Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​У каждой криницы своя вода. И цвет глаз у каждого человека свой. И запах свой у каждого дома. У Киева свой Подол, а там улицы Борисоглебская, Хорива, Щековицкая, Игоревская… И церковь Ильи, Турова Божница, Пирогощи богородицы церковь тоже там – вспоминаете «Слово о полку Игореве», древние рукописи?..

Живая вода был для меня Киев, лекарство – когда болела душа и тревоги мучили. Наугад поброжу знакомыми улочками, посижу в скверике у Золотых ворот, постою в Киевской Софии – оживаю.Ровно двадцать пять лет назад я в очередной раз оказался в Киеве. Мело. Ветер, ветер, один только ветер. Подол, как одинокий корабль, боролся с метелью. Фонари посылали прощальные сигналы. Чуть дальше стрелой перекинутый между двумя обрывами Мариинского парка парил над землей мост влюбленных. Работа Евгения Патона. Памятник культуры. Визитная карточка. Я разбирался тогда, почему разгорелись страсти вокруг Высшего военно-морского политического училища, расположенного на Подоле. «Гардемарины, вон с Подола!», «Училище унижает национальное достоинство», «Не позволим топтать комиссарам кости наших предков»  – эти и другие лозунги звучали на ежедневных митингах под стенами училища не один месяц. И все потому, что Подол знаменит еще и Киево-Могилянской коллегией, первой высшей школой на Украине. Да и не только на Украине, во всей Восточной Европе. Приезжали в Киев поучиться языкам, философии, математике, риторике из Болгарии, Валахии, Сербии, Греции… Я тоже был уверен, что училище надо переселить из сохранившегося здания бывшей академии. Но чем больше я изучал источники, тем больше убеждался, что дело вовсе не в здании. Училище находилось рядом с ним, а само здание, из-за которого разгорелся весь сыр-бор, занимало одно из подразделений  Центральной библиотеки Академии наук Украины. Бывшая трапезная, Святодуховская церковь, солнечные часы тоже были расположены рядом с училищем, но на территории районной больницы. И все они были не в блестящем состоянии. Один из высокопоставленных офицеров, с которыми я общался во время той командировки, сказал, что у него нет врагов, но они появятся, если он узнает, что кто-то из преподавателей и командиров оскорбляет курсантов. И объяснил: «Ребенок, на которого только кричат, просьб не понимает. Человек, которым лишь командуют, не откликается на дружеский разговор. Курсант, которого учат криком и матом, придя на корабль в офицерских погонах, начинает криком и матом воспитывать матросов. Откуда возьмется в нем врачеватель, если у самого душа черства…» В конце концов  городские власти, студенты, неформалы сели за стол переговоров с начальником училища контр-адмиралом А.М.Коровиным и договорились, что училище восстановит и отреставрирует за свои средства сохранившиеся постройки Киево-Могилянской коллегии. Так оно, наверное, и было бы, если бы не случился август девяносто первого года. Почему я пишу об этом? Потому что эта история – пример, как можно и нужно решать конфликтные ситуации. Договариваться, договариваться и еще раз договариваться. Без крови и насилия. Противоборствующие стороны должны соблюдать правила игры. Ведь Евромайдан в Киеве – это прежде всего большая политическая игра, в которой игроки с обеих сторон постоянно нарушают правила. Но надо сказать, что оппозиция нарушает их чаще, чем действующая (или бездействующая?) власть. Фраза в подслушанном разговоре высокопоставленных американских чиновников о том, что американцы должны более активно воздействовать на ситуацию, а не то вмешаются русские, объясняет все или почти все. Повторяется сценарий всех «мягких» революций и арабской весны… Я часто вспоминаю слова Иманта Зиедониса, латышского писателя, сказанные более тридцати лет назад: «Сейчас такое время, что все реже видишь у общественного колодца уже наполненное хорошим человеком ведро – как привет, как благожелательный жест, чтобы ты передал его дальше, следующему: нет – ведро выльют, а для другого уже никто не наполнит». Мост влюбленных оппозиция  из тактических соображений сожгла. Такое уже было с этим мостом. Сразу после Октябрьской революции…