Поэзия

Светлана МИХАЙЛОВА, директор Центра детского творчества «Матвеевское», почетный работник образования, член Союза писателей

День памяти и скорбиПесками времени заноситПрошедших испытаний тень.Давайте вспомним этот день,Разбивший жизнь на «до» и «после».Да, он принес нам боль и слезы,Да, много жизней он унес.И в сердце – памяти заноза,И память, горькая до слез.Потом Россия говорила,Когда события важны,О том, что то иль это былоПосле войны иль до войны.Шкалу отметил временнуюНарод, который был распят.И хронологию такуюТри поколения хранят.Пускай запомнит и, наверно,Не позабудет человек -Двадцать второе, сорок первый,Июнь, рассвет, двадцатый век.И с этой, с той, с такой вот датыКогда-то все и началось -Бои, бомбежки, медсанбаты.Той датой все оборвалось.Война. Пылающие хаты.Земля, что сердцу дорога,Под нами выгнулась, горбата,Как будто Курская дуга.И отступавшие солдаты.И в небе черный цепеллин.И города, что были взяты.И путь обратный – на Берлин.Да, он принес нам смерть и беды,Прах городов и деревень.Но он закончился Победой.Давайте вспомним этот день.ИмперияИмперии недолговечны.У нас других примеров нет.Но люди так бесчеловечныПеред лицом грядущих бед.И от стереотипов грузаСвоих я не освобожусь.Я – из Советского СоюзаИ этим до сих пор горжусь.И воспитанье – как порода,Почти как ДНК в крови.Да, я за дружбу всех народов,За братство всех людей Земли.Творить не следует кумира.И кровью не решают спор.Но мы – одна шестая мираДавным-давно и до сих пор.И беды нас не подкосилиНе раздраконили народ.Двуглавым фениксом РоссияИз пепла снова восстает.Она едина и поныне,Моя великая страна.Но больно, что на УкраинеИдет гражданская война.Московские старикиСтарик и розыЯ вижу старика с цветамиИ улыбаюсь от души.Хотелось поделиться с вами -Как эти розы хороши!Какой-нибудь своей подружкеОн их, наверное, несет -Седой и ласковой старушке,А годы для любви не в счет.Я старика с цветами вижуИ, чтоб сомнения унять,Я подхожу к нему поближе -Хочу цветы пересчитать.Но непреложной жизни прозаИ беспощадна и горька -Всего четыре красные розы,Увы, в руках у старика.Старик и гармоньСтарик играет на гармони.Рабочий полдень. Переход.Держу монетки на ладони,А мимо движется народ.Гармонь пристроив на колено,Седую голову склонив,Играет он самозабвенноРоманса старого мотив.Быть может, вспоминает милуюИ дальней юности года -«Умру ли я, и над могилоюГори, сияй, моя звезда…»Бросаю в сморщенную шляпуПригоршню мелочи ему.И вижу дедушку и папу,Сама не знаю, почему.Его мелодия кому-то,Наверно, навевает грусть.Я тороплюсь, но на минутуПослушать грусть остановлюсь.Пусть жизни поджимают сроки -Наш ритм стремительный таков,Люблю московских одинокихСедых и грустных стариков.РоссияМоя бескрайняя, лесная,Моя дремучая страна,Равниной сумрачной, я знаю,Чужим из космоса видна.Леса и реки, и пороги.И вдоль ухабистых дорогТвои языческие боги -Перун, и Велес, и Сварог -Как стражи вечного покоя,Тысячелетия подрядВдоль большака по-над рекоюКамнями древними стоят.И ослепительно, наверно,Как на Тибете Шамбала,Сияют нашей новой веройЦерквей и храмов купола.Твои хоругви и иконыВсе ту же древность сторожат.Твои забытые драконыВ земле скелетами лежат.И неизменны постоянно,Как в Вечном Риме Колизей,Хранят высокие курганыТвоих кентавров и князей.Который год и век которыйМетут снега, шумят дожди.В могилах на степных просторахПочили скифские вожди.Твои подземные пещерыСкрывают тайну бытия.Тысячелетней новой веройХранится родина моя.Но мы не сделались другими.Мы те же, что и испокон.И улыбнется БерегиняНам Богородицей с икон.12 заповедейЕсть десять заповедей, намДонесены от Моисея.Но я секрет открою вам,Что Моисей донес не все их.Наверно, мы скрижаль разбили.Иль Моисей сам уронил.И в том углу, что он отбил,Еще две заповеди были.Что не донес нам Моисей(А может, мы о том забыли?)Любите маленьких детей,Любите так, как вас любили.Еще один завет таков,Двенадцатый на тех скрижалях -Не обижайте стариков.Чтоб вас потом не обижали.Двенадцать заповедей чтя,Запомните простую малость:Что жизнь – лишь бывшее дитя,А также будущая старость.Фрау ШниткеУ нас на даче есть поле -Сорной травой засеяно.Земля там костями усеяна,Пропитана кровью и больюОт речки до самой калитки.И там до сих пор находятКаски, штыки и фляжки,Останки, ремни и пряжки.И там мы нашли в футляре,Ржавом таком портсигаре,Письма Клауса-Фрица Шнитке.Мальчишка светловолосый,Не курящий папиросы,Он в портсигаре железном,Без курева бесполезном,Хранил свои письма к маме.(Один паренек соседскийНеплохо знает немецкий.)Хранил свое фото с мамой.Он смотрит серьезно и прямоИ хочет постарше казаться.А лет ему, может, двадцать,А может, и восемнадцать.А мама его, а мамаВсе пробует улыбаться.Но только в глазах тревога.Наверно, молила Бога,Чтоб сыну в живых остаться.Но сын ее похороненНа поле в Можайском районе,У речки, почти во рву.Мы тогда защищали Москву.А раньше, давным-давно,Там было Бородино….Мальчишка в военной форме.Мальчишка в фашистской формеСо свастикой на рубашке,Причесанный, без фуражки,Без каски или пилотки.И взгляд серьезный и кроткийИз-под белесых ресниц.Мама и Клаус-Фриц.Я всматриваюсь в их лица -Мамы и Клауса-Фрица.Их давно уже нет на свете.Все солдаты – чьи-нибудь дети.Я не хочу жалетьИ не могу простить -Это не искупить,В памяти не стереть.Опустошила смертьЗемлю мою на треть.Выжгла ее дотла.Деда отобрала.Бабушка не моглаДаже в кино смотретьЧто-нибудь про войну.Плакала – «Не усну!»В нашем Можайском районе,Где Клаус-Фриц похоронен,Где нашлись его письма к маме,Полями, окопами, рвамиЯ теперь хожу за грибамиОсенью в дальний лес.А Клаус-Фриц Шнитке исчез.Это моя страна.Это его война.Это ее цена -Все забирать до нитки.Вот и отмел февраль…Нашим победным маемСнова пришла весна.Клауса мне не жаль,Но почему – не знаю.Мне отчего-то жальБедную фрау Шнитке.