Пластилин можно брать в руки не только ребенку. Наталия ВЯТКИНА

Окончив школу в Вологде, Наталия ВЯТКИНА не знала, какую профессию выбрать. Попала в руки книга по криминалистике. Вот, решила она, это именно то, чем стоит заниматься. Потом она встретила школьную учительницу. «Ты куда хочешь поступать?» – «По криминалистике». – «Да ты что, это не женское дело! Ты же ведь рисуешь!» После этого разговора Наталия Вяткина сделала другой выбор. Поступила в Ярославское училище живописи. Тогда был такой порядок: чтобы поступить в вуз, надо иметь среднее профессиональное образование. Приехав в Москву, она блестяще сдала экзамены в художественный институт имени Сурикова на отделение театральной живописи и в Высшее художественно-промышленное училище («Строгановка») на факультет керамики. И там, и там были большие конкурсы. «Боялась, что не поступлю никуда, а в результате – наоборот. Декоративное искусство, оформление интерьеров были тогда в моде…» Наталия Вяткина – известный скульптор. Один из критиков писал о ее творчестве: «Немалая часть персонажей скульптора – женщины, мужчина – редкий гость. Даже не столько женщины, сколько то, носителями чего они испокон были – женственность. И сразу хочу отметить еще одно качество дарования Н. Вяткиной – способность слышать звуки, надо полагать, произнесенные, но еще не достигшие наших ушей».

– Наталия Николаевна, что важно знать скульптору?

– Изучив живопись, рисунок, искусство пластики, художник выбирает свой стиль, свое направление, профессиональные ориентиры: скульптура, графика и т.д. Но, несмотря на узкую специализацию, художник должен иметь большую подготовку. Это как у врачей: несколько лет общая практика, а затем выбор узкой специализации. Скульптура – один из интереснейших и сложнейших видов искусств. Требуется вкус, умение видеть в трехмерном объеме, а если речь идет о монументальной скульптуре, нужно знать и архитектуру. Скульпторы работают по-разному, но в основе чаще всего лежит жизненное наблюдение. Вот облако в небе плывет, а ты можешь увидеть в нем скульптуру. То ли глаз так устроен, то ли таково внутреннее состояние художника и скульптора. Можно из ничего увидеть нечто. И это надо уметь. Помню, как на одной из выставок выступал академик Капица и говорил, что художник может придумать то, от чего потом может оттолкнуться в своей работе ученый. У художника поднятый с земли листик превращается в образ. И здесь великое дело – учитель. В любом деле. Есть великие самоучки, способные в тюрьме выучить иностранный язык, но с учителем всегда быстрее, образнее, ярче. Порой даже никакой учитель может разбудить в талантливом художнике массу образов и идей.

– Я смотрел ваши скульптуры и заметил, что многие связаны с музыкой: «Дуэт», «Баллада», «Концерт», «Муза»…

– Вот почему художник не должен иметь узкую специализацию. Если вы будете больше знать, то кем бы вы ни были по профессии – станет виден интеллект, и в своей профессии будете ярче, индивидуальнее. Хотя художник и работает в одиночестве, но внутри себя он перебирает все, что накоплено человечеством. Талантливый скульптор даже обычную модель, даже обычную «обнаженку» слепит талантливо, так, что это будет произведением искусства, а не натурно-учебной постановкой. Учась в школе, я пыталась попробовать все, а в Ярославле много общалась с музыкантами, когда жила в общежитии. Я мечтала музицировать. У соседей было пианино, я занималась, изучила музыкальную грамоту, а в Ярославле перепробовала все инструменты: контрабас, скрипку – все подержала в руках. Музыка подсказывает много тем в творчестве.

– Что вы не позволяете себе, когда работаете над скульптурой?

– Бывает, когда не идет работа, не получается. И я нахально делаю ее так плохо, чтобы уж потом возненавидеть и сломать. В этом смысле я позволяю себе работать плохо. Нельзя позволять себе откровенно сдирать чью-то идею. Сложно работать по заказу. Помню советское время, юбилеи Ленина. Подай – и все. Что можно в керамике сделать к юбилею Ленина? Помню, как на фарфоровых чашках я нарисовала, на каких «паровозиках»-броневиках Ленин выступал. Оригинально, даже смешно, они тут же были проданы. Я не люблю официозных, конъюнктурных работ. Иногда, когда ко мне в мастерскую приходили иностранцы, они спрашивали с иронией: «А где у вас члены политбюро?» Они привыкли к тому, что такие работы есть у всех советских скульпторов. Не люблю выполнять неинтересные заказы, когда тебе диктуют свою волю, не доверяют твоему видению, языку, мышлению. Но я считаю, что любую тему можно выполнить на высоком художественном уровне.

