Поговорим? Устный контроль предпочтительнее письменного

Я работаю в сфере образования более 40 лет. Это не считая еще 18-летнего опыта учебы: в школе (10 лет), в институте (5 лет) и в аспирантуре (3 года). Хочу поделиться своим мнением по двум актуальным сегодня вопросам, относящимся к образованию.

Один вопрос касается перехода к 12-летнему школьному обучению.
Если вместо 11 лет учиться 12, это (по всем законам арифметики) позволит разгрузить школьников почти на час в день – совсем не мало! Плохо только, что разгрузка эта (если она и в самом деле произойдет) будет уж точно временной: громадные потоки быстро обновляющейся научной информации неминуемо заставят методистов и учителей наращивать объемы школьного знания. Могут сказать, что одновременно с поступлением новых вопросов из школьной программы будут изыматься некоторые старые. Но весь наш опыт показывает, что изъятие старого происходит заметно медленнее добавления нового. Полагаю, что кардинально разрешить задачу разгрузки школьников в рамках работы над проблемой “Чему учить?” не удастся. Главное – “Как учить?”. Дело прежде всего вот в чем.
Мой многолетний опыт преподавания в вузе показывает, что бывшие школьники в подавляющем большинстве приходят к нам не готовыми работать на понимание, они привыкли (их так приучили) работать на запоминание. И мы в вузах тратим много сил, чтобы убедить и побудить студентов работать на понимание.
Понимание означает постоянную игру мысли ученика; это на первый взгляд труднее: требует от ученика поначалу больше усилий и затрат времени, да и учителю проще проверить запоминание, чем понимание. Но зато потом на понятый материал легко и естественно, с гораздо меньшими затратами сил и времени ложится новое знание – происходит репрография информации (ее свертывание, сохранение в более экономном виде). При этом знания становятся прочнее, да и учиться интереснее. Именно здесь (а совсем не в переходе к 12-летнему обучению) – огромные резервы времени. Но реализация работы школьников на понимание – очень непростая психологическая задача: потребуется убедить учительский корпус в неприемлемости существующей ситуации (ох, как непросто признать ошибочность своих ориентаций на протяжении многих лет!) и в необходимости действовать в нужном ключе.
Сказанное выше касается не только естественных наук, но и гуманитарных. Мне посчастливилось учиться в школе у преподавателей, действовавших именно в указанном выше ключе: математик Петр Николаевич Смарагдов, химик Мария Ивановна Иванцова и др. Но особо я хочу сказать об учителе литературы – Иване Михайловиче Иванове: он не мучил нас вопросами о содержании изучаемых произведений и об образах их персонажей. Он просил нас подумать над вопросами совсем другого плана: почему Гоголь именно в таком, а не в ином порядке направил Чичикова к помещикам за “мертвыми душами”; в чем причина провала всех постановок “На дне”, где Лука прямолинейно трактовался как “утешитель” (так задумал Горький). Это было нам всем – и будущим гуманитариям, и “технарям” – крайне интересно, уроки проходили в спорах; но ведь аргументированно спорить можно, только внимательно прочитав произведение и изучив персонажи, и мы читали и изучали, хоть этого и “не требовалось”. И в этой же связи не могу не вспомнить В.И.Шаталова, обратившего внимание своих учеников на смысл загадочной “петли” войска Дмитрия Донского перед Куликовской битвой – именно такие находки педагога побуждают учеников работать на понимание.
Итак, экстенсивными путями проблему 12-летки решить нельзя. (Замечу в скобках, что экстенсивные подходы господствуют и в нашей экономике: мы, например, упрямо ищем способы удовлетворения потребностей в энергоресурсах путем увеличения добычи нефти и газа, выработки электроэнергии, а надо искать решение проблемы в энергосбережении: в более глубокой переработке нефти, в разработке более экономичных двигателей, в рекуперации тепла, в использовании тепловых насосов…).
Другой вопрос, естественно, связанный с предыдущим: как обеспечить работу учеников на понимание изучаемого материала? Я хотел бы обратить внимание на один аспект обучения-учения, имеющий, как мне представляется, прямое отношение к рассматриваемой проблеме. Речь – о контроле знаний.
Основная его функция – направить работу учеников на установление причинно-следственных связей: именно в этом залог работы на понимание материала в процессе учебы; голые призывы к школьникам постараться понять изучаемое – абсолютно не действенны. Кроме того, я считаю, что любой контроль знаний в школе (в вузе тоже) должен также нести обучающую (и не только) функцию, состоящую в выявлении и первичном разъяснении в ходе контроля моментов, оставшихся по каким-то причинам недостаточно осмысленными в ходе обучения.
В учебных заведениях разных уровней все чаще используют письменные формы контроля: они экономят время преподавателя, позволяют на экзаменах унифицировать подход к оценкам, в известной мере являются и защитой от криминальных проявлений. Тем не менее я убежден: предпочтительнее устный контроль – здесь полнее реализуемы упомянутые его функции. Только в беседе с учеником “глаза в глаза” возможно вскрыть и укрепить слабое звено в его знаниях, продемонстрировать необходимость работы на понимание, постоянно задавая ему вопросы “зачем?” и “почему?”. Наконец, при устном контроле выше степень неформальности общения с учащимся, а это предпосылка успешности учебных контактов в последующем.
Полагаю, что каждая письменная форма контроля (в том числе экзамен), если она все же признана целесообразной, в идеале должна завершаться устной беседой с учеником. Это особенно относится к машинным формам контроля. А чисто письменный, тем более машинный, контроль допустим лишь для ограниченного числа формализованных дисциплин, где превалируют запоминание и навыки (пример – изучение языков программирования).
Сказанное имеет прямое отношение к предполагаемому введению в недалекой перспективе общефедеральных экзаменов на рубеже школа-вуз: не ошибиться бы нам здесь с выбором формы контроля.
Виктор АЙНШТЕЙН