Петр ПОЛОЖЕВЕЦ. Первые сто строк

Однажды на Байкале случайный попутчик рассказал мне, как ходит с детьми в походы. На жизнь он зарабатывал тем, что водил в тайгу приезжих взрослых, но каждый год отправлялся в путешествие несколько раз с детишками из местной школы. Родители охотно отпускали ребятишек с Виктором: бывший учитель, отличный охотник, отец троих сыновей-подростков, которые в школьных походах были главными его помощниками.

Идут они как-то по тропе, вдруг в стороне голуби заворковали, но слишком громко для голубей. Дети приостановились – прислушиваются: воркование то громче, то тише перекатывается в траве. Самый смышленый в группе и говорит: «Голуби на ветках воркуют, а это переговариваются не голуби, а те, кто по земле ходит». «Так оно и есть», – объяснил им учитель. Это медвежата между собой разговаривают, рассказывают друг другу, кто что нашел или увидел, учатся. «Нам бы побыстрее миновать этот участок, чтобы медведица нас не услышала», – сказал он спокойно, и все как один прибавили шагу. Он знал, что в это время года медведи не нападают на людей: еды много, медвежата уже почти самостоятельными стали, и все же предпочитал не встречаться с ними, особенно когда вел детей. Я спрашиваю: «Дети вас любят?» «Бывает», – улыбается он. Суденышко вверх-вниз по байкальским волнам, тучи то набегают, то снова светлеет, вода за бортом тяжелая, плотная, кажется, по такой воде идти можно. Виктор травит охотничьи байки. Я слушаю вполуха, наблюдая, как резко меняется небо. Оно словно вдруг опустилось и вот-вот коснется воды. «Надо в трюм спрятаться, сейчас налетит», – говорит проводник, и мы спускаемся за ним в маленькое помещение под палубой. Пахнет полынью и еще какими-то травами. Я принюхиваюсь: откуда они здесь? «А это матрасы свежим сеном набили», – улыбается Виктор, поймав мой взгляд. Виктор родился в небольшой деревеньке на берегу Байкала. Окончив школу, поступил на географический факультет педуниверситета в Москве. Вернулся в свою родную школу дипломированным учителем. Проработав двадцать лет, ушел в профессиональные проводники. Вот и сейчас он плывет на остров, чтобы подготовиться к очередной группе взрослых туристов из столицы. Глаза его при слове «Москва» начинают искриться. Я жду. «В Москве я по-настоящему впервые влюбился, – говорит он какое-то время спустя. – Но не сложилось». По палубе громко застучали капли, а потом на нее обрушился настоящий поток с неба…До пяти лет маленькую Олю не спускали с рук. А когда она пошла в школу, мама устроилась на работу рядом. Ее оберегали, опекали, холили и лелеяли. Любовь и забота, как бы теперь сказали, была избыточной. В восемнадцать лет, поступив в педучилище, Ольга поняла, что единственный выход избавиться от этой давящей, сковывающей ее заботы – выйти замуж. В первые каникулы отправилась отдыхать на море в Краснодарский край. Мама отпускала со слезами и наказывала каждый день звонить, не забывать по утрам есть кашу, мазаться солнцезащитным кремом и много чего другого. Вернулась после каникул. «Выхожу замуж». – «За кого?» – «За Виктора, водителя грузовика». – « Где жить будете?» – «В станице, на берегу моря». – «Только через мой труп», – сказала мама и пошла наливать себе корвалол. Пришлось Оле про Виктора забыть. Через год в театре познакомилась с морским капитаном. Тоже Виктором. «Выхожу замуж. За морского капитана». – «Где жить будете?» – «В городе Корсакове Сахалинской области». – «Только через мой труп». Помахала морскому офицеру с причала и пошла на танцы в военное училище. Через пару месяцев снова тот же разговор. «Выхожу замуж». – «За кого?» – «Виктора Сорокина». – «Где жить будете?» – «В Москве». – «Выходи». Но вместо Москвы оказалась молодая пара в деревне Гончарово Дмитровского района Московской области, куда после училища молодого лейтенанта направили служить. Ольга, к тому времени окончившая геофак в Ленинграде, стала сельской учительницей.