Пишу о том, что не успел сам пережить. Сергей ЕСИН

Он сочинил романы «Имитатор», «Затмение Марса», «Соглядатай», повесть «Гувернер» и многие другие произведения, которые вызывали неизменный читательский интерес и приносили их автору литературные премии. С 1992-го по январь 2006 года профессор Сергей Есин был ректором Литературного института имени Горького – уникального учебного заведения, аналогов которому нет нигде в мире. Подробней об этой службе писатель рассказал в своей книге «На рубеже веков. Дневники ректора». Недавно журнал «Новый мир» опубликовал новый роман Сергея Есина «Марбург», который сам автор считает лучшим своим произведением. Недавно писатель отметил 70-летний юбилей.

– Сергей Николаевич, после окончания филфака МГУ вы успешно работали в газете и на радио. Отчего бросили журналистику?

– Я с детства мечтал стать писателем, создавать свой завораживающий мир. Мир не грез, а неких компенсаций за то, что в жизни не успел прожить, прочувствовать, на что не хватило времени и сил. С другой стороны, для меня писательство – это стремление поймать ускользающее мгновение. Если ты его не зафиксируешь на бумаге, оно растворится в потоке других событий. Наверное, поэтому я много лет ежедневно веду дневник. Не доверяю памяти, она вещь коварная. Многие события сначала кажутся мелкими, проходящими, но спустя время они оказываются значимыми явлениями. Тогда ты и рад бы о них рассказать, но многих деталей уже не вспомнить.

Первую страничку дневника я написал 17 сентября 1984 года, в день смерти Юрия Визбора, с которым многие годы приятельствовал и делил кабинет в журнале «Кругозор». Если помните, в 70-80-е было такое глянцевое издание с дырочкой в центре, потому что к печатным материалам прилагались еще и гибкие грампластинки. На них записывали не только эстрадные песни, но и монологи известных людей и простых тружеников. Какую увлекательную пластинку мне удалось записать с председателем колхоза в Краснодарском крае Семеном Чуприной! Колоритный был мужик. Его размышления о жизни сермяжной и добросовестном труде потом много раз «гоняли» по радио. Но для полноценной журналистской работы мне не хватало настырности. Воспитание не позволяло беспардонно врываться в любую дверь и требовать, чтобы тебе предоставили информацию. Без этого качества теперь журналисту, кажется, уже не обойтись…

– Ваш отец и дед были репрессированы при Сталине как враги народа. У вас не было обиды на советскую власть?

– Нет. Я был послушным ребенком, старательным школьником и примерным студентом. Хорошо помню 22 июня 1941 года. Мне, шестилетке, впервые сшили длинные брюки, как взрослому, и я щеголял в них по двору. В тот момент, когда по радио объявляли войну, у нас был обед, и моя двоюродная тетка вносила в комнату зеленую кастрюлю с горячим борщом. От услышанного она так перепугалась, что выронила кастрюлю на пол. В первый год войны мы жили в эвакуации на родине матери в деревне на Рязанщине. Помню, зимой у нас не было дров, и мать спилила яблони в бабушкином саду, о котором всегда мне рассказывала, как о самом красивом месте на земле.

Когда вернулись в Москву, мать мне говорит: «Тебе не в чем ходить, сынок, попроси у директора школы ордер на ботинки». Я понимал, что ничего зазорного в этом нет, вся страна жила тяжело, но мне было жутко совестно «просить ботинки». Наш директор Шабанов внимательно меня выслушал, без лишних расспросов вынул из нагрудного кармана заветную бумажку и протянул мне. Никогда не забуду день, когда меня принимали в комсомол. На вопрос: «Где твой отец?», я честно признался: «Сидит в тюрьме», и вдруг разрыдался. Тогда поднялся комсомолец Андрюша Щавель и сказал: «Это ничего, сын за отца не отвечает». И эта цитата Сталина сразу утихомирила тех, кто не прочь был бы надо мной поизмываться…

Я считаю, что мы не вправе предавать собственную историю. Там было все: и хорошее, и плохое, и радостное, и страшное. Ничто из прожитого не должно быть забыто или отвергнуто.

– Вы автор книги «Смерть титана. В. И. Ленин». «Вождь мирового пролетариата» действительно был таким монстром, каким теперь принято его представлять в искусстве?

– Еще студентом я собирал материалы для работы «Юмор как система доказательств в произведениях Ленина». Владимир Ильич меня интересовал как смелый, ироничный и виртуозный публицист. На радио я записал звуковую книгу о нем. В разные годы ленинская тема проходит в моих повестях. А восемь лет назад мне предложили написать о нем роман. В то время Ленин был самым ругаемым персонажем российской истории. Его обвиняли чуть ли не во всех смертных грехах. Я не знал, как писать исторические романы. Повествование повел от имени самого Ленина, уже находящегося при смерти. Представил себе драму человека, который, несмотря на болезнь, все так же ясно мыслит, как в свои лучшие годы, однако немощное тело уже ему не подчиняется. А вокруг в ожидании политического наследства сгрудились Сталин, Троцкий и другие «верные соратники» – клубок честолюбцев, которые охотно продавали и революцию, и себя.

Ленин не был монстром. Сейчас часто цитируют те его письма, в которых он призывал расстреливать кулаков и бунтующих рабочих. А что, во время Французской революции кровь не лилась рекой? Казненного революционерами Людовика Шестнадцатого жалко не меньше, чем Николая Второго. Любая революция – это не праздник, а катастрофа для страны и народа. Кстати, философ Иван Ильин считал Ленина порождением русской монархической идеи, олицетворением простонародной веры в доброго царя, который всех рассудит по справедливости. Одно безусловно: Ленин – самый легендарный политический деятель XX века.

