Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​Хочу рассказать вам, как потрясла меня дорога из Франкфурта-на-Майне в Страсбург. В Страсбурге я бывал много раз, но всегда летал до Парижа, а потом прямо в аэропорту садился на скоростной поезд, и через два часа на месте. А тут надо было обернуться чуть ли не за один день, и я выбрал совершенно новый маршрут. Вначале по скоростной трассе – ничего интересного. Но как только мы с нее свернули, начались сплошные приятные открытия.

Посреди чистого поля – автостоянка. Машин тридцать припарковано. Через километра два из-за поворота, как мотылек, выпорхнула сказочная деревня: пряничные домики вокруг пруда, утиный выводок, чинно семенящий к воде по тротуарчику, сверкающему так, словно его только что вымыли специальным шампунем, клумба из лаванды разных сортов – объемный серебристый ковер, ни одного живого человека. Зачем стоянку вынесли за деревню, так и осталось загадкой. Пытаюсь высмотреть за окнами хоть одну ель, изъеденную короедом, – не видать. Все сосны да дубы. Да еще ивы, как стога у Моне. Поля ровные, как столы. Будто таинственный цирюльник постриг под одну гребенку рожь и пшеницу, кукурузу и картофель, лук и свеклу. И застелил поля скатертями разного цвета. От золотистого до бирюзового. Ни одного сорняка – хоть бы где-нибудь одиноко василек голубел или сурепка желтела.И Германии, и Франции в июне с погодой не везло. Лило так, что земля, насытившись, перестала впитывать влагу. Вода сочилась из земли, как кровь. Она стремилась в малейшую неровность, образовывала маленькие озерца, не высыхающие неделями. Растения вымокали. На идеально ухоженных полях возникали черные проплешины – странные и случайные. Будто художник от боли или отчаяния вдруг швырнул сгусток черной краски прямо в центр своего звенящего пейзажа. При подъезде к Кухардту (Kuhardt) нас встречали ленивые ветряки. Они еле вращали лопастями. С левой стороны дороги три, и с правой три. А между ними бежала линия электропередачи. Не бежала, а плыла, похожая на гигантскую яхту. Белоснежные опоры – мачты. Красные перекладины. Пять уровней проводов – паруса… Явно создавал эту ЛЭП поклонник Антонио Гауди или Фриденсрайха Хундертвассера. Мелькнул герб Кухардта. На зеленом поле – серебряный крючок. По диагонали поля – золотой жезл. Наверное, зеленый цвет намекает на пастбища с тучными коровами, которых всегда было много в этих краях, крючок указывает на рыбу в Рейне, а жезл – что все мы ходим под Богом, вернее, под епископом. Кто его знает, может, все совершенно по-другому…Потом мелькнул указатель на Шпайер (Speyer). Название показалось знакомым. И вдруг все всплыло, как на университетской лекции сорок лет назад. Именно здесь Священная Римская империя провела первый Шпайерский рейхстаг. Тогда исповедующие протестантизм правители впервые заявили о своей вере. Длился он целых два месяца. Обсуждали Вормсcкий эдикт, который объявлял Лютера и все его труды вне закона, а его последователей разрешал предавать казни. Я вспомнил, что рейхстаг тогда пришел к единогласному решению: «Каждая область будет жить, управлять и веровать так, как она хочет отвечать перед Богом и его императорским величеством». Формула, которую нужно сегодня повторять на всех углах. Еще до рейхстага в Шпайере в одиннадцатом веке построили самую большую базилику в Европе. В ее крипте лежат императоры, императрицы, короли и епископы. А старые городские ворота считаются самыми высокими в Европе. Мне кажется, после университета я ни разу не вспоминал про Шпайер. В каких закоулках памяти спала вся эта информация? Мне захотелось остановить автобус и воочию увидеть этот город. Но рейсовые автобусы в Германии не останавливаются с бухты-барахты там, где не положено, даже если кому-то приспичит вдруг выйти…И еще один поворот. На Мангейм (Mannheim) – город квадратов. Про него я знал. На территории между замком и рекой Неккар расположились прямоугольные блоки зданий, разделенные перпендикулярными и параллельными замку улицами. Кварталы носят названия, состоящие из буквы и числа.Неприметный полицейский участок на бывшей границе между Германией и Францией. Автобус чуть сбавляет скорость. На нас никто не обращает внимания. Добро пожаловать во Францию!Кирхи, как и в Германии. Названия деревень все немецкие. Но таблички с картинками, у каждого населенного пункта своя, а не стандартный дорожный знак. На пастбищах больше лошадей, чем коров. Кусты перовскии в человеческий рост сияют на обочинах. Ветки с еле заметными серебристыми листиками усеяны мелкими сиреневыми цветочками. И синеголовник тут другой – в полтора метра вымахал. Листья у него узкие, вытянутые. Ради правды надо сказать, что здесь я увидел один участок, рядом с деревней, которая называлась Перекресток Европы (Carrefour de l’Еurope), заросшее сорняками поле. Но оно было одним-единственным за всю дорогу. Может, хозяин разорился?..И вскоре мы подъехали к Страсбургу. Вечером я пошел, как обычно, на площадь Клебер – к собору. Везде были аисты – на стенах домов, на крышах, в витринах магазинов и в ресторанах. Эльзасцы, а Страсбург – столица Эльзаса, обожают аистов – символ своей земли. И верят, что эти птицы приносят удачу. Дети в школах знают имя биолога Жан-Клода Рено. Это он, после того как в 1980 году в Эльзасе оказалось всего три аистиных семьи, создал под Кольмаром питомник. Там аисты проводили первые три года жизни. Инстинкт, зовущий их в Африку, притухал, и они оставались зимовать в Эльзасе. Теперь там обитает около 700 аистов. У Рено был неугомонный молодой помощник, предложивший и выдрами заняться. Раньше они кишели в лесах, реках и озерах, но охотники и рыбаки постепенно почти изничтожили их. И Рено открыл рядом с питомником центр, где разводит этих зверьков – «по поведению своему смесь кота и собаки».По дороге назад, как я ни вглядывался в обочины, я не увидел ни живого аиста, ни его гнезда. Зато увидел сокола, безмятежно сидящего с гордо поднятой головой на высоком камне у ручья. Мимо пролетали машины, трейлеры, автобусы, а ему было хоть бы хны. Казалось, нет ему никакого дела ни до шумной трассы, ни до мелькающих машин, ни до плещущихся на отмели рыб, словно он ждал чего-то важного или кого-то… А может, это и не сокол вовсе был… Тут я стал думать про героев Кастанеды и уснул…