Поэт, без которого жить нельзя

5 декабря – 200 лет со дня рождения Федора Ивановича Тютчева, поэта, публициста, дипломата.

Федор Иванович Тютчев – поэт неразгаданный. Неразгаданность эта – не следствие формальной ухищренности, это неразгаданность простоты, граничащей с гениальностью.
Лев Толстой сказал однажды: “Без Тютчева жить нельзя”. Не правда ли, странно? Разве поэзия так уж необходима для нас, как хлеб, вода, воздух? Скажите современному пошляку, что без поэзии нельзя жить, – усмехнется… Или, правда, человек разделился уже на два биологических вида: один – равнодушный ко всему, кроме материального и сиюминутного, не слышит музыки этого мира, ее волшебного и трагического звучания; второй – еще живет внутри этой музыки, дышит ею, чувствует ее?
Современный мир, замерший на краю последней внутренней нищеты, предугадан Тютчевым и отображен им.
Небесный свод, горящей славой
звездной,
Таинственно глядит из глубины
И мы плывем, пылающею
бездной
Со всех сторон окружены…
Литературоведы имеют обыкновение делить поэтов на тех, кто отмечен яркой биографией, и на поэтов, лишенных ее. Как поступить с Тютчевым? Куда отнести его? Тютчев – это не просто высочайший накал любовной лирики, искупленный трагической гибелью первой жены и не менее трагической поздней любовью к Денисьевой. История Тютчева – это история беззаветной любви и преданности к России, история мечты о России грядущей.
Пророком в своем Отечестве назвал Тютчева его лучший биограф. Пророчества Тютчева не сбылись. Россия не только не возглавила славянский союз, как мечтал он, но стала самой униженной, самой попираемой страной в новейшей политической истории. А “братья-славяне” предпочли пророчествам Тютчева пророчества Достоевского – отвернулись от идеи славянского единства, отреклись от национальных культур.
Но отчего же мы не только с волнением читаем стихи Тютчева, но вновь и вновь возвращаемся к его публицистике, к его письмам? Почему та высокая мечта о России звучит для нас слишком красноречивым укором?
Влияние Тютчева на следующие поэтические поколения огромно и недостаточно осознано. Он, которого успел поприветствовать Пушкин, отозвался, как эхо, едва ли не у всех подлинно национальных поэтов, настолько разных, что это не может не вызывать удивления. Крупнейший поэт русского зарубежья Георгий Иванов в одном из важнейших своих стихотворений обмолвился: “А мы Леонтьева и Тютчева сумбурные ученики…” И любимым поэтом Николая Рубцова был не Есенин, как думали многие, а именно Федор Тютчев. Том тютчевских стихотворений, подаренный другом, Рубцов пронес до самой смерти через все испытания и мытарства и не расстался с ним…
Тютчев не считал себя настоящим поэтом, отдавая предпочтение политике и дипломатии. Однажды он по неосторожности бросил в огонь значительную часть написанного. И не слишком огорчался по этому поводу. И лишь у тех, кто знает цену Тютчеву, настоящую цену, холодеет душа при одной мысли о том, что могло сгореть в том камине…
Георгий Иванов прав – мы ученики Тютчева, его посильные ценители и продолжатели. От нас зависит лишь, насколько мы прилежны в этом ученичестве.