Подросток на скамье подсудимых. И от того, какое решение примет суд, зависит его судьба

Люберецком районе Московской области вот уже несколько лет проводится интересный эксперимент – дела подростков, совершивших правонарушения, рассматривают специально выделенные судьи.

В эту группу входят самые опытные специалисты – председатель Люберецкого городского суда В.Колесникова, ее заместитель Л.Шамкина и судья Н.Гольцова.

Пару десятков лет назад люберецкие ребята (или «любера», как их тогда прозвали) прославились на всю страну. Мальчики и девочки, что называется, фанатели: приезжали в Москву, чтобы поболеть за любимую футбольную или хоккейную команду, а заодно столкнуться в нешуточной драке со столичными зазнайками. Для Люберец ничего хорошего в такой славе не было, поэтому еще тогда администрация и правоохранительные органы серьезно задумались о том, что делать с подростками. Вроде бы и клубы спортивные были, и дома культуры двери свои не закрывали, но показатели преступности упорно не хотели идти вниз. Что говорить о сегодняшнем времени, когда вся окружающая действительность вроде бы специально подталкивает подростка к противоправным действиям, когда он охотнее идет на улицу, чем домой, когда кружков и секций, где можно заниматься бесплатно, стало гораздо меньше. Но большое преступление он совершит или малое, дорога приведет его сначала в милицию, а потом и в суд, где строгие дяди и тети назначат в соответствии с законом наказание, которого он заслуживает. Весь вопрос в том, захочет ли суд разбираться, как складывалась до этого жизнь, почему мальчик или девочка из примерных стали отпетыми. Сложная задача стоит перед судьей всякий раз, когда на скамье подсудимых оказывается подросток: ведь от того, какое решение он примет, зависит его судьба. Чем руководствуется судья при принятии решения? На вопросы корреспондента «УГ» отвечает председатель Люберецкого городского суда Валентина Колесникова.

– Валентина Александровна, почему же вы решили выделить особый состав судей для рассмотрения подростковых дел? Не потому ли в первую очередь, что стало их очень много?

– Количество дел особого значения не имело и не имеет. Например, в первом полугодии прошлого года мы рассмотрели 572 дела, из них только 24 – в отношении несовершеннолетних. То есть подростки совершили около четырех процентов от общего числа криминальных правонарушений. Нас заботило то, что обычно такие дела идут в череде других, взрослых дел. Никто не заостряет внимания на том, что судят, по сути, детей! И не потому, что не хотят: нет такой возможности.

– Выходит, у вашего суда такая возможность появилась?

– У нас не хватает в штате четырех судей, и мы вынуждены работать до десяти вечера. Условия работы просто невыносимые. У каждого из нас очень большая нагрузка. Но мы думаем, что если есть какая-то возможность уменьшить количество правонарушений в подростковой среде, то стоит приложить усилия, не жалея себя. И я, мои коллеги уверены, что если будем уделять особое внимание подросткам, то что-то в нашей жизни изменится к лучшему. Для суда же ничего, кроме дополнительных волнений и хлопот, нет.

– Это более правильное решение, по вашему представлению?

– Думаю, да. Мы выслушали на суде мнение людей, заинтересованных в судьбе Соловьева, учли характеристику с места учебы.

– Ваш суд, по сути дела, образчик того, что мы называем ювенальной юстицией. К сожалению, хоть все и говорят о необходимости таких судов, но, видимо, мало что делают для того, чтобы они появились. Какие «действующие лица» нужны в судебном заседании, когда решается судьба подростка, когда речь идет о соблюдении его прав?

– Помимо судьи могут потребоваться заседатели, которые готовы к рассмотрению таких дел, а кроме того, адвокаты, прокуроры, психологи. Словом, все те специалисты, которые бы специализировались на рассмотрении дел несовершеннолетних правонарушителей. У меня складывается такое впечатление, что их нынче никто не готовит.

– Но, как говорят специалисты, например, психологов не допускают к судебным процессам. Почему так происходит, если они вам, судьям, так нужны?

– А у нас нет такого закона, чтобы суд серьезно относился к заключению психолога. Он, образно говоря, сегодня совсем незначимая фигура на правовом поле. Нет законного основания для того, чтобы опереться на мнение психолога, хотя для прояснения судьбы ребенка его мнение может оказаться самым главным.

– Вы снижаете подросткам срок наказания. Это оправданно?

