Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Под Новый год случаются чудеса. Такое чудо приключилось и со мной. Совсем недавно. Я увидел инопланетянина. В маленьком финском театрике. Его звали Алекс. По крайней мере так значилось его имя в программке, где кроме названия спектакля «Одиночество человеческих множеств» была еще одна строчка «В главной роли Алекс». Других ролей в этом спектакле просто не было. Вокруг чуть приподнятого подиума сидели, стояли с фужерами шампанского или белого вина люди. С одной стороны подиум ограничивало огромное зеркало, в котором тускло множились разбросанные по всему залу свечи. Бездомными светляками они плыли над столиками. Напротив зеркала, метрах в десяти, стояла длинная барная стойка. Когда заиграла музыка, я заметил у этой стойки человека. Он стоял, твердо упершись руками в край стойки. Был виден каждый мускул на его сильных руках. Человек всматривался в зеркало. И чем дольше он смотрел в него, тем ближе оно становилось к нему. Хотя ни зеркало, ни человек не сдвинулись в направлении друг друга ни на миллиметр. Но расстояние между ними все равно становилось меньше, будто пространство вдруг начало сжиматься. Искривляясь, оно меняло лица людей вокруг. Они обретали черты героев Эль Греко и Модильяни.

Я вдруг вспомнил, что уже видел что-то подобное давным-давно, когда мне только перевалило за двадцать. Бродя по художественному музею в Хельсинки, я наткнулся в одном из залов на то, что сегодня называют модным словом инсталляция. Приглушенный свет струился с потолка. Всю главную стену занимала картина – ночной город, размытый, но весь сияющий огнями. За каждым окном бурлила жизнь: там люди ели, пили, танцевали, спорили, занимались любовью, купали детей, разбирали постели. Где-то там кто-то сидел один, закутавшись в мягкий плед, приютив на коленях серого котенка, читая длинный-предлинный роман, где время течет так медленно, словно пытается остановиться, и где люди еще не знают, что чем больше они живут, тем короче их годы. Посреди зала стоял гипсовый человек. Он поднял одну ногу, делая шаг навстречу городу, но так и не опустил ее. Город отталкивал его. Этот человек был ему не нужен. Во всем этом чувствовалось такое одиночество, такая боль, что захотелось подойти к незнакомцу, взять его за руку и повести за собой. Воспоминание отвлекло меня от действия, и когда я опомнился, то стоявший у стойки человек уже был в центре сценической площадки. Он танцевал, словно бросая вызов тому, второму, танцевавшему в зеркале. Танцевал, словно издеваясь над своим двойником, будто дразня его. Он звал его, зная, что тот никогда не вырвется из своего замурованного пространства. Он почти растворялся в зеркале, казалось, еще мгновение – и их руки сомкнутся. Навсегда. Алекс вытанцовывал из себя, из своей души, памяти, тела потерянные иллюзии, утраченных друзей, случайные города, где он останавливался в третьесортных гостиницах всего на одну ночь, чтобы утром двинуться дальше – не зная куда. Он избавлялся от боли, от любви и ненависти, от безденежья и предательств. Он словно попал в крутой водоворот, в котором смешалось все, и вырваться из этой ловушки, которая по большому счету была всего лишь его собственной жизнью, ему было не суждено. Не видно ни рук, ни ног, ни лица. Все слилось, смешалось, стало волчком, которому никогда не остановиться. Внезапно музыка оборвалась. Алекс сидел на полу, прижавшись к своему отражению. И тут я понял, что он танцевал. Он танцевал Арсения Тарковского. Почти дословно. И это было не что иное, как преображение. «На свете все преобразилось, даже Простые вещи – таз, кувшин, – когда Стояла между нами, как на страже, Слоистая и твердая вода. Нас повело неведомо куда. Пред нами расступались, как миражи, Построенные чудом города, Сама ложилась мята нам под ноги, И птицам с нами было по дороге, И рыбы подымались по реке, И небо развернулось пред глазами… Когда судьба по следу шла за нами, Как сумасшедший с бритвою в руке».

…Заходите иногда в маленькие неприметные театрики. В Москве. В своих городах. За рубежом. И может быть, вы увидите инопланетянина. Поверьте, вы сразу его узнаете. Только никому не говорите об этом. Чтобы не спугнуть его. И даже если он вдруг неожиданно исчезнет, растворится в туманной дымке, улетит в другие миры, ваше чудо, точнее, воспоминание о нем, останется навсегда с вами. Пусть вам повезет в следующем году!