Мы пьем чай на даче Ольги Анатольевны. «Знаете, что нам мама устроила? Она постоянно здесь живет. И вот последние полгода стала заводить разговоры, что ее нужно отдать в дом престарелых. Мы ей: «Какой дом престарелых? Тут у тебя знакомые, соседи, мы каждый день приезжаем». «Нет, – твердит она, – хочу в дом престарелых». Вот однажды Витя не выдержал и говорит: «Елизавета Яковлевна, мы нашли очень хороший дом престарелых. Давайте в следующие выходные съездим и посмотрим». В пятницу за чаем мама говорит, потупив взор: «Я передумала, хочу остаться доживать в этом доме, – и, вскинув голову, как это она часто в молодости делала, добавила с укоризной: – Если вам мешать не буду».Я стал рассказывать про свою поездку на Байкал и про охотника – проводника Виктора. «Как вы говорите его фамилия?» «Виктор Переверзнев. Московский педагогический университет окончил, геофак». Через год в школу, где Ольга Анатольевна стала преподавать географию, прислали на практику студента. Ольга Анатольевна, несмотря на молодость и отсутствие опыта работы (один год не в счет), стала его наставником. Другого географа в школе не было. Он просиживал на всех ее уроках, а после занятий засыпал вопросами: почему она сделала именно так, почему использовала этот методический прием, почему спросила Козадоеву, а не Смирнова, который тянул вначале руку на каждый вопрос, а потом перестал, будто обиделся на учительницу? Пару раз он загонял ее в угол. Она не знала, что ему ответить. Иногда ей казалось, что он дурачится, издевается над ней, но глаза его всегда были серьезны, а блокнот раскрыт, куда он все время что-то записывал. «Что вы там все пишете?» – спросила она однажды резко, не сдержав раздражения. «К отчету по практике готовлюсь», – ответил он, улыбаясь. Какой это отчет, она узнала совершенно случайно, когда практикант оставил раскрытым свой блокнот на столе, а сам куда-то вышел. Она будто в зеркало взглянула и увидела свое отражение. Со странички на нее смотрела она сама. Рисунок ручкой был вполне профессиональным…В тот день у нее был первый урок в десятом классе. Она пришла чуть пораньше обычного, хотела попросить практиканта помочь ей развесить карты, она хотела использовать сразу несколько, но его в школе не оказалось. Она вошла в класс и застыла от удивления, восторга и радости. Все эти чувства нахлынули на нее сразу. И она почувствовала, что вот-вот разрыдается, не зная почему. На столе и на всех окнах стояли трехлитровые банки с цветами. В одной банке ромашки, в другой розы, в третьей васильки, в четвертой георгины… «Кто это, – подумала она, – неужели мой Виктор? Но почему не дома, а в школе? И не мог он этого сделать, он же на дежурстве. Хотя от его части недалеко, мог и примчаться. Но повод какой? Не день рождения и не годовщина. И что скажет директор, когда увидит? Это же не первое сентября, чтобы учительнице дарили столько цветов?» Практикант вошел вместе с десятиклассниками. Сел тихонько на заднюю парту, открыл свой блокнот. Это был не урок. Это был спектакль. Ольга Анатольевна играла, как играют великие актрисы, не задумываясь, что они сделают, скажут в следующий момент, куда пойдут и к кому обратятся. Они играют не чужую жизнь, проживают свою собственную. И когда урок закончился, с задней парты раздались аплодисменты. «Я почему-то так волновалась», – тихо сказала Ольга Анатольевна. «Вы слишком хороши, чтобы волноваться», – ответил практикант. «Это вы принесли все эти цветы?» – «Я. Вам нравятся?» – «Ну зачем же?» – «Я люблю вас, Ольга Анатольевна». – «Я замужем». – «Ну и что?» – «Я люблю мужа, и он меня любит». – «Это не важно. Важно, что я вас люблю». – «Вы такой молодой, вы еще встретите девушку, которая вас тоже полюбит». – «Конечно, встречу». Звали практиканта Виктор Переверзнев…