Под крылом самолета

Лайнер круто взмыл вверх, и земная плоскость, как-то сразу представившаяся планетой с ее зримой округлостью, резко накренилась, поползла в сторону. С ее наклонной плоскости стали съезжать, сыпаться дома, автомобили, деревья. Апокалиптическая картина. Вот так, видимо, в мгновение ока в древности исчезали города.

Самолет закруглил вираж, земля выровнялась. Вокруг была другая стихия. Внеземная. Мы оказались над облаками, над прошлым, а что впереди – неизвестно. Правда, цель моего перелета определена точно. Направляюсь на другой континент, в другое время года. Пожалуй, даже к другим временам и народам. Кстати, в этом смысле самолет можно даже сравнить с машиной времени. Перемещаюсь туда, где не был ни разу. А когда обратно? Именно такой вопрос задали мне в кассе при покупке билета и растолковали: «Если сразу брать билет туда и обратно, то будет намного дешевле». Я кивал головой, вроде бы соглашался, но неизменно отвечал: «Нет, только туда». Позже уже в облачной пелене пришла мысль, что у нас всех билет только «туда»…

Давняя мечта человека обрести крылья и, подобно птицам, воспарить над облаками свершилась и стала былью, экзистенциальной банальностью. Однако у многих остался страх преодоления земного притяжения. А вдруг, оторвавшись от привычного земного мира, ты уже больше никогда туда не вернешься? Отсюда и эта предполетная пугающая мысль: «А что, если только взлет без посадки?»

Земля в иллюминаторе… Так сегодня совершаются многие путешествия. Начинаются они с аэровокзалов, где происходят взлеты и посадки. Ни одна дорога к диким закуткам планеты, куда пролегли мои маршруты путешественника, не обходилась без вокзальных остановок, бдений, встреч, приключений, памятных до сих пор состояний. Вспоминается томительное дремотное ожидание рейса в аэропорту Франкфурта-на-Майне, откуда я должен был вылететь в Мексику. Сквозь полусон все время пробивались неприятные звуки: металлический голос диктора, плач детей, звяканье посуды, скрип тележек, треск пленки, в которую заворачивают багаж. Звуки были как настойчивый требовательный голос нежданных и незваных гостей, которым очень не хочется открывать дверь. Все было здесь «человеческое, слишком человеческое» (название философских новелл здешнего мыслителя Фридриха Ницше). Выплыв из дремоты, я с тоской посмотрел на свой тощий рюкзачишко, ощупал бумажник, в котором случайно застряли две украинские монетки, и подумал: «А может, наоборот, все это не человеческое?» Чтобы тебя принял этот мир, нужно убить, по крайней мере в себе, все «слишком человеческое», превратясь в кем-то управляемый механизм, и воспарить… Что и случилось через несколько часов, когда объявили посадку.

Иногда сквозь разрывы облаков была видна земная ширь. Пролетали над океанами, континентами, странами. Скрючившись на сиденье, погружаю себя в беспокойную дрему. Маленький крестик медленно движется по зеленоватому экрану. Крестик – это самолет, поле экрана – океан. Можно даже рассмотреть гребешки волн. Однако вполне вероятно, что это лишь мерцание монитора. В самолете, вжавшись в кресло, как и я, летят сотня-другая пассажиров. В таком же точно положении эмбриона, без чувств и мыслей.

Пронизывающие салон лучи солнца, улыбка стюардессы, разноцветные, в том числе и веселящие человека, напитки на подносе… Страх уходит, растворяется в неумолчном ровном гуле мотора. Можно уже спокойно, с чувством маленькой гордости за себя, деятельного, решительного, рискового, распрямиться, оглядеться, обозреть глубину и дали за иллюминатором.

