Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

Обычная суббота в Барселоне. Время ближе к вечеру. Из площади Каталонии вытекает людская река и стремится вниз по бульвару Рамбла к морю. Плитку на мостовой положили так, что кажется, по бульвару бежит легкая волна среди цветущих берегов. Ухоженные цветочницы торгуют нарциссами, тюльпанами, пионами, орхидеями в горшках и на срез. Художники развесили свои картины: на них море, лодки, одинокие фигуры на песчаных в дымке пляжах и танцовщицы фламенко.

У самого начала бульвара с обеих сторон разбросаны скамейки, они слегка повернуты друг к другу, будто приглашают сидящих к разговору. На скамейках царствуют старики. Кажется, что они провожают в плавание корабли.   Один из рукавов реки поворачивает на рынок Бокерия. Глаза разбегаются. Упавшие с новогодней елки на прилавок разноцветные марципаны. Лениво шевелящие клешнями крабы. Десятки видов колбасы и ветчины. Острые и мягкие сыры. Все дают попробовать. Яйца в соломенных гнездах – белые, желтые, коричневатые, в крапинку. В маленьких ресторанчиках, где посетители сидят прямо у прилавка, жарят кальмаров и каракатиц, зеленый горький перец и чоризо. Я перекусываю в таком ресторанчике и отправляюсь дальше.  По одной стороне бульвара идет колонна гражданского фронта Каталонии. Против чего протестует участники, неясно – все лозунги на испанском. Молодые, пожилые, семьи с детьми. Спрашиваю женщину, явно местную, у нее в пакете две французские булки, бутылка молока и какие-то журналы: «За что борются участники марша?» Она улыбается: «Да кто их знает, они каждые выходные тут протестуют. Что-то им не нравится, вот и протестуют. Ну ладно, я пошла». Обжигающий взгляд Кармен. Сзади колонны следуют два обычных полицейских автомобиля и шесть машин полицейской гвардии, той, что ходит в черной форме. На ветровое стекло нацеплены жесткие металлические решетки, на тот случай, если демонстранты разбушуются. За полицейской гвардией медленно движутся личные машины. Никто не сигналит. Ничего не перекрыто.   Сквозь людскую толпу величаво проплывают дамы в мехах (на улице около пятнадцати градусов тепла). Как раз посредине между площадью Каталонии и памятником Колумбу на бульваре расположен оперный театр. Сегодня там дают «Тоску». Я выбираюсь из людской толпы и сворачиваю в старый город – в Готический квартал. Два из четырех выходов на площадь перекрыты полицейскими машинами. Пройти можно, проехать нельзя. С одной стороны площади человек тридцать митингуют за независимость Каталонии. С другой – человек в опереточном наряде, говоря нашей лексикой, устроил одиночный пикет, окружив себя красочными плакатами. Требует защитить экологию. Чуть дальше стоит человек весь в крови. Плакат рядом с ним гласит: «Я тоже животное». И фотографии, рисунки – целая выставка – про убитых на корриде быков. На одной из улиц, ведущих на площадь, выстроились десять машин полицейской гвардии. Между ними карета скорой помощи. Полицейские беседуют друг с другом, разговаривают по мобильникам, строчат эсэмэски. Еще утром дворец правительства охранял только один гвардеец. Теперь рядом с ним стоят двое в черной форме, пол-лица закрыто маской.   На площади столики ресторанчиков. Люди едят паэлью, пьют риоху, смеются и не обращают никакого внимания на митингующих и полицейских. Живут же люди, радуются жизни, наслаждаются простыми, но такими важными вещами, несмотря на кризисы и существующие конфликты, с завистью подумал я. Из-за угла появляется колонна одетых в средневековые костюмы людей. Бьют барабаны, заглушая речи и призывы митингующих. Средневековые персонажи проходят мимо нас величаво и спокойно, будто бы они уже все это видели когда-то и еще не раз увидят в будущем. К девяти часам митингующие сворачивают свои знамена, плакаты и компаниями рассеиваются по ресторанчикам вокруг площади. Полицейские уезжают. В ресторан, где я допиваю кофе, заходят четверо музыкантов в черных плащах, вышитых цветами, черных беретах, черных панталонах до колен, белых чулках, туфлях с пряжками и начинают играть. Гитары плачут навзрыд. Голоса как на подбор. Таким певцам не грех и на сцене выступать. Хозяин наливает им по кружке пива. Они с удовольствием выпивают и, встряхнув черными кудрями, выходят на улицу.    Людская река по бульвару Рамбла движется теперь в обратную сторону. От гавани к площади Каталонии. Луна утонула в бухте. Заблудившийся в ветвях попугай прокричал что-то с испугу и стих. С моря налетел ветер, сорвал мандарин с дерева. Солнечный мячик подпрыгнул и покатился вниз по улице. Город кружился и засыпал. Он словно плыл, поднявшись над землей. Так на картине, которую я видел накануне в Национальном музее искусств Каталонии, плыла над землей Божья Матерь, а под ней простирались городские кварталы, реки, холмы, пастбища и люди. И она смотрела на все это, как смотрел на Вселенную, уместившуюся в одной точке, герой Борхеса. …В воскресенье в cемь утра я вышел из гостиницы, чтобы ехать в аэропорт. Муниципальные служащие устанавливали вдоль бульвара металлические заграждения. К станции метро спешили люди в желтых майках. Через пару часов должен был начаться городской марафон. Барселона показалась мне сказочным марципаном. Таким же притягательным и загадочным, как Антонио Гауди.