Подводный спецназ

Капитан 1-го ранга запаса Геннадий СИЗИКОВ служил в разведуправлении Главного штаба ВМФ, участвовал в специальных мероприятиях, боевой подготовке водолазов-разведчиков, испытаниях новой техники, был начальником морского разведывательного пункта специального назначения. Он рассказывает о подводном спецназе.

– Геннадий Петрович, каково ваше впечатление от первого погружения?

– Очень приятное. Это было в 1959 г. во время срочной службы, мне тогда было 18 лет. В памяти остались и другие ощущения. На Дальнем Востоке в бухте Новый Джигит (остров Русский) был такой случай.

Сижу на катере, сзади замкомандира части по водолазной подготовке Валерий Новицкий. Проверил меня. Собираюсь прыгнуть в воду. И вдруг чувствую, что не могу вдохнуть. Чуть не разорвал на себе шлем. Состояние жуткое. Отдышался. Новицкий смотрит на меня круглыми глазами. Спрашиваю: «Ты что сделал?» Оказалось, он решил еще раз проверить мои клапана и пережал трубку вдоха.

– По-моему, это типичная шутка водолазов…

– Да. Но эмоции били через край.

– Что в водолазной подготовке нравилось, а что нет?

– Больше всего нравилось ходить на индивидуальных буксировщиках. А вот прохождение торпедного аппарата… Даже у человека, не страдающего клаустрофобией, возникают неприятные ощущения из-за того, что он находится в замкнутом пространстве. Главное – справиться со страхом. Это большое испытание. Не знаю ни одного водолаза, который с удовольствием лез бы в торпедный аппарат.

– Первой боевой частью водолазов-разведчиков в нашей стране стала рота особого назначения на Балтике…

– 11 августа 1941 г. создали разведотряд на Балтике и практически одновременно на Северном флоте.

Балтийцы были профессиональными водолазами, работали под водой, а северяне в основном на суше, высаживались из подлодок, кораблей. Это объясняется климатическими условиями. На Севере температура воды не превышала 3-4°С, на Балтике гораздо теплее. Поэтому северяне, в отличие от балтийцев, подводных операций практически не проводили, выполняли в основном разведывательные на суше, в шхерах Норвегии.

К слову, идея использовать дыхательный аппарат в военном деле была высказана задолго до войны. Но наша техническая база отставала. Ею в СССР до войны мало занимались. Дыхательных аппаратов и носителей водолазов у нас не было.

– Подразделения водолазов-разведчиков то создавали, то расформировывали. В чем причина такого отношения военного руководства?

– Я служил в Главном штабе ВМФ, планировал и участвовал в большинстве учений и могу сказать, что в мирное время такие подразделения разведку не ведут и диверсий не совершают. Для военного руководства важнее информация, которую получают легальная и нелегальная разведки, а не водолазы-диверсанты. Тем более их работа связана с большими сложностями, риском, порой приносит большие неприятности, ЧП.

И все же перерыв в существовании наших частей не превышает 8 лет. В 1945 г. был расформирован 140-й отряд, а в 1953 г. на Черном море восстановлено подразделение водолазов-разведчиков.

– Признанные лидеры водолазного дела в годы Второй мировой войны – итальянцы. Вы перенимали их опыт?

– Мы их копировали во многом, в том числе в создании технических средств. Все наши офицеры читали книгу Боргезе «Десятая флотилия».

Подводных диверсантов во время войны использовали не только итальянцы. Такие подразделения были у англичан, немцев. Однажды на учениях мы использовали опыт немцев. Они первыми стали работать в реках, минировали опоры мостов. Так сделали и мы во время учений в Комсомольске-на-Амуре.

– В каких боевых и учебных операциях вы участвовали? Или о них нельзя говорить?

– Вообще-то не стоит. Но кое-что рассказать можно.

В разведке ВМФ были лучшие водолазы из всех, в том числе водолазов флотов, занимавшихся в основном аварийно-спасательными работами. Легкие водолазы в достаточном количестве и с высокой степенью подготовки были только у нас. В разведуправлении Главного штаба ВМФ был отдел, который занимался только специальной разведкой. При нем была штабная часть специального назначения – морской разведывательный пункт, которым я командовал. Мы курировали боевую подготовку во всех наших частях. Учили, проверяли и сами участвовали в учениях. Наши группы несли постоянную службу в составе 5-й оперативной эскадры в Средиземном море. И не только там. Остров Гуам, к примеру, они видели не только по телевизору.

– Каковы задачи разведчиков на боевой службе?