– Я увидел у вас портрет Рубцова. Это не случайно, он ведь с вологодчины, ваш земляк…

– Я помню его, встречалась в мастерских художников, но пообщаться не удалось. Он был очень замкнут, с малознакомыми людьми не контактировал. Но впечатление от встречи было яркое, знаковое. Его творчество, его стихи мне очень нравятся: их музыкальность, душевность, своеобразное видение мира. Мне близки вологодские темы в его стихах. Все это вдохновляло в работе над его портретами и не только над ними: у меня есть лирические работы на темы его стихотворений. Чей портрет мне еще хотелось бы сделать, кроме Рубцова? Я лирик, у меня в основном лирические образы, а портретов совсем немного, и только тех людей, чей образ меня вдохновил или удивил, кем я могла восхищаться.

– Почему скульпторы так малоизвестны?

– Здесь, наверное, велика роль СМИ. Известны те, о ком много говорят. Очень легко стать известным благодаря скандалу. А ведь московские скульпторы – очень яркие, особенно женщины: Алла Пологова, Елена Суровцева, Ольга Карелиц. Но они скромны и стремятся выставляться только в узком кругу. Их знают только коллекционеры, критики, музейные работники. Русский художник очень скромен и порядочен. Для него важнее мнение профессионалов. Если ты здесь состоялся – это больше, чем признание. Есть много художников, которые хорошо живут, и их работы покупаются, но это еще не показатель таланта.

– Вы не пробовали преподавать?

– Иногда знакомые приводят ко мне в мастерскую для консультаций своих детей. Я стараюсь дать им столько, сколько знаю. Я столько глины перелопатила, что не один дом можно построить… Учитель несет большую ответственность перед учеником, и я боюсь, что не смогу передать все то, что знаю и умею, а передать опыт, добиться того, чтобы ученик продолжил твое дело и превзошел тебя – это первая обязанность учителя. Эта ответственность пугает меня. Перед художником всегда стоит выбор: собственное творчество или преподавание, которому тоже нужно отдать себя целиком. Я все время отдаю творчеству и не могу позволить себе преподавать поверхностно. В преподавании не должно быть случайных людей. Я считаю необходимым передавать знания хотя бы косвенно, позволяя наблюдать за своей работой. Наблюдение со стороны, общение с мастером – это тоже обучение. Мы с возрастом все острее осознаем ответственность за то, что оставим после себя. Передача опыта, творческого наследия – это философская проблема, она связана со сменой поколений, ведь я передаю то, что получила от своих учителей, тем, кто будет творить после меня. Фазиль Искандер писал о мужике, которого не шли хоронить: не оставил после себя наследника, владеющего его профессией, ученика. В сына, который тоже окончил «Строгановку», я стараюсь вложить все, что знаю, чтобы подвести его искусство к тем высотам, когда можно было бы сказать: он превзошел меня. В прошлом году нам оказали почетную честь выполнить очень сложный и ответственный заказ для Москвы: монумент «Победа» к 60-летнему юбилею. Он был открыт на территории Северного административного округа Москвы. Работа вызвала много откликов общественности, и памятник выдвинут на соискание премии Москвы. Это итог нашей учебы, и итог, я считаю, серьезный, заметный, значимый.

– В детстве я очень любил пластилин, лепил разных динозавров. Это, пожалуй, одна из самых любимых детских игрушек…

– Лепка – это трехмерное видение. Человек, который потянется к скульптуре, так увлечется творчеством, что окажется в плену у создаваемого образа, его философии, забудет про все. Творчество спасает даже пессимиста. Тот, кто верит в свое умение, побеждает. Он не умрет, не пропадет, а сделает то, что хочет. Любому человеку надо обрести веру – и в работу, и в творчество. Тот сможет что-то сказать, кто верит. Талант преподавателя заключается в умении распознать возможности ученика, его потенциал и развить его.

– Значит, пластилин можно брать в руки не только ребенку…

– Конечно! У всех, кому я давала в руки глину, что-то да получалось. Это лечит. Помню, на мою первую московскую выставку пришел слепой человек. Он знакомился с работами на ощупь. Ему что-то рассказывали, я стояла в стороне, не вмешиваясь. А есть слепые скульпторы. Тот, кто верит в свое умение, тот всегда побеждает.