Пока человек борется, ничто для него не потеряно.

Голова не болела. Совсем. Одна ступенька, вторая, третья… LЗачем я считаю? – вдруг подумал Сережа и внимательно посмотрел на веревку. – Какая тяжелая│. Ну вот и последний этаж. Теперь все. Сережа просунул голову в петлю. Ничего плохого больше не будет. Надо только посильнее дернуть и… Пронзительный крик – последнее, что он услышал. Чужой истошный крик.

А потом он увидел лицо мамы.

– Как же ты забыл самое главное, – белыми губами произнесла она. – Ведь тебя люблю я. Больше всего на свете.

С мамой Сережи (имя изменено) мы сидим на кухне заместителя директора по учебно-воспитательной работе Белебеевского машиностроительного техникума Людмилы Лавриненко. Я попросила об этой встрече, хотя в Белебей приехала совсем по другому поводу: по просьбе Людмилы Федоровны разобраться в сложных нелицеприятных отношениях между ней и директором техникума. Собирая материал об одном конфликте, я натолкнулась на другой. И он потряс меня. Мама Сережи долго отказывалась от этой встречи:

– Да, я боюсь! Посыплются упреки. Меня же заставляли извиняться перед коллективом уже после того, как Сережку из петли вынули. А один сказал, туда, дескать, ему и дорога.

Шестнадцатилетний студент пытался свести счеты с жизнью после того, как его отчислили из техникума за вымогательство у другого студента… трех рублей. Преподаватели направили заявление в прокуратуру с просьбой возбудить уголовное дело и, когда получили отказ, были крайне возмущены: им очень хотелось, чтобы зло было задушено.

Встречу с мамой Сережи я назначила в доме заместителя директора этого техникума потому, что только она, по словам мамы, откликнулась на горе их семьи. Она добилась разговора с мэром города. Мэр предложил восстановить Сергея в техникуме.

– Только после этого сын вернулся к нормальной жизни, – вспоминает мать. – А ведь больше месяца мучился бессонницей, почти не ел, не выходил на улицу…

Эта история так и осталась бы в моем блокноте, если бы не была одних корней с той, ради которой я приехала в Белебей. Но теперь все по порядку.

Людмила Лавриненко появилась в редакции в начале осени. Худенькая, бледная.

– Не так давно перенесла операцию, – почему-то виновато объяснила она. – Еще не совсем поправилась. Помощь ваша нужна: меня пытаются уволить.

– Да никто уже ничего не пытается! – раздраженно возразил мне в своем кабинете директор Белебеевского машиностроительного техникума Борис Попенко. – Она же все мои приказы оспорила! Чего ей еще надо?

– Должно быть, несправедливы они были?

– Я так не считаю. Мало того, хочу заметить, что Людмила Федоровна – человек жесткий, авторитарный, добивающийся своего во что бы то ни стало.

– А вот это верно! – подхватила заместитель директора по учебной работе Эльвира Абдрахманова. – Она ни в чем не терпит возражений.

– Слишком обостренное чувство собственного достоинства?

– Скорее привычка быть вне критики, вне подозрений. Лавриненко – дочь бывшего первого секретаря горкома партии…

– Хотите сказать, соответствующее воспитание получила?

– Вот именно. К тому же муж ее – человек в городе не из последних.

Заместитель директора по науке акционерного общества LАвтонормаль│, кандидат технических наук Юрий Лавриненко действительно известен не только у себя на заводе. Умница. Много ездит по стране и за рубеж, говорит по-немецки. Разработал немало новых технологий, чем принес пользу в конечном итоге всем, кто трудится на LАвтонормали│. Пока завод на плаву – есть зарплата. Преподавателям техникума в том числе.

– Очень сочувствую своей жене, – сказал мне Юрий Андреевич. – Никогда ее не предам. Буду помогать бороться. И не только потому, что она родной человек. Я же свидетель ее бессонных ночей. Как-никак она зам. по воспитанию, все мероприятия готовила сама. Сколько сил тратила! Сколько души вложила! И на тебе…

Председатель профкома LАвтонормали│ Николай Лифанов (техникум входит в их профсоюзную организацию) 5 ноября отправил директору Попенко официальное письмо. Там сказано, что увольнение, связанное с сокращением штатов по инициативе администрации, допускается только по окончании учебного года. Николай Михайлович написал также, что Lв настоящее время необходимо усилить работу по воспитанию молодежи, а сокращение должности заместителя по УВР, наоборот, ослабляет ее и может повлечь ухудшение и без того сложной криминогенной обстановки│.

Подумать об этом, честно говоря, должен был в первую очередь именно директор техникума, а не сотрудник завода, хотя и не рядовой. Но в том-то и дело, что желание избавиться от Lне терпящего критики│ помощника для Бориса Попенко заслонило все. Конечно, нетрудно догадаться, что должность эту Борис Сергеевич упразднил бы не навсегда. Он восстановил бы ее, но уже для другого, более лояльного человека. Все в техникуме это понимают и потому в один голос твердили мне:

– Людмила Федоровна – человек вспыльчивый, заносчивый. А в нашем уставе есть пункт, по которому за нарушение морально-психологического климата в коллективе возможно увольнение.

Вот это да! Неужели никто из преподавателей не догадывается, что пунктик этот очень удобен руководству: чуть что – Lнарушил климат│ и гуляй вне стен учебного заведения. Конечно же, догадываются. Но защищают Лавриненко лишь немногие, остальные думают, что их дружба с директором будет длиться вечно. Большинство предпочитают вслед за начальством подозревать Людмилу Федоровну в том, что она Lвовсе не болела│, что больничные листы получила Lпо блату│.

