Погружение в жизненный материал. Сборник обо всех и ни о ком

Этой весной в издательстве «Эксмо» вышла книга Ганны Шевченко «Забойная история, или Шахтерская Глубокая», действие которой происходит в девяностые – начале двухтысячных. Под одной обложкой оказались повесть, давшая название всему сборнику, а также ряд рассказов и стихов.

Трагическая и противоречивая тема лихих девяностых вряд ли скоро выйдет из телевизионной, музыкальной или писательской моды. Мы примерно представляем себе ассортимент книг и сериалов, посвященных такому тяжелому последнему десятилетию XX века. Мы знаем, что подавляющее большинство авторов и создаваемых ими персонажей – мужчины. Поэтому так важно проанализировать женский взгляд на те смутные времена.Можно вспомнить талантливую уральскую писательницу и журналистку Анну Матвееву, сборник ее рассказов «Девять девяностых» и ее же роман «Завидное чувство Веры Стениной». Первая из перечисленных попала в лонг-лист премии «Национальный бестселлер», вторая – в шорт-лист «Большой книги». Как и Анна Матвеева, Ганна Шевченко может удивить и порадовать любителя хорошей современной литературы. В ее книге отчетливо слышится дыхание эпохи, но она не позволяет себе откровенно эксплуатировать тему «лихих…». Среди достоинств писательского стиля можно отметить образность без вычурности, приметы времени без стереотипизации, женскость без бабскости.Главная героиня «Забойной истории…», от чьего лица ведется повествование, – молодая девушка Аня, живущая в небольшом шахтерском поселке где-то на Донбассе. Она работает в бухгалтерии шахты. Ее глазами мы наблюдаем за жизнью небольшого коллектива – офисной «элиты» и простых шахтеров. Разновозрастные, разногабаритные, разнохарактерные женщины – полный бухгалтерский набор, обычный шахтер – «с фонарем на голове, черный, с сигаретой во рту и рюмкой в руке, чумазый…». В начале чтения может показаться, что банальность типажей продиктована небольшим писательским опытом, скудостью языка и воображения. К середине повести можно понять, что вольно или невольно писательница использует этот набор неброских персонажей как способ глубокого погружения в материал книги, в наш с вами жизненный материал.На пикнике, устроенном коллегами, Аня проваливается под землю и встречается с героем локального фольклора. О давно погибшем шахтере Шубине ходят самые разные слухи. Он главный виновник необъяснимых и пугающих событий на шахте. Игнат Шубин заключает с Аней необычную сделку. Она должна привести (а попросту столкнуть) к нему в яму четырех мужчин, чье моральное состояние необходимо срочно и радикально улучшить. Дух Шубина одержим идеей «чистки» заблудших душ и возвращения их на поверхность обновленными, излучающими свет и переносящими этот свет на других людей. Аня соглашается. Отчасти из-за интереса, отчасти из-за того, что Шубин шантажирует ее здоровьем любимого отца, который, правда, давно ушел из семьи.Эта фантастическая составляющая повести, словно кривое зеркало, шаржирует черты реальности. Замкнутость поселка превращает его в маленький ад обыденного сексизма и рутинного насилия, где женщины привыкли трудиться и терпеть, а физическая сила мужчин превращает их в ущербных зверей, забывших или вовсе не знакомых с понятиями достоинства, порядочности и уважения. Ограниченность географии, как и во многих больших и малых произведениях, играет роль помещения для галереи человеческих типажей, в основном порочных, опустившихся под давлением времени или же с рождения живущих по принципу «кому война, а кому мать родна», разумеется, независимо от военного положения.Социальный смысл и форма его представления – это, пожалуй, главное достоинство «Забойной истории…». Она заставляет вспомнить песню группы «Наутилус Помпилиус» «Взгляд с экрана», знакомую нашим согражданам в основном по заявлению о том, что один известный французский актер не употребляет одеколон внутрь. В этом поселке, как и в любом другом, «прогулка в парке без дога может стать тебе слишком дорого», а «соседи по подъезду – парни с прыщавой совестью».На фоне до боли знакомых автобусных остановок, кладбищ, деревень (кладбищ живых?) таким же фоном, ниточками в гобелене эпохи предстают перед нами герои Ганны Шевченко. Кажется, что в рассказах, помещенных после повести, действуют те же самые герои, только под другими именами. Джентльмены удачи и королевы коммерции, рэкетиры и слабоумные, шахтеры и спекулянты обретают свою художественную индивидуальность за счет того, что Шевченко обесцвечивает их раствором эпохи. Образы, черты лиц, факты биографии и даже черные шутки переходят из повести в рассказы, но можно понять, что это переход намеренный, а не признак авторской нерадивости.Стихи же очень откровенны и явно биографичны. При некоторой наивности образов от стихов веет теплотой старых фотографий и запахами мест, в которые уже никогда не вернуться. Потому что детство «…растворилось в воздухе вечернем». Потому что лето «…цвета антоновских яблок // отбывает в другие места». Ганна Шевченко. Забойная история, или Шахтерская Глубокая. – М. : Эксмо, 2018.