Петрович против Михалыча

Они делают одно дело, но…

Петрович – фаталист. Вот он стоит у кромки учебного поля, опершись на железные перильца, и меланхолично слушает панические вскрики новенькой мамаши:

– Вы меня извините, но я совершенно не в восторге от очередного увлечения моей дочери! Девочка – и футболом занимается! Это же ужас!

Петрович, маскируясь равнодушием, бубнит:

– Мне-то что… Ваш ребенок, вы и думайте. Щас не надо, а через два года они начнут по подвалам лазить, тогда родители станут бегать: сделайте что-нибудь! Попробуй, когда и выпивка, и анаша, и все на свете!

Мамаша открыла было рот для диалога, но в этот самый момент тренер видит, как Марина, две Ани и Саша, уже переодетые в командную форму, резвятся с мячом на поле.

– Ушли, ушли! – с ужасом в голосе кричит он им и убирающе машет рукой. – Ну вы что, девчонки, с ума посходили! – отчитывает Петрович окружившие его русые бантики, косички и хвостики. – Я же вам сто раз говорил, что деньги не перечислены, за поле не плачено, а вы лезете! Начальство ходит мимо, ну выпрут нас совсем, будем в зале сидеть, вы этого хотите?! Все, пошли работать!

Петрович, господствуя над своей малорослой командой – девчонкам по десять-одиннадцать лет, – движется на место тренировки – ╚нижнее поле╩. Площадка эта песчаная, рыхлая, с редкими островками чахлой белесой травы, разбита сотнями больших и маленьких ног. В углу площадки, испуская приторно-сладкий запах, вяло дымится мусорный контейнер. Тренер выстраивает команду в центре поля, разъясняет задачу: ╚старенькие╩ игроки разминаются самостоятельно, с ╚новенькими╩ он проводит тренировку. Через сорок минут игра с ╚Ракетой╩ – клубом соседней префектуры.

Ничто не приводит Петровича в такую скорбь, как первые занятия с новичками. В который уж раз он начинает с нуля – все эти ╚змейки╩, ╚чеканки╩, ╚распасовки╩…

– Жонглируйте, жонглируйте! – принуждает он начинающих спортсменок. Девчонки сучат тонкими ножками мимо мяча, беспомощно расползаются по полю, норовя сесть на землю, – нагрузка им непривычна.

– Нет, ну ты посмотри, они никто не умеют жонглировать! – осипшим от команд голосом в горькое никуда удивляется Петрович.

Наконец тренировка окончена. Тотчас на площадке появляется противник, экипированный в ядовито-желтую форму. Девчонки Петровича ойкают и испуганно показывают на соперниц пальцем. Хотя ╚ракетчицы╩ старше всего на год, выглядят они внушительно – все рослые, плотные, смуглокожие футболистки уверенно печатают бутсами по чужому песку. Позади вьется небольшая ╚группа поддержки╩ – мамаши-болельщицы.

– Петрович, мое почтение! – зычно приветствует коллегу тренер ╚Ракеты╩ Михалыч. Он сильно смахивает на иностранца – в белом модном кепи, с пузом, похожим на глобус , в черном обтягивающем кривые ноги трико. Михалыч не упускает случая поддеть Петровича:

– Ты сегодня вроде бы без ворот собрался играть?

Петрович оправдывается, что ворота ╚арестованы╩ начальством и посажены на цепь в подсобке. Но вскоре железный каркас освобожден и водружен на место. Можно начинать.

И грянул бой! По полю, поднимая песчаную, долго стоящую в воздухе завесу, катится человеческий шар. Ядро его – белый, бессчетно пинаемый мячик, а вокруг в хаотичном броуновском движении сталкиваются разноцветные частицы, заряженные совершенно противоположными намерениями – желтые футболки ╚Ракеты╩ и белые майки ╚Надежды╩. Игроки роятся возле мяча; с шумом, топотом, кубло перемещается из одного места в другое, зависая, впрочем, все чаще на команде Петровича. ╚Ракетчицы╩ – мощные, высокие, насупленные девчонки, как молодые бычки, движутся вперед, теснят изящных, хилых соперниц.

– Маша, Саша, фланги! – сипит охрипший на тренировке Петрович. – Ну держите же их, держите!

– Истуканы, бестолочи, лентяи, – поднимая командный дух, орет Михалыч, – что вы пятитесь назад, как раки, давите их, дожимайте! Белякова, куда ты зад отставила – мяч справа!

– Отнимайте мяч, отнимайте! – визжат вразнобой мамаши-болельщицы.

– Салагам не можете в ворота закатить, – стыдит Михалыч команду голосом диктора, – дылды бессовестные! Ну игра, – саркастически вещает он на все поле, – ну прославили вы меня!

– Защита! – страшным шепотом кричит Петрович, но поздно: 9-й номер ╚Ракеты╩ подставила длинную ногу, и мяч торжественно въехал в ворота.

– Ура, ура, ура! – запрыгали у кромки поля мамаши.

– Чему вы радуетесь?! – устыжает своих ╚быков╩ Михалыч. – Вы думаете, соперник всегда будет ошибаться? Надо переигрывать, а не стоять на поле столбами, разинув рот! Плохо! Гадко! Отвратительно играем!