Факт этот – болела или нет заместитель директора – в нашей истории очень важен. Поскольку именно в тот период в техникуме проходила аттестация. Лавриненко по болезни ее не прошла, а директор тем не менее снизил ей квалификацию (и, следовательно, зарплату), причем не только как преподавателю, но и как своему заместителю. Дело в том, что болела Людмила Федоровна с перерывами: болела, потом выходила на работу, снова заболевала.

Но она действительно болела! Это подтверждено заместителем главного врача городской больницы. Подтверждено официально, в справке с печатями. Но комиссия по трудовым спорам машиностроительного техникума игнорирует эту справку и утверждает в своем протоколе: Lимеет место незаконное оформление больничного листа от 18 мая 1999 года│. Может быть, учителя лучше разбираются в болезнях, чем врачи? Навряд ли. Скорее всего, и тут вступило в силу то же самое желание не противоречить своему директору: он начальник, и никакой комиссии по спорам спорить с ним не след! LНет оснований рекомендовать директору техникума отмену приказа │ 90 от 18 мая 1999 года│ – такое решение единогласно принимает комиссия по трудовым спорам. А в этом приказе, повторяю, Попенко устанавливает оплату труда более низкую, чем была у Лавриненко, поскольку та не прошла аттестацию.

30 августа, отреагировав на жалобу Людмилы Федоровны, другая комиссия – Комитета по науке, высшему и среднему профессиональному образованию Республики Башкортостан – осуществила, как сказано в ее справке, Lкомплексную проверку состояния учебной, воспитательной работы и работы аттестационной комиссии, а также комиссии по трудовым спорам│. Нарушений комиссия не обнаружила.

Ясно, что Lдобивающаяся своего во что бы то ни стало│ Лавриненко не согласилась с таким ответом. Искать правду она отправилась теперь уже в Москву. Начальник Управления среднего профессионального образования Минобра России, тщательно изучив документы, которые представили министерству Людмила Федоровна (с одной стороны) и руководство техникума (с другой), констатировал в своем ответе: L…выявлены нарушения при подготовке и принятии решений по аттестации│. В этом же письме управление рекомендовало Лавриненко Lрешить вопрос об отмене приказов и решений руководства техникума, связанных с аттестацией, в судебном порядке│. Людмила Федоровна так и поступила. Но, должно быть, об этой рекомендации не знают преподаватели техникума, поскольку многие говорили:

– Все жалуется, жалуется. Вот и в суд уже подала – никак не уймется.

– Вы обратили внимание, как ходит директор нашего техникума? – сказала мне одна из преподавателей. – У него ампутированы ноги. Наш директор – человек мужественный. А Лавриненко спекулирует своими болячками. Избалованная мужем и хорошей жизнью, она просто не знает, что такое настоящая боль.

…Юрий и Людмила Лавриненко любят друг друга с девятого класса: учились в одной школе. После института поженились. Когда родился Мишка, первый сын, они поняли, что теперь их связывает нечто большее. Они купались в своем счастье, как в огромном синем океане. Юрий не скрывал своих чувств к жене, обожал сына – все было как во сне!

Сон треснул, будто хрупкий лед. Педиатр, милая женщина, пригласила на казнь:

– У мальчика тяжелое заболевание сердца. Он почти безнадежен.

– Нет. Нет! – решила Людмила. – Сын будет жить.

Мишу оперировал в Москве знаменитый кардиохирург, академик Владимир Иванович Бураковский. Мама помнит все. Свой ужас. Свою веру. Свою стойкость. Помнит, как сын сказал ей накануне операции: LМамочка, я так боюсь│. А она, прикусив до крови язык, улыбнулась:

– Глупыш, ты должен знать самое главное: я тебя очень люблю, и потому с тобой ничего не случится.

Она помнит, как на каталке его повезли в операционную. От страха он едва шевелил пальчиками. Когда двери лифта закрылись, она оцепенела.

Потом она выхаживала его. В больнице они пролежали с сыном целый год. Было все: бессонные ночи, слезы. И была радость, и боль была. Не дай Бог никому такой боли – не за себя, за своего ребенка. Вот почему, когда она узнала, что к чужому мальчишке Сереже пришла беда и он схватился за веревку, она мгновенно измерила бездну его отчаяния и почувствовала боль матери.

…Когда совсем недавно врач сказал ей самой: LНеобходима операция│, она не стала плакать, и в отделение с табличкой Lонкология│ шагнула с твердым намерением выйти оттуда на своих ногах. Пять дней и ночей после операции не отходил от ее постели муж. Выносил утку, кормил с ложечки.

Последний вечер в Белебее я провела в семье Лавриненко. В доме, полном книг и фотографий двух взрослых сыновей и многочисленных друзей. Мы много говорили о жизни, мы пытались ответить на многие вопросы. Что заставляет человека мириться с несправедливостью? Почему коллеги, рядом с которыми пройдено много лет, однажды перестают тебя понимать? Почему у людей не хватает сил жить и любить по-человечески? Почему они обвиняют тебя, когда ты борешься за свое достоинство? Почему они не понимают: пока человек борется, ничто для него не потеряно. А человек, утративший в себе достоинство и способность к сопротивлению, летит в бездну, он одержим страхом. Постоянное усилие и преодоление – вот что такое жизнь, решили мы.

Светлана ЦАРЕГОРОДЦЕВА

Республика Башкортостан