– Если говорить казенным языком, обеспечить проведение флотом морской операции и ведение систематических боевых действий, то есть разведывать или устранять то, что мешает флоту. Параллельно им ставило задачи Главное разведывательное управление Генштаба уже вне компетенции флота. Если международная или региональная обстановка осложнялась, увеличивалось число групп, уходящих в море. Они жили в отдельных кубриках, тренировались в ожидании задачи.

Конечно, никто из экипажа за исключением командира о них не должен был знать. Но разве спрячешь людей с водолазным имуществом, буксировщиками, минами, оружием? Коротких автоматов, например, тогда ни у кого не было, а у нас были. Чтобы поддерживать форму, нужны регулярные спуски. А в Средиземном море над кораблями круглосуточно летали противолодочные самолеты-разведчики США «Орион». Поэтому мы тренировались ночью под видом осмотра днища корабля. Официально группы числились спасательными.

– Как проверяли боеготовность водолазов-разведчиков?

– Проводили учения, в том числе довольно крупные: в составе флота, с другими министерствами и ведомствами, например с МВД.

– Задачи ставили только «подводные» или «сухопутные»?

– Есть разные разведгруппы. Одни предназначены для действий на берегу с высадкой из подводного или надводного судна, другие – под водой.

– В популярной литературе появилось много псевдоинструкций по единоборству под водой. Хотелось бы услышать мнение профессионала…

– Делать под водой резкие движения не рекомендуется. Это я, как профессионал, говорю. Могут, конечно, возникнуть столкновения с противником под водой. Все водолазы имеют специальные ножи разведчика. Но это исключительные случаи. А вот владение приемами рукопашного боя для водолазов-разведчиков, действующих на суше, необходимо.

– Какова степень опасности нападения на людей акул, осьминогов?

– Акулы в основном водятся в открытом море. У побережья их мало. Тем более людоедов. У нас были специальные шприцы с углекислым газом. Но их никто не опробовал.

– Какие еще опасности подстерегают под водой?

– Вода – агрессивная среда. В ее толще нормальный человек не может совершать всякие фокусы. Ведь водолаз не только плавает, он совершает работу, а это сбивает дыхание. В аппаратах на кислороде, можно погружаться на 20 метров, не более. На большую глубину погружаются с азотно-гелиокислородной смесью. Ниже 100 метров легкий водолаз вообще не опускается. С такой глубины вернуться на поверхность он сможет только через 4 часа, всплывая медленно с остановками, чтобы избежать кессонной болезни.

– Водолазы-разведчики участвовали в обеспечении безопасности государственных визитов, например, во время встречи Михаила Горбачева и Рональда Рейгана в Рейкьявике. В чем заключалась их работа?

– Охраняли судно под водой. В разведке была лучшая водолазная подготовка еще и потому, что нас постоянно «дергали» на всякие нештатные мероприятия. Оказалось, что охранять лайнер «Георг Отс» в Рейкьявике были в состоянии только мы.

– Во время одного из визитов погиб иностранный боевой пловец…

– Это было во время визита в Англию. Капитан-лейтенант, кстати, один из основоположников водолазного дела в Англии, пытался изучить подводные обводы крейсера «Орджоникидзе». На крейсере провернули винты, и водолаз погиб.

– Проводились и учения по проверке системы безопасности АЭС. Вы участвовали в них?

– В 1988 г. мы работали на Ленинградской атомной электростанции. Защита акватории там значительна усилили.

– Боевые пловцы США и других стран участвовали в локальных конфликтах, операциях на Гаити, в Панаме, войне с Ираком. Как вы оцениваете их?

– У них богатый опыт и хорошая подготовка. Наряду с американцами немалый опыт накопили англичане. Например, во время Второй мировой войны они проникли в норвежский порт Тронхейм, протащив под днищем рыболовного судна «Арктур» два буксировщика «Чериот», и взорвали большой плавучий док, несмотря на то, что немцы тщательно охраняли свои объекты.

Наши, конечно, не хуже. К тому же у нас нормативы сложнее. Разница лишь в том, что у них в основном кадровые военные, а у нас были матросы-срочники. Обычно нашу разведгруппу спецназначения возглавлял офицер, его заместитель – мичман, остальные – матросы.

– Подразделения спецназа флота участвовали в боевых действиях в Чечне как разведка морской пехоты. А ведь в свое время в Афганистан таких спецов не пускали…

– Нашим бойцам нужен опыт боевых действий не только под водой, потому что морской спецназ обязан быть готов к войне на берегу. Хотя у спецназа флота задачи остались прежними, боевой опыт – не лишнее.

– В Вооруженных Силах России растет число контрактников. В спецназе флота этот вопрос уже решен?

– Он практически перешел на контрактную службу. Наши контрактники получают более или менее приличное денежное содержание. Сложнее с офицерами. Их постоянно переманивают другие силовые структуры. Мы в цене…