– Вы являетесь постоянным председателем жюри гатчинского кинофестиваля «Литература и кино» – единственного в своем роде конкурса экранизаций. Наблюдается ли прогресс в этой области кинематографа?

– Год на год не приходится. Каждый раз программу собираем с трудом. Все держится во многом благодаря энтузиазму Генриэты Карповны Ягибековой, она – гендиректор и душа фестиваля. Уверен, что снимать кино «по книжкам» будут все больше и больше. Почти все знаменитые фильмы имеют в своей основе большую литературу.

– А почему обошли основными наградами расхваленное кинокритиками «Долгое прощание» Сергея Урсуляка?

– Это хороший фильм с блестящими актерскими работами. И мы в жюри сошлись во мнении, что там есть все… кроме трифоновской проблематики. Наверное, поэтому картина не задевает. И я, старый скептик, даже стал сомневаться: а может, Юрий Трифонов безнадежно устарел? И когда недавно Станислав Говорухин позвал на премьеру своего нового фильма, снятого по роману Владимира Дудинцева 1956 года «Не хлебом единым», я был в сильном сомнении: возможно ли сегодня оживить на экране проблемы советской интеллигенции? Но после сеанса я понял, что заблуждался. Фильм получился грандиозным. Там есть актуальная проблема, отражено время, и вообще поднята масса вопросов, требующих раздумий. И почти никакой эротики. Есть одна сцена, с точки зрения современного кино совершенно безобидная, где героиня, сидя на койке, надевает чулок. Но этот эпизод показался мне во сто крат эротичней, чем все те постельные сцены, которыми щедро напичканы наши фильмы последних лет. Значит, дело не в первоисточнике, а в том, насколько режиссер проникся экранизируемой вещью и смог в ней нащупать нерв современности.

– Если на ТВ захотят превратить ваши книги в сериалы, вы не станете сопротивляться?

– Недавно у меня был разговор с руководителем Первого канала Константином Эрнстом по поводу моего романа «Имитатор». Не знаю, что из этого получится. Кино – это действие, а один известный критик сказал, что «у Есина рефлексия преобладает над действием». Поживем – увидим. Из эпопеи Василия Аксенова «Московская сага» получился неважный сериал. И от «Детей Арбата» режиссера Эшпая я заранее ничего хорошего не ожидал, но фильм состоялся. На экране сюжету Анатолия Рыбакова было придано более интересное качество, чем в романе, который я так и не дочитал до конца. Есть у меня такая слабость: не дочитываю неинтересные мне вещи. По этой причине не могу осилить Виктора Пелевина, Дмитрия Быкова и некоторых других новомодных авторов. Они начинают блестяще, но через десяток страниц ты ощущаешь, что не получается того густого взвара из слов и чувств, который так ценится в настоящей прозе.

– Как вам удавалось совмещать административную работу на посту ректора Литинститута имени Горького с писательством?

– Сомерсет Моэм говорил: «Писатель не должен бросать службу, лучшего наблюдательного пункта ему не найти». И это действительно так. Перед моими глазами ежедневно проходило столько народу, что с первых минут общения с новым человеком я уже могу многое о нем рассказать. Особая статья – наши студенты. Вы не представляете, что это такое: пять лет приходить к одним и тем же студентам и говорить, казалось бы, об одном и том же: о сочинительстве. Как надо быть внутренне готовым к этому театру одного актера. В одиннадцатом номере «Нового мира» за 2005 год опубликовано окончание моего нового романа «Марбург», и в том же журнале – повесть нашего студента Антона Тихолоза «Без отца». А в позапрошлом году два литинститутовца были удостоены Всероссийской премии за достижения в области драматургии «Действующие лица»: Ион Друцэ, лет 30 назад окончивший у нас Высшие литературные курсы, получил вторую премию за пьесу «Последняя любовь Петра Великого», а первая премия досталась 18-летнему Александру Демахину за пьесу «Бабий дом». Кстати, недавно Саша получил молодежный «Триумф». Вот с какими студентами приходится иметь дело. Им кажется, что это я их учу, но сам я учусь у них не меньше…

Наш вуз можно считать благополучным. За последние 12 лет не было ни одной задержки зарплаты педагогам. Для студентов у нас бесплатное питание. Меня искренне удивляет, когда возмущаются, что где-то в учебных заведениях не хватает денег. Я давно понял простую истину: или материальных благ хватает на всех, или все достается одному. Когда по ТВ сообщили об убийстве ректора одного провинциального вуза и показали его дачу, то при виде этого роскошного дворца было понятно, за что он получил пулю.

– Во вступлении к роману «Марбург» вы говорите, что у писателя среди побудительных мотивов к сочинительству не должно быть стремления заработать. А может ли сегодня хороший литератор разбогатеть?

– Заниматься настоящей литературой всегда было невероятно тяжело. Среди хороших писателей последних десятилетий состоятельных людей почти нет. Мне бы не хотелось сейчас углубляться в этот сложнейший вопрос, связанный с несовершенством нашего законодательства в издательской сфере. Если хотите, я вам потом расскажу, кто и как обворовывает писателя на всех этапах пути его книги к читателям. Скажу лишь, что для всех пишущих людей время беспечной богемной жизни уходит. Теперь литератор должен быть собранным и трудолюбивым. Каким, в общем-то, всегда и был настоящий писатель. Лев Толстой отгулял свое в юности. И слухи о разгульной жизни Сергея Есенина сильно преувеличены, если вообще не придуманы им самим. Другой поэт Осип Мандельштам утверждал, что у него на одно стихотворение уходило шесть часов, семь чашек кофе и полторы пачки папирос. Насчет кофе и папирос ничего не скажу, а времени на тексты действительно уходит много почти у всех пишущих. Если это, конечно, настоящая литература, а не халтура и не «чтиво».