На чтение: ≈ 12 мин.Найти дом Виктора ГРИШАЕВА в деревне Байкал легко – он стоит в самом конце единственной улицы, и издалека видно возвышающуюся над ним сложную систему крутящихся дисков. Это флюгер, который демонстрирует силу и направление ветра. Над воротами – парочка старых телевизоров, которые тоже не то, что кажется: это прожектора, освещающие по вечерам всю округу. Днем на них устраивается кот, чтобы глядеть на мир свысока. Смотрит неодобрительно, когда я по очереди тыкаю в кнопки музыкального звонка на старенькой калитке, слушая три разные мелодии. Его хозяин тоже гостям не слишком рад – привык к тишине.
От большой и богатой когда-то деревни, основанной в 20‑х годах прошлого века, осталось десятка два человек. Немного оживляется деревня только летом, когда приезжают дачники, а зимой тишь да гладь. Это в прежние времена и улиц было три, и школа работала, и клуб. И даже свой Байкал был – то ли пруд, то ли болото, но с чистейшей прозрачной водой, разливающейся по весне. Потому и основатели деревни дали ей название в честь великого озера – надеялись, что и у нее будет великое будущее. Сейчас из всех общественных зданий остался магазин, работающий по нескольку часов два раза в неделю, да избирательный пункт в бывшей начальной школе.
– Что за гости такие пожаловали? – Виктор глушит мотор крошечного бульдозера, на котором чистит снег во дворе. У машины есть имя, которое выведено на кабине, – Снежок. Этот мини-бульдозер мощностью меньше сенокосилки Виктор собрал сам – пригодились и колеса от сельхозтехники, которых прежде, пока действовал совхоз, было много, и бросовое железо, и старый тепловентилятор для обогрева сиденья. Уже лет десять Снежок верой и правдой служит своему «родителю», не требуя ни капли бензина – он работает от электричества. Его движения ограничены только длиной провода – Виктор сделал переноску в 200 метров.
– Да от хорошей жизни, что ли, я машины собираю, – чешет в затылке Виктор. – От безысходности. Дорого все, вот и думаю, как сэкономить.
Дом, в котором живет Виктор, родительский. Приехали Гришаевы в Байкал в начале 70‑х. Отец был бригадиром в совхозе, мама работала на ферме.
– Тут тогда строилось много – и жилье возводилось, и коровники, вон за улицей теперь только остовы торчат, – машет рукой мастер.
– Школу окончил, в училище в Омске поступил, стал слесарем по контрольно-измерительным приборам и автоматике. После армии на телевизионном заводе в городе устроился наладчиком станков с ЧПУ, электриком, общежитие дали. Это тогда такой завод был! Профессионалы высочайшего класса работали – было у кого учиться. Ну а перестройка началась, все разваливаться стало, заказы исчезли, с ними и зарплата. И вроде длинная стала, зарплата-то, а не купишь ничего… Вернулся домой, к родителям.
Скотины был полный двор, лошади, три коровы, овечки, куры. Тем и жили.
На железных воротах гаража красуется надпись: ЦКБ НЛО. Это, собственно, все, что осталось от юношеской мечты Виктора – организовать конструкторское бюро, чтобы собирать удивительные машины. Но неопознанный летающий объект в гараже, который он открывает с помощью самодельного подъемного устройства, как выясняется, все же есть. По документам это мопед, по виду – небольшая летающая тарелка: обтекаемая кабина, иллюминаторы, колес не видно, на капоте аббревиатура – UFO. Виктор зовет машину «черным вороном», хотя она синего цвета, – за впечатление, которое аппарат производит на людей: лошади шарахаются, старушки крестятся. Не в Байкале, конечно, где уже давно привыкли к чудачествам земляка, а в райцентре Кормиловка, куда он изредка выезжает за продуктами.
– Сейчас уже многие видели, конечно, машине все же почти три десятка лет, а по первости реакция была, как у индейцев на ружья, – смеется Виктор. – Автобус-то до Кормиловки два раза в неделю ходит, а я когда захотел, тогда и поехал. На 40 километров туда и обратно всего полтора литра бензина уходит, на машине – все 20, а деньги откуда? Скорость небольшая, конечно, – всего 30 километров в час, но и спешить ведь некуда. У ГИБДД ко мне претензий нет – объем двигателя у «ворона» небольшой, он действительно от мопеда.
