Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​Вагон был почти пустым. Только в самом конце веселая компания распевала частушки. Двое мужчин и три женщины. Все одного возраста. На «Чистых прудах» одна из женщин подхватилась, уперла руки в боки и пошла выстукивать каблуками чечетку. Две сидящие женщины хлопали в такт ладошами и подзуживали одного из кавалеров: «Слабо тебе, Андрюха, с Анькой сплясать?» Андрюха встал, по-молодецки повел плечами, плечи у него были узкие, худенькие, ссохшиеся какие-то, и весь он был какой-то скукоженный, сморщенный, как печеное яблоко, и пошел на Аньку с притопом. Тут вагон дернуло, танцор пошатнулся и, не удержавшись, схватил женщину за талию. Та взвизгнула и залилась рассыпчатым, как пшенная каша, смехом.

Второй мужчина вдруг резко наклонился к сидящей рядом спутнице, она не успела отвести голову в сторону, и он приложился к ее виску. «Ты чего, заснул, что ли? Чуть не убил меня! Говорила, завязывай, а ты все на посошок да на посошок, вот и назюзюкался». «Да не пьяный я совсем, – стал оправдываться мужчина. – Это водила хреновый, все дергает, поезд нормально вести не умеет». Третья женщина рылась в своем ридикюле. Я давно таких не видел. Моя мама в молодости ходила с такой сумкой по выходным, стесняясь: «Я же не стиляга какая-то». То, кажется, был подарок тетки Екатерины, которая жила в большом городе и знала толк в модных вещах. Сумка в самом деле была хорошая, но не для нашей деревни. В Вишневе она вызывала или зависть, или смех. Женщина наконец нашла, что искала, – тюбик с помадой. Вглядываясь в оконное стекло напротив, она начала подводить губы густым вишневым цветом. Неосторожно поставленная на край сиденья сумка внезапно соскользнула вниз и поехала по полу к двери, которая уже открывалась на станции «Лубянка». «Ой, горе мне, упадет на рельсы, а там все – и ключи, и деньги, и паспорт!» Я не ожидал от нее такой прыти. Сделав тройной прыжок, она почти догнала свою сумку. Но ридикюль подхватил входивший в вагон молодой человек. В тот самый момент, когда сумка уже собиралась выскользнуть на перрон. Женщина глядела на юношу и не могла слова вымолвить. Высокий парень с гривой черных волос словно сошел с рекламной картинки. Такие обычно в метро не ездят. Короткий черный плащ подчеркивал статную фигуру. Туфли из тонкой кожи стоили не одну теткину зарплату. Наконец женщина пришла в себя. Она распрямила плечи, гордо подняла голову, стали отчетливо видны ее второй подбородок и дряблая шея: «Отдай, отдайте, – поправилась она. – Это мое». – «Ваше? Так берите! Зачем мне женская сумка?» Она рванула сумку из рук опешившего парня и повернулась к своей компании: «Ездят тут всякие, мешают людям». Они запели снова. Теперь «Ой, мороз, мороз…». Поезд остановился на «Охотном ряду». Вошло несколько новых пассажиров. Двери начали закрываться. И тут самая тихая из них вспомнила, что им выходить. Она бросилась к двери, крича на ходу: «Анька, пошли!»Анька схватила за руку мужика, того, с которым отплясывала раньше, и тоже кинулась к выходу. Двери почти закрылись. Они разжали их и вывалились на платформу. Но Анька зацепилась за край платформы и полетела носом вперед. Андрей упал через нее. А вспомнившая, что им надо выходить, свалилась на них. Появившиеся на перроне молодые ребята, вытащив мобильники, стали снимать кучу малу. Наш поезд двинулся дальше. «Вот скоты!» – сказал парень, поднявший сумку загулявшей женщины. «Ну зачем вы так? – заступились за ушедших оставшиеся мужчина и женщина из той компании. – Ну выпили немного, расслабились. С кем не бывает. Все неделю на стройке вкалываешь, отдохнуть хоть немного можно?» Парень посмотрел на них долгим пронзительным взглядом. Была в том взгляде какая-то тоска и печаль, словно он знал что-то такое, что было нам, едущим вместе с ним в этом вагоне, недоступным. «Да я не о ваших друзьях. Выпили и выпили. Со всеми бывает. Я о тех, кто снимал, как они упали, как поднимались – чтобы в Интернете выложить. Ненавижу!» – и он уткнулся в книгу, дав понять, что разговор окончен. Я посмотрел на обложку. Умберто Эко. «Имя розы»….На следующей остановке я вышел. Дождь лил, будто небесную дамбу прорвало. Москву накрыл циклон. А сколько циклонов бушует в людских душах! Мы их просто не видим. Или не хотим видеть. Так легче жить…