…Мы все живем очень приземленно. Простые, часто и непростые, насущные земные заботы в делах каждого из нас. Так устроена жизнь. По-другому вроде и невозможно. Однако случается, что приземленность вдруг превращается в суету, серую тоскливую обыденность, бег по кругу. Возникает желание вырваться из него. И не просто разомкнуть его, а как бы преодолеть земное притяжение, воспарить над обыденностью. Это подспудное желание (нередко оно даже потребность) порождает очень конкретное действо. Восхождение на высоту. Ее покорение и одновременно взгляд на мир и его якобы насущный смысл и порядок земных дел. Важно оказаться не то что не у дел, даже не при делах, а хоть чуточку, но над ними. Человек, оказавшийся над землей, невольно вырывается из силков суетного и бренного мирка своих земляков, оказывается, пусть даже на время, в роли наблюдателя. И тогда ему открывается далекий горизонт.

В горах, по которым довелось путешествовать, я всегда стремился достичь перевала, с высоты которого просматривался пройденный путь и перед глазами возникала дорога, что ждала впереди. Появлялось второе дыхание, возвращалась уверенность в достижении намеченной цели.

В разных племенах молодых воинов испытывали, заставляя подниматься на вершину горы, где они проводили ночь. Утром вставало солнце и освещало долину за хребтом. Известно, что славны бубны за горами. Но одно дело слышать их, а совсем другое – одновременно видеть, кто в них бьет. «На прозорном месте (точке, откуда открывается далекий вид) стоять хорошо!» – говорили в старину. Не только стоять, но и думать, размышлять о бренности земного бытия, тщетности суеты, круговороте предметов и явлений, вере…

В повседневной жизни человеку иногда весьма полезно, а то и насущно необходимо просто подняться, воспарить над привычной обыденностью, кругом вещей, которые изо дня в день рядом в скучной и даже опостылевшей близости.

Всегда есть возможность увидеть горизонт, подняться на высоту, откуда открывается даль. Хоть и в отрыве от земли, хоть и высоко, и далеко от горизонта, зато полетно, прежде всего для души. А еще для мечты. Вырвавшись на простор, она обретает крылья.

В памяти у меня разные перелеты и разные открытия и озарения. Так, северные «варяжские» страны мне открывались не только в велосипедных поездках по скандинавским дорожным протяжениям, но в том числе и с высоты полета в поднебесье.

Покидая Норвегию и направляясь в Исландию, мы узнали, что впереди нас ждет холодная и сплошь дождливая неделя. Над Атлантикой небо по курсу было забито тучами. Понятно, что оптимизма это не прибавило. А когда, подлетая к «стране льда», в редких облачных разрывах увидели дикую, голую, неприветливую землю, то совсем опечалились. Правда, бодрости придала мысль о том, что нам судьбой предначертано открыть этот край, даже очеловечить его. Каким образом это можно сделать, пока еще не представлялось, но ощущение своей особой первопроходческой миссии не покидало. Вполне возможно, что об этом думали норвежские викинги, пришедшие сюда и заселившие этот остров.

После Швеции, Норвегии и Исландии мы отправились в Данию. Кстати, скандинавский крест впервые появился на флаге Дании, маленькой, но в прошлом весьма знаковой для европейской истории страны. Сначала у нас под крылом самолета был виден все тот же океан. Потом он под нами в бездонной космической глубине стал не виден и не слышен. Мы летим над плотным слоем облаков. Наконец стали снижаться. Пронзили облачную пелену и увидели красиво расчерченную мозаичную землю сказочного датского королевства. Это наследие воинственных викингов, с которых берут пример другие европейцы. Особо впечатлила эта мозаика по сравнению с дикой Исландией, да и с нашим, славянским, Дикопольем. Спустились чуть ниже, и пришла мысль, что настоящая первозданная земная основа покрыта заплатами. Красивая страна Дания, мирная, ухоженная, чистенькая, культурная. Но в заплатах. А дороги между ними – это строчки и швы. Такие вот возникли поднебесные мысли, о которых даже не мог помышлять до отлета. Высота птичьего полета и высота велосипедного седла – разные расстояния от земли. И разные уровни восприятия земной жизни. Внизу Дания выглядит довольно мило и уютно. И природных естественных уголков тут, оказывается, предостаточно, даже внутри поселков.

…Были билет и путь туда. Теперь я тут, главное – цел и невредим. Тело, ноги, голова – все на месте. В голове много разных впечатлений и мыслей. Во всяком случае достаточно, чтобы подумать о билете обратно.

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора