Плыла ладья по светлым водам…

Наша газета уже сообщала об уникальной международной научно-исследовательской экспедиции “Путь из варяг в греки” на копии скандинавского корабля – “драккара”. К сожалению, из-за ледовой обстановки на Севере и некоторых организационных сложностей не удалось пройти балтийскую часть пути. Поэтому решено было разбить экспедицию на два этапа: северный и южный. Этим летом и осенью участники экспедиции, в составе которой находился и наш специальный корреспондент, прошли южный отрезок – из Киева до Стамбула, а в следующем году преодолеют северную, “варяжскую” часть маршрута.

День выдался солнечным и чистым. Утром, правда, была изнурительная гребля. Наш капитан одессит Жора Фабриков называет ладью пароходом. При этом шутит, что, когда гребем, пар идет от спин. Нет, уж лучше парус. Мы гребли, а кормчий не уставал повторять: “Ребята, поскребите мачту”. Такая у моряков примета: если во время штиля посвистеть или поскрести мачту, то подымется ветер. Так мы и сделали. А еще хором проскандировали: “Мы любим свой парус!” И представьте себе – сработало! Поднялся ветер и погнал ладью на юг.
Время стерло многие следы на обочинах древнего пути. Однако в памяти поколений осталось героическое прошлое великих предков. Повторить их путь пытались многие. И вот за дело взялись украинские энтузиасты. Бывший моряк Сергей Воронов давно вынашивал идею дальнего похода, в котором, по его словам, “история соединилась бы с географией”. Он и взялся за разработку проекта международной научно-исследовательской экспедиции “Путь из варяг в греки”. Ее “изюминкой” должна была стать боевая ладья викингов. Уменьшенная копия “драккара” была спроектирована киевским корабельным конструктором Алексеем Швайдаком. Необычное судно решено было заложить в Чернигове. Местные мастера, предки которых еще во времена Киевской Руси строили тут долбленые челны-однодеревки и “набойные” ладьи (об этом, кстати, говорит название села Ладинка, родом из которого оказался бригадир судосборщиков), за короткий весенний срок обшили специально подобранными и обработанными сосновыми досками дубовые шпангоуты и в мае спустили тринадцатиметровый корабль на воду. В Киеве, куда мы отбуксировали ладью, она приняла свой окончательный походный вид. Судно удивительным образом напоминало древнеславянскую ладью (во всяком случае, так ее воспринимали береговые зрители), поэтому и было названо “Княгиней Ольгой” в честь киевской правительницы, первой принявшей христианство и совершившей путешествие в Византию. От киевских зеленых холмов и началось движение ладьи на юг.
Ныне у древнего пути “из варяг в греки” совсем другое лицо и другие вехи. Днепр перегорожен плотинами. Большая вода развела берега. Из одного водохранилища путешественники попадают в другое. И нередко их воды не менее опасны, чем настоящие морские. Хлебнули мы всякого в долгом и трудном походе по днепровским морям. В Кременчугском водохранилище ушла на дно байдарка, в Каховке во время шторма оторвало перо руля. Особенно досаждали нам дожди. Небом покрыто, ветром огорожено жилище дорожного человека. Некуда бывает бедняге деться, когда вдруг ветер нанесет дождевые тучи и надолго разыграется ненастье. Однако, как давно известно, голь на выдумки хитра. Наших предков спасали шкуры, нас – химия. Кто-то нашел на причале старое рыбацкое обмундирование, кому-то удалось выпросить костюм химзащиты, кто-то прихватил из дома плащ-палатку. Однако самым популярным (и надежным!) способом защиты от сырости оказалась полиэтиленовая пленка. Мы приобрели ее почти целый рулон. Каждому достался кусок, которым можно было укутаться с ног до головы. Это и было проделано с достаточной долей находчивости и изобретательности, которой позавидовали бы наши далекие предки, что плавали по этим водам.
Первое крещение и освящение “Княгиня Ольга” получила еще в Чернигове. Там же экипажу была вручена икона Николая Угодника – покровителя мореплавателей. Мы ее прикрепили на корме, и с тех пор наш небесный заступник был всегда с нами, зорко следя за тем, что происходило на корабле. К иконе не раз обращались взоры гребцов. И во время изнурительной весельной работы, и в штормовую непогодь. Вспоминаю сильное волнение на одном из водохранилищ. Мы шли под парусом с опасной крутизной к ветру. Внезапно “степс” (гнездо на палубе, в которое вставляется основание мачты) стал отставать от палубного настила. Возникла угроза опрокидывания мачты. Теперь все зависело от искусства рулевого выбрать галс, при котором бы мачта не гуляла от борта к борту. Руль вправо, руль влево. Парус захлопал, туго надулся, снова обвис. Внезапно из-за туч вынырнуло солнце. Его луч скользнул вниз и вонзился в корму, осветив лик Николая Угодника. И свершилось маленькое чудо. Это был именно тот курс, при котором ветер ровно наполнял парус и мачта сохраняла свое вертикальное положение. Рулевой, как всегда, смотрел вперед, а также на солнечное пятнышко, застывшее посредине образа. Золотом отливал солнечный нимб вокруг головы святого, сияло его лицо – верным и надежным был курс корабля.
На разных берегах доводилось быть и запорожскими казаками, и викингами, и дружинниками княгини Ольги. Сказка, как известно, ложь, но в ней… Потеха мальцу, урок добру молодцу, намек мудрому и смышленому мужу. Все мы родом из детства, у всех у нас тлеет мечта, которая когда-то зародилась в юности. А потому порой так хочется поиграть в старые игры, которым уже много-много лет.
