Полет над гнездами кукушат

Формула счастья: милосердие и сострадание

Когда Миннегуль апа бросила хорошо оплачиваемую работу в строительном тресте, отказавшись от большой в будущем пенсии и льгот, и пошла нянечкой в детский дом # 1, не все поняли ее порыв. Как объяснишь, что всего лишь телепередача о неприкаянных сиротах в одночасье перевернула всю ее жизнь?

Она не обижалась, когда кто-нибудь говорил о ней “дурочка”, другое дело, когда это клеймо пытались приклеить детям. Вообще-то слово “дурак” в этом детдоме было весьма распространенным. Редкий сирота его не удостаивался. “Вон твой дурак орет”, – злорадно тыкали пальцем в кого-то из четырнадцати воспитанников Миннегуль апа. Позже она напишет в своем дневнике в далекой Америке: “Каждое мое слово они слушали так внимательно, будто я была профессором педагогики. А мне ведь приходилось в основном стирать пеленки, переодевать детей, носить из столовой кастрюли с едой, кормить малышей с ложечки, выводить их на прогулку. Можно сказать, что в этом и состояло все воспитание.

Лишнего делать и не разрешали. Нельзя было брать детей на руки и ласкать, давать им гостинцы. Все это проделывалось нами в тайне от начальства”.

Одни дети называли ее няней, другие бабулей или бабушкой. Вот что написала ей переводчица из Америки: “Наверное, у вас в России в детдомах воспитательная работа находится на очень высоком уровне, и поэтому детская душа Оли Никоновой не может забыть ту нежность и теплоту, которые она у вас получила”.

И вновь злая ирония. Бабуля вспоминает, как она, услышав душераздирающий крик, вбежала в ванную, где воспитательница, цепко держа маленькую Олю под струей кипятка, приговаривала: “Боишься воды – не ходи под себя!” Миннегуль апа вырвала ребенка из рук мучительницы, а та бросила ей в лицо: “А что им станется, ублюдкам этим!” Спина девочки покрылась волдырями, так что пришлось связывать руки, чтобы та не трогала саднящие раны. А потом она начала бояться воды…

Какие-то эпизоды из жизни ее малышей накрепко засели в памяти Бабули, но память избирательна. Хорошо, что няня начала вести дневники на каждого ребенка, ежедневно записывая милые сердцу любой матери подробности: когда малыш встал на ножки, когда и какое сказал первое слово, когда у него прорезался первый зубик. Конечно, это излишняя роскошь для казенных детей, чтобы их не только кто-то приголубил, похвалил, подул на ушибленный пальчик, но и оставил память о их, пусть несчастливом, детдомовском детстве. И как хранительница памяти Миннегуль Рафикова так и осталась для своих малышей Бабулей. И не без гордости вспоминает, что ей даже удалось убедить директора детдома внести в штатное расписание должность “бабушка”. Сама же была бабушкой чужим детям не по штатному расписанию, потому, открыв тайну своим подросшим воспитанникам, что никакая она им не родня, Миннегуль апа прочитала в письме от своей Оленьки из штата Орегона: “Дорогая бабушка, вы, наверное, понарошку сказали, что вы мне неродная бабушка. Для меня вы – самая хорошая, самая красивая бабушка. Что бы вы ни говорили, я всегда буду так считать”.

А вот признание Лилии, которую удочерила семья пастора с Аляски: “Помните, в выходные вы приводили нас с Ваней к себе домой. Ваня думал, что я его сестра. Он попросил приемных родителей: “Привезите из Казани мою сестренку Лилию”. И меня привезли. Бабушка, скажите мне по секрету: вы Ваню больше любите или меня? Я очень скучаю по вас, бабушка”.

Две американские семьи – Мак Артуров и Бэри – пригласили Бабулю в гости. О таком счастливом исходе для своих питомцев она даже помыслить не могла. Когда достигших трех лет сирот переводили в другие детские дома, Бабуля на свою пенсию с гостинцами разъезжала по Татарстану, навещая своих крошек. А троих самых больных она даже застраховала, наивно полагая, что те в 18 лет получат благодаря ей поддержку во взрослой жизни.

Каждому малышу с помощью своих двух сыновей она вручила по альбому с рисунками и фотографиями. Для директоров детских домов это были сантименты: подумаешь, обведенные карандашом детские ручки и запечатленные на пленке неулыбчивые лица. Только одна Роза Хабибулловна из Лаишевского детдома, провожая Олю за океан, расчувствовалась и положила в ее сумку узелок с землей Родины и адрес Миннегуль апа. Оказалось, что и то, и другое хранятся в красивой коробочке как самые дорогие реликвии. Бабуля была удивлена тому, что из детского сознания новые родители не пытались вытравить понятие “родная земля”. Напротив, освежая воспоминания, хотят поглубже внедрить его в душу ребенка. “Желание пригласить меня было как раз попыткой сблизить детей с их Родиной, которую они помнили, укрепить их память через те воспоминания и вещицы, которые я привезла с собой. Родители относятся к детям, как ко взрослым людям, уважая их чувства и привязанности”.

