Пока пишу, надеюсь… Заметки на полях войны

Три года прошло с тех пор, как люди в Луганске и Донецке заявили о своем желании жить вместе с Россией. Три года – вроде бы совсем короткий срок, но только не для Донбасса. Три года идет здесь война, то прекращаясь, то затухая, три года люди молятся о мире. За это время тут родились не только новые республики, пусть непризнанные и необозначенные на картах мира, родилась новая литература и новое понимание своей миссии как форпоста русского мира.

…Первые рассказы о войне на Донбассе и первые стихи стали появляться в конце 2014-го, в 2015 году. Сборник же «Время Донбасса», вышедший в 2016 году, примечателен тем, что здесь собраны практически все жанры – и поэзия, и проза, и драматургия. На его страницах рядом оказались и такие мэтры, как Герман Садулаев, Сергей Шаргунов, глава Союза писателей ЛНР Глеб Бобров, написавший еще в 2008 году роман-предупреждение «Эпоха мертворожденных», и молодые, неизвестные широкому кругу читателей авторы. Услышь нас, Господи, мы – живы,Пошли на землю Свой конвойГуманитарный. Тянет жилыСирены вой и ветра вой…Поверь нам, Господи, мы – люди,В братоубийственной войнеЗа всех солдат молиться будемНа той и этой стороне.Людмила Гонтарева из Краснодона в своем стихотворении «Молитва» обращается к библейским мотивам, как и многие поэты, чьи стихи собраны в этом сборнике. Главная тема для большинства стихов – страшное лето 2014-го. Кровь, разрушения, гибель детей и стариков. Поэты широко используют прием антитезы – противопоставление мирной жизни и жизни на войне. Так, в своем стихотворении «Танцор Буто» Вера Агаркова сравнивает Питер и Луганск:Здесь не страшно и здесь не больно:Я забыла, где боли край,В мирном Питере все спокойно -Город выстрадал этот рай.В мирном Питере – дождь. А дома…Дома – реки с кровавой пеной,Дома – поле не пахнет сеном.Дома – поле клубится паромЖаркой бойни, скосившей злак…Не менее сильна по своему эмоциональному воздействию и проза в сборнике. Рассказы, как правило, короткие, но такие емкие, как будто герой проживает несколько жизней за два-три коротких дня на войне. Сюжеты незамысловатые, но заставляющие осознать весь ужас и абсурдность войны в XXI веке. В рассказе Надежды Петровой «Родной брат» немолодые уже брат и сестра, всю жизнь державшиеся друг за друга, оказываются по разные стороны баррикад. Брат Владька, которому давно за пятьдесят, вернувшись после заработков из России, заявил сестре Ирине, что он бандеровец. И сразу же вычеркнул и из жизни, и из соцсетей свою единственную сестру… Страшен своей безысходностью рассказ «Партер. Седьмой ряд» Николая Иванова. Осколком снаряда убивает двухмесячного малыша Богданчика. Похороны проходят второпях под бомбежкой. Девятнадцатилетняя Вика, потерявшая сына, уходит в ополчение: «Оглянулась лишь однажды, и то на кладбище, где теперь уже навеки лежать в скорбном ряду ее Богданчику. И слушать соловьиные песни. Они, соловьи, поют и на кладбище, если заставят замолчать канонаду…» А вот рассказ Германа Садулаева «Волчье брюхо и сын возницы» в отличие от многих в этом сборнике по-настоящему оптимистичен. В плен к ополченцам попадает кришнаит – сторонник Единой Украины Карна с запада. Он встречает здесь своего знакомого Бхиву с востока, с которым виделся на кришнаитском фестивале в Киеве. После долгого разговора, не очень понятного окружающим, Бхива отпускает Карну на все четыре стороны. А через два месяца уже Бхива оказался в плену у добровольческого батальона. Карна помогает Бхиве бежать. Политики сделали Бхиву и Карну врагами, а вот миролюбивый бог Кришна спас их обоих. В 2015 году, когда с продовольствием в осажденном Луганске стало совсем плохо, и Бхива, и Карна вновь оказываются рядом, уже не с оружием в руках, а с поварешками – они готовят еду и развозят по квартирам больных стариков. «Толстый (Бхива) выходил встречать худого и говорил: отдай свои серьги, сын возницы. А худой (Карна) отвечал: верни мои ладду, волчье брюхо… И я опять ни черта не понимаю, о чем они говорят», – заканчивает автор рассказ доброй усмешкой.Сборник же завершается пьесами. Экзистенциальная драма «Оглашение Крама» Глеба Боброва, по сути, концентрированное воплощение всего ужаса войны… Действующие лица – двое мужчин, запертых в темной расстрельной камере. Голос слева принадлежит Якову Левитину, вступившему в ряды ополчения и попавшему в плен. Голос справа – Марку с позывным «Крам», человеку не раз поступавшемуся своими принципами и совестью, действовавшему все время ради выгоды. Ждущие смерти Марк и Левитин существуют вне времени. Кажется, что, беседуя перед расстрелом, они проживают заново всю жизнь. В комментариях автора сказано: «Позади жизнь. Впереди бесконечность. Время на размышления ограничено». В финальном четвертом действии Крам гибнет от автоматных очередей, слыша сверху голос мальчика Игорька, которого так и не решился он с женой взять из детдома и который называл его папой: «Детдом разбомбили, я за тобой. Пойдем, папочка…» …Пройдет время, и, возможно, появятся новые произведения о войне, которые не могут возникнуть сразу – нужно время для осмысления. Однако уже сейчас можно сказать – у республик есть своя литература, а значит, есть надежда на будущее… Луганск, ЛНР