Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Приехав в Калининград на конкурс «Учитель года», я чуть не остался там навсегда. После финального торжества в областном драматическом театре, когда Ивану Иоголевичу вручили «Хрустального пеликана», после приема с шампанским и речами, когда участники конкурса фотографировались в обнимку с министром и новым победителем, после бурной дискуссии в три часа ночи в Солнечногорске, где жили все участники, о преимуществах и недостатках проведения финала в регионах, я примчался в аэропорт как раз к отлету самолета. И был остановлен бдительным милиционером, который твердым голосом, не терпящим возражений, сообщил мне, что мой паспорт недействительный и я никуда не полечу. Моему искреннему удивлению не было предела.

Милиционер показал на какой-то маленький штампик на последней странице паспорта. Я вспомнил, что лет пять назад наши братья украинцы, а вернее, украинские пограничники разукрасили множество российских внутренних паспортов пометками о пересечении границы. Потом они перестали это делать, но штампы остались, со временем милиция решила закрыть глаза на все эти штампы, негласно амнистировав всех без вины виноватых. Меня все-таки выпустили, строго наказав немедленно поменять паспорт в Москве. Я подумал: а сколько еще тысяч людей стали заложниками маленького красного штампа в результате несогласованных действий властей двух независимых стран? Да что штамп – мелочь, паспорт можно поменять. Но как исправить ошибки властей, из-за которых заложником на многие годы стал целый регион. Я говорю о Калининграде. Задолго до 750-летия города, которое отмечали этим летом, разгорелись нешуточные споры: а какой вообще юбилей отмечать, если Калининграду всего шестьдесят лет? После ковровых бомбардировок англичан от Кенигсберга почти ничего не осталось. Уцелело менее девяти процентов построек. В сорок шестом году город переименовали в Калининград. Немцам дали двадцать четыре часа на сборы и приказали покинуть территорию области. Многие годы находили в огородах, на клумбах, в садах закопанный скарб: посуду, одежду, украшения. Говорят, после выселения осталось всего трое немцев в области: инженер-путеец, инженер-механик и пивовар. Общаться с ними и их родственниками было опасно: сразу вызывали в соответствующие органы. Калининградскую область стали заселять переселенцы по комсомольским и партийным путевкам. На старых землях создавалась новая жизнь. А власть во что бы то ни стало хотела стереть любое напоминание о корнях. Недоразрушенные здания уничтожались. Города и поселки переименовывались, многие видные ученые, писатели, родившиеся и жившие здесь до второй мировой войны, просто не упоминались в справочной литературе. Последней жертвой стал Королевский замок. Его руины взорвали и стали строить рядом Дом Советов. Стройка затянулась на тридцать лет. Стирая историческую память, власть не сумела, не смогла пойти до конца: могилу Канта не тронули, хотя и ее хотели разрушить. Она приютилась у стен Кафедрального собора, заложенного в 1323 году на острове Кнайпхоф. Нетронутым осталось здание Кенигсбергского университета, основанного в 1544 году. Вальтер Шефлер когда-то написал: «Вперед по Ланггасе идет он к Зеленым воротам, встречается с другом, махнув треуголкой ему: «Прости, но мне нравится быть одному». И скроется у старой церковки за поворотом. Потом постоит у реки, проиграв, как по нотам, все семь кенигсбергских мостов, словно гамму, корму плывущего парусника провожая во тьму и вновь возвращаясь в уме к философским работам. О разума одновременно и мощь, и бессилье пред «вещью в себе»! И он трогает пальцами клейкий листочек живой, как частичку природной красы. И шаг ускоряет, как будто бы выросли крылья, и в точное время подходит к заветной скамейке. И так кенигсбержцы сверяют по Канту часы». Долгие годы советская власть так и не знала, что делать с этими землями: возвращать их Германии или оставить себе? Поэтому и экономика региона почти не развивалась. Больше всего меня поразил в Калининграде мост в никуда. Над широкой магистралью в центре города висит на мощных опорах мост. На этот мост нельзя ни въехать, ни съехать. Он ничего не соединяет. С одной стороны впритык к нему стоит жилой дом, а с другой – так никогда и не была проложена подъездная дорога. Только в последние годы стало понятно, что это настоящая часть России и надо всерьез заниматься ее обустройством, искать инвесторов, создавать мощную инфраструктуру. Этому региону намного тяжелее сегодня, чем большинству других. Проблемы усугубляют соседи. И часто отсутствие жесткой позиции нашего внешнеполитического ведомства, Белого дома и Кремля. Но будущее у региона есть. Подтверждение тому – та система образования, которую пытаются построить в области. И те люди, которые ей служат. Независимо от того, какую должность они занимают: вице-губернатора, начальника городского управления образования, директора школы или учителя начальных классов дальней сельской школы.