Родители Вани, Лили и Миши, который не был “внуком” Бабули, пригласив ее и оплатив ей дорогу туда и обратно, так объяснили свое решение: “…у нас с вами общая цель. И вы, и мы хотим, чтобы наши дети были счастливы, а ваш приезд удвоит их радость – в этом мы уверены. Вы – не простая бабушка. Чтобы запечатлеться в памяти ребенка, широты души и щедрости мало. Нужно еще понять душу маленького человека. Мы верим: в вас еще немало прекрасных качеств, о которых мы пока не знаем”.

Разучившиеся говорить по-русски дети повинились перед бабушкой и пообещали учить родной язык, чтобы при новой встрече общаться с ней без переводчиков. Нищая бабушка из России не разочаровала ставших американцами казанских сирот, уже привыкших к благосостоянию и комфорту, как и родителей: они, судя по всему, не пожалели о расходах. Если бы гостья согласилась принять все подарки, ей бы пришлось заказывать грузовой самолет.

Дженет, мать Вани и Лили, настояла, чтобы Бабуле проверили зрение и заказали новые очки – от старых у той кружилась голова. “Очки были очень легкие, а стекла для дали и близи были соединены так искусно, что граница между ними даже не чувствовалась, – записала в дневнике Миннегуль апа. – Посмотрев на меня, Дженет пошутила: “Теперь будете смотреть на мир сквозь наши очки”. Позже, вспомнив эти ее слова, я почувствовала в них глубокий смысл. Увидев Америку своими собственными глазами, я уже не смогу смотреть на мир через свои прежние туманные очки”.

Самое удивительное, что нередки случаи, когда наших детей усыновляют небездетные американские семьи. Мак Артуры с Аляски вырастили своих троих детей и взяли троих казанских сирот. И те знаки внимания и любви к своим родителям, которые видела Миннегуль апа у своих “внуков”, вряд ли можно отнести только к хорошим манерам.

Сначала я все пыталась понять, откуда в ней это бескорыстие, эта необъяснимая любовь к обездоленным детям. Ну ладно бы своих не было. Двух сыновей вырастила, племянницу мужа удочерила и на ноги поставила. Когда няня обивала пороги Министерства образования республики с просьбой, чтобы ее группу сирот, достигших трех лет, не расформировывали по всему Татарстану, чиновница посоветовала: “А вы их всех усыновите!” Она и без досужих советчиков хотела было удочерить свою четырехлетнюю воспитанницу, но татарский писатель Фанис Яруллин, издавший к тому времени уже повесть “Мелодия цветов” о Бабуле и ее воспитанниках, посоветовал ей схитрить и отвезти малышку погостить к отцу в его новую семью. Расчет был точным: отец не захотел расстаться с дочкой.

У самой Миннегуль апа детство было полусиротским: отец погиб на фронте, а отчим не захотел ее растить. “Да, внучка, сиротское горе самое горькое. Но кто знает, может, через эти страдания и горести Всевышний хочет вложить в твое сердце милосердие и сострадание. Жалость, рожденная страданием, великодушие, пришедшее через унижения, когда-нибудь сделают тебя счастливой”. Эти дедовы слова стали понятны внучке спустя много лет. Она так бы и прожила в ожидании предсказанного счастья, не реши вдруг пойти в няни.

Один из дотошных американских школьников спросил Миннегуль апа: “Почему у вас сирот собирают в специальные дома? У них у всех родители погибли в автокатастрофах, что ли?” Не могла же я сказать, что у нас каждый год тысячи мамаш оставляют своих новорожденных в роддомах. Невозможно сказать и о том, что у каждых двух из троих детей, воспитывающихся в детдомах, есть родители, но они где-то скрываются.

Неспроста, видно, ее сочли там чуть ли не святой. Одна американка на сносях умоляла прийти Бабулю в родильный дом, и та попросила Всевышнего на своем татарском языке: “О Боже, будь милостив к этой американской женщине. Пусть она благополучно родит и сама вырастит свое дитя. И да родится дитя счастливым, благочестивым на радость другим”. И еще она прочитала две молитвы “Аятель курси” и “Альхам”. Женщина стала матерью на следующий день.

После Америки Миннегуль апа стала знаменитой. Фанис Яруллин написал о ней документальную повесть “Нас выбирают судьбы”, которая скоро выйдет в свет на трех языках – английском, русском и татарском. Писатель обратился к своей знакомой Камарие Хабибуллиной, директору классической татарской гимназии # 2, когда Бабуле понадобилась для переписки с американскими “внуками” электронная почта, и та с радостью исполняет роль почтового голубя. Гимназисты и учителя с готовностью взялись переводить письма с английского на татарский и наоборот.

Прикованный уже 40 лет к постели писатель Яруллин, считающий тему сиротства неисчерпаемой, актуальной, а потому своей. Жена Фаниса Яруллина Нурсия, которая вышла замуж за инвалида и вот уже 40 лет носит его на руках в прямом смысле слова, печатает его произведения, крахмалит ему простыни, возит в коляске и автомобиле, дает кров племяннице, будущему педагогу… Не случайно все эти люди попали в поле притяжения Миннегуль апа. Не бывает случайных встреч.

Всегда кто-то кому-то послан. Кому-то в помощь, кому-то в радость, кому-то в назидание, мне, к примеру, чтобы еще раз восхититься победой в человеке светлых сил, которые только и делают человека человеком и позволяют ему воспарять над бездной обстоятельств.

Галина СЮНЬКОВА

Казань