Петрович оборачивается на всхлипы – безутешно плачет впечатлительная Света из второго состава. Пока он уговаривал Свету собраться с силами, набраться мужества и не кваситься, ╚Надежде╩ закатили второй мяч.

В перерыве – играли короткие таймы по двадцать минут – Михалыч продолжал нагнетать страсти, хотя и он, и игроки понимали, что игра сделана, но для страховки он прочитал яркую, звучную мораль и в воспитательных целях сделал три замены. Петрович же, собрав команду, возвышаясь над детьми, яко пастырь над стадом, хрипло и обиженно учил:

– Ну вы че, девчонки? Мы с вами разве первый год? Надо уже чуть-чуть разбираться – у них, кроме роста и нахальства, ничего нет. Техника ваша где? Обводить надо, командой играть, чтобы узор был, разнообразие. Чего вы вместе с ними в кучу сбились? По одному обыгрывайте, пас вперед, и пошел. Вы, как увидели их, сразу настроились на поражение. Да с какой стати? Ну и что, подумаешь, на год старше! Зато вы быстрее. И нападение не спать должно, а думать и двигаться. По воротам бить из любой позиции, пугать их. Ясно?

Поменялись воротами, пошел второй тайм. ╚Надежда╩ воспрянула духом, начала резво, ╚ракетчицы╩ же от достигнутых успехов отяжелели, как от обильного обеда, разворачивались медленно. Однако Петрович, несмотря на хорошее начало, почувствовал смутную тревогу. Что-то на поле было не так… Он окинул взглядом площадку, и от увиденного у него даже на мгновение восстановился голос:

– Окунева! – рявкнул он. – Ты где должна быть?!

Лена Окунева, правый полузащитник, что-то беспечно мурлыкая себе под нос, как ни в чем не бывало игралась с мячиком недалеко от мусорного бака. Обернувшись на окрик, она спохватилась и со словами ╚Ой, я забыла!╩ побежала на поле.

– Тьфу ты, пропасть! – с досадой плюнул в сторону Петрович.

– Ха-ха! – покатывались за воротами двое случайных мальчишек, наблюдавших за матчем. – Он ей говорит: ты че тут делаешь? А она: ой, я забыла! Ну, умора, ну, девка, ты представляешь? – и ребятишки снова начинали хохотать. Добродушно смеялись чужие родительницы, улыбался Михалыч.

Игра между тем приобрела некоторое разнообразие и остроту. Вот Ксюша Стаценко, самая маленькая из команды Петровича, ложно качнулась вправо, обвела высокую соперницу – та удивилась; Ксюша рванулась дальше, протолкнула мяч между ногами у другой ╚ракетчицы╩, точно ударила по воротам. Вратарь, правда, не подвела – высокая, чуть сутуловатая, мальчишеского вида спортсменка легко взяла мяч.

Михалыча это не утешило:

– А, наотдыхались! – запричитал он. – Еле ноги по полю переставляем. Портнова! Что ты как на танцах вихляешься, прыгаешь перед мячом?! Куда вы, куда? Все в оборону, бестолочи! Во, тупость! Лебедь, рак и щука! Подождите, они вам накостыляют, нащелкают. Во позорище-то, во срамота!

– Давайте, девчонки, атакуйте! Саша, вперед! – хрипло призывал Петрович.

Но до конца матча счет не изменился – ворота ╚Ракеты╩ были непробиваемы. Прощальное приветствие ╚физкульт-ура╩ обе команды прокричали с нескрываемым облегчением.

– Плохо, на три с минусом сыграли, – угнетает своих воспитанниц Михалыч. – Я такого безобразия никогда не видел! Это фильм ужасов, тьма египетская, божье наказание, а не игра, – внушает он понурым молчаливым девчонкам.

– Ничего, – ободряюще похлопывает по тощим влажным плечам Петрович, – главное не счет. Надо, чтобы красота была, точность. Но Окунева! – вспоминает он. – Ты меня сегодня потрясла, – и все радостно, открыто хохочут.

Матч закончился как нельзя вовремя: небо, которое мрачно супилось во время игры, кропя округу редкими, тяжелыми каплями, вдруг дрогнуло, широко разверзлось и ухнуло обвальным, освобождающим ливнем. ╚Ракета╩, Михалыч и мамаши аварийно грузятся в автобус. Петрович бежит вслед за своей командой под козырек подсобки. Здесь, сгрудившись на узкой полоске сухой земли, девчонки, возбужденные близостью дождя, беспрерывно болтают, толкаются, тянут ладони навстречу дождю.

Задают пустяковые вопросы:

– А следующая тренировка в понедельник, да, Федор Петрович?

– А как всегда, полчетвертого?

– А на большом поле нам разрешат поиграть?

Потом, сразу же после дождя, когда лужи еще дрожат от последних капель, они вместе, шумной ватагой, идут к выходу. И Петрович, кряжистый, в просторном спортивном костюме, с кирпичным лицом, с мокрыми, спутанными волосами в окружении щебечущего общества кажется большой, уставшей от забот и волнений, печально вздыхающей курицей-квочкой…

Лидия СЫЧЕВА