– Да. Если дать большой срок наказания, то, как показывает практика, в местах лишения свободы возможны два варианта: либо подросток ведет себя прилично и ему сокращают срок, либо он выходит на свободу условно-досрочно, либо подпадает под амнистию. Словом, полный срок наказания подросток не отбывает. Следовательно, разумнее проявить гуманность еще во время назначения наказания. Большой срок неоправдан и потому, что после этого подросток выходит из мест заключения еще более озлобленным на весь мир и ему трудно встать на путь исправления. Если же он часть срока отбывает в колонии для несовершеннолетних, а потом, после исполнения ему 18 лет, досиживать ему приходится в зоне вместе со взрослыми заключенными, то обычно такой подросток в будущем чаще всего становится рецидивистом. Резонно спросить самих себя: нам все это нужно?

– А что вы учитываете в первую очередь?

– В первую очередь суд выясняет то, возможно ли исправление и перевоспитание несовершеннолетнего без отбывания наказания при применении к нему условной меры наказания. Если оказывается, что суд не может дать условное наказание, то он проверяет, есть ли те исключительные обстоятельства, которые дают основание для назначения наказания ниже низшего пределе, предусмотренного законом за данное преступление в силу ст.64 УК РФ.

– Валентина Александровна, мы с вами упоминали о воспитательном значении судебных процессов. Возможно ли исправление путем применения каких-то воспитательных мер?

– Некоторое время назад мы приняли участие в голландско-российском эксперименте. Он предполагал назначение альтернативных наказаний. Например, подросток совершил какое-то правонарушение. Мы считаем, что он виновен, заслуживает наказания, но может искупить вину в течение какого-то назначенного ему испытательного срока. Сегодня подросток, осужденный условно, должен ходить в милицию и отмечаться, не появляться в какое-то время на улице, не посещать какие-то мероприятия. Голландцы не ограничивают свободу провинившегося подростка, но предлагают ему отработку. Украл? Работай в магазине, подметай двор, убирай подсобные помещения и так далее.

– А возможно ли в Люберцах введение альтернативных наказаний?

– Недавно мы провели совместное совещание с руководителями местной администрации и посчитали введение такой меры чрезвычайно важным делом. Могу сказать, что для отработки нам выделен даже один из городских парков.

– Валентина Александровна, а теперь представим, что вы назначили подростку альтернативное наказание. Как это может быть реализовано на практике?

– К сожалению, пока нет такого в нашем российском законодательстве. Поэтому мы ждем, когда Московский областной институт повышения квалификации работников образования разработает схему, предусматривающую, за какое правонарушение сколько часов подростку нужно будет отрабатывать.

– Предположим, что вы, исполняя законы, присудите альтернативное наказание, но подросток не захочет подчиниться вашему решению. Кто может заставить его поступить так, как вы считаете нужным?

– Тут очень много вопросов, голландцы в таких случаях штрафуют родителей, могут завести уголовное дело, переводя альтернативное наказание в обычное. Пока у нас все будет на добровольной основе: если законный представитель подростка – родитель – не возражает, если сам подросток согласен, тогда все получится и мы будем применять эту форму.

– Если бы вам предложили внести какие-то законопроекты, что бы вы разработали?

– Прежде всего, конечно, закон об альтернативном наказании. Когда у подростка будет выбор: условное наказание или лишение свободы, возбуждение или прекращение уголовного дела, наказание или отработка, думаю, ситуация в конце концов изменится в лучшую сторону. Я убеждена, что подростки и родители будут соглашаться на альтернативу. Но если условие не будет выполнено, мы всегда сможем снова передать дело в суд. Мне кажется важной и разработка закона о профилактической работе с теми детьми, которые живут в неблагополучных семьях. Практика показывает: в тех семьях, где родители ответственно относятся к воспитанию, к своим обязанностям, дети оступаются очень редко. Как правило, правонарушители живут в неблагополучных семьях, и тут надо с самого начала брать дело под контроль, подключая педагогов, психологов, комиссии по делам несовершеннолетних. Будет контроль, будет меньше правонарушений. А случится беда, вот тут и пригодится альтернативное наказание. Но, думаю, взрослые должны предупреждать правонарушения, привлекать ребят к труду, к занятиям в кружках, в секциях, отвлекать от дел неправедных. Тогда у нас, судей, работы убавится. И морально нам станет легче: поверьте, выносить приговор оступившемуся ребенку – дело, которое врагу не пожелаешь.