Готовясь к путешествию, я встретился в Москве с этнографом Генрихом Анохиным, который изучает быт скандинавских народов (он, кстати, лично знаком с Туром Хейердалом). В свое время ученый в районе Ильмень-озера обнаружил так называемые “волоковые кресты”.
– Крест вытесывали из камня и вставляли в углубление, сделанное в другом валуне, – объяснил мне исследователь. – Такие кресты устанавливались по всему сухопутному маршруту кораблей. Кстати, вместо сидений путешественники использовали чурбачки, которые во время волоков подставляли под суда.
Между прочим, у Анохина есть интересная версия происхождения слова “варяг”. Так называли в Древней Руси скандинавов. Пришельцы с севера вели себя довольно бесцеремонно, легко присваивая чужое, поэтому большинство склонялось считать это слово производным от “враг” или даже “вор”, “ворюга”. Позже “варяжей” стали называть всех гостей-заморцев, также заморские страны. Среди простого люда “варягами” именовали нередко офень и коробейников, которые, предлагая мелкий товар, бродили от села к селу. Генрих Анохин отметает все эти теории. Он считает, что варяги были не скандинавами, а славянами, жившими на берегу Ильмень-озера. Тут издавна вывариванием добывали соль, которую отправляли на юг. Соляной товар весьма ценился у поднепровских племен, поэтому торговцев с севера и назвали “варягами” – теми, кто варит соль.
Так или иначе, однако нам сегодня можно много чему поучиться и у “варягов”-солеваров, и у “варягов”-северных мореходов. Их опыт – это знания, которыми на практике могут воспользоваться современные путешественники. Особенно если речь идет о таких переходах, как наш. Нам приходилось применять разные способы, чтобы заставить судно двигаться по суше. Скажем, возникла такая ситуация. Выкатывая ладью из цеха, столкнулись с тем, что из-за отсутствия упоров по бортам даже усилий большого количества людей не хватало, чтобы сдвинуть корабль с места. Тогда один из местных мастеров предложил поперек киля на корме приставить дубовую доску. Человек десять нажали на ее концы, и судно покатилось, как игрушечное.
Подобные операции требовали немалых усилий. Я уже не говорю про весельную работу. Она не в последнуюю очередь зависела и от того, чем наполнены желудки гребцов. Как полопаешь, так и потопаешь. Вернее, поплывешь. Истина во все времена. “Будем ловить лягушек”, – бодро заявил руководитель экспедиции еще в Чернигове, воодушевленный идеей питаться в пути так, как это делали наши предки. Клич был брошен, и радист Валера Петрушенко, смастерив сачок, стал бродить по мелководью. Из этой затеи, конечно, ничего не вышло, однако мысль о подножном корме не покидала нас все время. Так питались в походе наши предки, добывая в пути рыбу и зверя. А еще они заботились о продуктовом запасе. Перво-наперво о хлебе. Его подкупали по дороге, однако никакими ковригами нельзя было заменить мешок с сухарями. Их мы нередко крошили в жидкое варево, сухариками хрустели, запивая чаем, а то и просто водой.
Скандинавские мореходы в древности запасались высушенной на скалах распластанной и обезглавленной треской. Прошли века, и клипфикс (так называется эта рыба) стала любимым национальным блюдом норвежцев. Рыбой в походе мы не были обделены – то рыбаки подбросят, то сами добудем. Вязка вяленой тарани постоянно красовалась на вантах, подбадривая гребцов и смущая капитана. Кроме рыбы, своеобразной спасительной гастрономической соломинкой для нас было сало. Вот уж поистине незаменимый продукт для путешественников! “Сало к душе моряка пристало”, – шутили мы.
Путешествие продолжалось, и в нем (нередко без меры!) были лишения, было все, что присуще походной жизни. Однако никто не жаловался на отсутствие комфорта и бытовые неудобства, не сетовал на бродяжью судьбу-злодейку. Где спят и едят просто, там живут лет по сто. И причем в добром здравии. Не в последнюю очередь оно зависело от наших медиков. О них разговор особый.
Ссадины, царапины, ушибы, мозоли, укусы, ожоги – всего этого с лихвой доставалось каждому. Поэтому аптечка всегда наготове. А знаете, где у нас висел мешочек, в котором были спрятаны бинт и пузырек с йодом? На корме под образом Николая Угодника! “Богу молись, а до берега гребись и про йод не забывай”, – любил повторять заместитель руководителя экспедиции, он же главный эскулап Игорь Никифоров.
Все испытали. И все преодолели. И добрались-таки до моря. И пересекли его. И когда ладья заскользила по ночному Босфору между холмистыми берегами, залитыми разноцветными огнями, которые подсвечивали снизу устремленные в звездное небо игольчатые башенки минаретов, мы поняли, почему мореходы всех времен и народов стремились достичь Константинополя-Царьграда-Стамбула. Долго, очень долго мы плыли к нему. По пути варягов, княгини Ольги и других киевских правителей, запорожских казаков.
Пробыв на борту ладьи и месяц, и два, и три, мы поняли, что к своей звезде можно плыть всю жизнь. Мы уложились в гораздо меньший срок. И это было нашей победой. И нашей песней. А может быть, и гимном…
Владимир СУПРУНЕНКО,
руководитель этнографической программы экспедиции,
наш спецкор