Работать мастеру в Байкале негде. Ездить каждый день в райцентр Кормиловку тяжело, хотя говорит, что возраста своего не замечает и не считает – помнит только, что 1962 года рождения. Впрочем, ездить-то можно только зимой, когда снега нет, и летом, когда не капает. Весной и осенью шесть километров грунтовки до трассы становятся непроезжими. Ни НЛО не справится, ни старенькие «Жигули», которые Виктор постоянно реанимирует – они нужны, чтобы возить мать в больницу. Фельдшерско-акушерского пункта в деревне тоже давно нет. Периодически наезжает фельдшер, но анализы, врачебные осмотры, прививки – только в центральной районной больнице.
Хозяйство сейчас у Виктора с матерью сильно сократилось: остались куры да огород огромных размеров – 30 соток. Копает он его вручную, хотя изящный крошечный трактор для домашних нужд тоже собрал. Сено, дрова привезти на нем можно, а вскапывать, боронить не хватает мощности. Новый бы сделать, побольше и посильнее, да трудно уже – бросового железа и отработанных запчастей в округе не осталось: все, что можно, местные давно сдали в скупку металла. А денег – материной пенсии да выручки с продажи картошки – хватает только на скромное существование. Для души собирает роботов из хлама, который приносят местные жители по старой памяти. Долгое время они носили ему старые ламповые телевизоры в починку, но теперь техника шагнула вперед, а Виктор остался в 90‑х годах. На книги средств не хватает, а Интернет в деревне отсутствует. Сотовая связь и та работает плохо, с перебоями, так что Виктор телефоном почти не пользуется. Да и незачем ему, далеко от дома он отходит-отъезжает только летом – в лес по грибы, в поле за сеном. А чтобы слышать старенькую маму, пока копается с железом во дворе, собрал переговорное устройство: нажал кнопочку – и разговаривай. Телевизор – вот, собственно, вся связь с миром, которая не радует.
– Деревня умирает, некому работать, – Виктор задумывается. – Была бы дорога, асфальт – другое дело. Ее как раз перед перестройкой планировали, да так и заглохло все. Ну вот семья учителей фермерами стали, сориентировались вовремя. Но не все могут ведь. Я вот тоже руками могу, люблю, а организовывать, добиваться – нет, не мое это. Ну и разъехались кто куда, человек пять работоспособных осталось, в город ездят или в Кормиловку, остальные пенсионеры. А в телевизор глянешь – вообще тоска, будто мир к концу света движется. Я уж лучше с железом – оно живое, когда сваркой занимаешься, запах непередаваемый.
Все, что попадает ему в руки, становится живым. Вместо лестницы-стремянки небольшой передвижной подъемный кран на колесах – с помощью этого приспособления легко красить старый дом. В сарае отдыхает вездеход с корпусом из ДСП, двигателем от мотороллера и колесами из титановых труб, способный, по задумке, победить любую грязь. Правда, жизнь, как обычно, опережает сказку – от байкальской распутицы вездеход все же подустал, и его ждет перезагрузка. На бане висит барометр в корпусе от трансформатора – измерять атмосферное давление Виктору нет никакой нужды, но он долго не понимает моего вопроса – для чего же тогда его нужно было ремонтировать.
– Механизм должен работать, в этом его предназначение, – строго объясняет.
Роботы – Кузя, чем-то похожий на домовенка, и Тринадцатый, напоминающий чертенка из известного мультфильма, – впрочем, не совсем механизмы, они созданы для красоты. Зимой стоят в сарае, летом, когда приезжают дачники из города, прибегают поглазеть ребятишки. Местные дети тоже заглядывают, но осталось их в деревне всего четверо. Да и некогда им – с утра уезжают в школу, возвращаются к 4‑5 часам вечера. Разве что дорогу развезет и на занятия в соседнюю деревню автобус пробиться не сможет, тогда прибегают. Начальная школа закрылась в начале XXI века, тогда же молодежь стала массово покидать деревню. Так что еще одной мечте Виктора – передать свой опыт – тоже сбыться не суждено.
– Односельчане, приезжие ведь как реагируют на мои затеи – сначала пальцем у виска крутят, потом интересно становится, но это быстро проходит. А третий этап – «Продай», – вздыхает он. – Но я не продаю. Это ведь как дети получаются…
Жалеет ли он о несбывшихся мечтах, переломанных государственными катаклизмами? Говорит, что нет – вполне счастлив.
– Ну жил бы в городе, ограничивал бы фантазию размером балкона или кухни, – убеждает то ли меня, то ли себя. – Некогда мне переживать, вот ворота надо новые сделать, старые совсем заваливаются. А лето начнется – хлопот будет невпроворот.
И только уже попрощавшись, вдруг задумчиво говорит вслед:
– А я ведь мечтал самолет собрать. Летать хотел…
Наталья ЯКОВЛЕВА, Омская область, фото автора
Выбор читателей
Комментарии