовал рост разбойных нападений, грабежей, краж, проституции. Увеличилось число наркоманов – последовал рост преступлений против жизни и здоровья граждан, их личной собственности. Об этом достаточно широко было изложено ранее в интервью руководителей главков МВД России на страницах данного журнала. Можно привести и другие примеры. Еще несколько лет назад среди потерпевших от умышленных убийств мужчины составляли большую часть, сегодня эти показатели существенно изменились и покачнулись в “женскую сторону”.
Выше приводились примеры из области экономики. К сказанному можно добавить следующее: девять из десяти потерпевших от мошенничества сами пытались осуществить противоправные действия, пытаясь обойти закон, извлечь финансовые, материальные или иные выгоды в надежде, что “все обойдется”. Так кто же здесь жертвы?
По исследованиям американских социологов и психиатров, такое положение приводит к тому, что нарастает социальная напряженность, вследствие чего рост уровня безработицы в регионе всего на 1% увеличивает число совершаемых убийств на 650 случаев, самоубийств – на 850, психические лечебницы принимают на 4000 пациентов больше, а “население” тюрьмы увеличивается на 3000 человек. О моральной стороне говорить уже не приходится.
Если обратиться к статистике, то в год в России совершается более 3 млн. 200 тыс. преступлений, из них примерно 30-32 тыс. убийства, 55-70 тыс. – самоубийства Эти числа называются в моральной статистике вместе не случайно, т.к. четко прослеживается взаимосвязь между убийством и самоубийством – и те и другие осуждаются церковью, моралью и законом. Причиной и в том, и в другом случае выступает агрессия, и разница лишь в том, что в одних случаях она направлена против самого себя, а в иных – против другого. Иными словами, при убийстве агрессия, не встречая преград или преодолевая их, направлена против источника раздражения. Когда же такие преграды становятся непреодолимыми, эта агрессия возвращается на сам источник агрессии.
В обществе, где моральные и этические нормы размыты, извращены или искажены, происходит страшное превращение: число убийств и самоубийств меняются местами. Следовательно, общество становится более криминальным, опасным. Оно деградирует, вымирает.
Когда число лиц, нуждающихся в социально-медицинском контроле, достигает 10-12% от общего числа коллектива, то он становится вообще неуправляемым, происходит “эффект толпы”. Таких людей достаточно легко привлечь путем популистских обещаний и заверений не только к демонстрациям на улице, но и к более опасным противоправным поступкам. Найти и понять, кто же здесь жертва, достаточно сложно!
И еще очень важный вопрос – это моральный облик сотрудников правоохранительных органов, которые призваны, вопреки специфике негативных профессиональных условий, противостоять насилию и злу.
В конце 90-х годов в МВД РФ принят кодекс чести, активно развивается милицейская (полицейская) диантология (этика). Разработанные теоретические положения этой науки достаточно успешно внедряются в практику правоохранительных органов: ритуалы, символика, атрибутика. Строительство за последние 10 лет в России более 12 тыс. храмов напрямую коснулось и ОВД, и УИУ, укрепляется их тесное взаимодействие с православной церковью.
Государство постоянно разрабатывает новую уголовную политику и стратегические цели по обеспечению эффективной безопасности населения, предупреждению, пресечению и раскрытию появляющихся новых форм преступности. Это, в свою очередь, ведет к изменению стратегических целей, тактических задач, перестройке организационных структур, функциональных обязанностей и компетенции сотрудников правоохранительных органов, введению в механизм их деятельности новых элементов. Но самое интересное, что и цели, и задачи, и качественная характеристика этих органов становятся принципиально новыми, они “избавляются” от несвойственных им функций и организационных структур, приобретают новые наименования, отражающие фактическое содержание деятельности. Например, из МВД РФ переданы в Министерство юстиции УИУ (бывшие ИТУ); упразднена служба ОБХСС; с появлением частной собственности организованы частные детективные и охранные предприятия, а в органах внутренних дел – службы и подразделения, ведущие борьбу с организованной преступностью. Теперь из карательных органов они становятся все более и более профилактико-предупреждающими. Милиция должна именоваться полицией с присущей ей функцией научного предвидения негативных последствий в конкретных исторических условиях и современной нейтрализацией их.
В подготовке кадров сотрудников правоохранительных органов, в выборе средств и методов их работы акцент делается на нравственно-правовые аспекты, исключая субъективизм и волюнтаризм.
Давайте вместе задумаемся над вопросами: “Что будет, если не произойдут коренные изменения? Кому и чем грозит любое отклонение от норм общепризнанных ценностей, морали и духовности? Что нас ждет, если эти категории хоть на какое-то время исчезнут из нашей жизни?”

Юрий КАРПУХИН,
кандидат юридических наук