Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Мой старший внук Святослав, когда приходит к нам на выходные, спать днем не хочет. Он гордо заявляет: «Я сплю только дома». На что я ему говорю: «Но это же и твой дом». «Нет, – отвечает он твердо. – Мой дом – это где мы с папой, мамой и братиком Петей живем все время, а к тебе с бабушкой мы приходим в гости». Тогда я предлагаю ему не спать, а просто полежать, а я почитаю ему самую любимую сказку. Святослав соглашается, но при условии, что я не буду ему читать, а расскажу историю, где главными действующими лицами будут он и маленький Петя.

Я начинаю рассказывать про старую дачу и ежей, которые приходят на крыльцо по вечерам похлебать молочка из глиняной плошки; про белок, устраивающих забеги на заборе; про сороку, ворующую монетки из оставленной на скамейке копилки; об осах, свивших себе гнездо в беседке; о старых-престарых елях-сторожах, шумящих на участке и роняющих время от времени созревшие шишки; о маленьком желуде, которого ветром занесло далеко от огромного дуба, и как его чуть лесные мышки не сгрызли, но он все-таки выжил, пустил росток и сумел пробиться к солнцу сквозь плотный слой травы; о маленьких зеленых луговых лягушках, похожих на кузнечиков. Святослав почти засыпает, я говорю все тише и монотоннее, но он словно почувствовал мою уловку, резко поднимается, смотрит на меня, улыбаясь, и говорит: «Поспали. Пойдем к бабушке Гале». Его младший брат давно тихо посапывает в другой комнате. Я бы тоже не прочь подремать часок в воскресенье после тяжелой рабочей недели. Делать нечего, мы отправляемся на кухню. Слава по-хозяйски устраивается на свое место за столом, просит чай и печенье и вдруг ни с того ни с сего спрашивает:

– Галя, а где твоя мама?

– Моя мама умерла, когда тебя еще не было на свете, а твой папа был чуть старше тебя.

– Это давно было?

– Давно, Святослав, давно.

– А как давно?

– Двадцать лет назад.

– А лето – это сколько?

– Говорят так: прошло еще одно лето, считай год. А год – зима, весна, лето и осень.

– А папа твой где?

– И папа мой умер, очень молодым, еще раньше моей мамы.

– А почему они умерли?

– Заболели тяжелой болезнью, от нее пока нет лекарства, и умерли.

– У тебя есть их фотографии?

– Конечно, есть, помнишь, я тебя однажды показывала альбом: там все старые фотографии.

– Не помню, покажи сейчас, пожалуйста.

Он разговаривает только с женой, не обращая на меня никакого внимания. Я не вмешиваюсь. Просто слушаю.

Галина листает старый альбом.

– Вот это мой папа, совсем молодой, когда еще и меня не было на свете, и твоего папы, и тебя. А это моя мама.

– А почему они такие грустные?

– Они не грустные, они серьезные.

– А у твоего папы были родители?

– Конечно, были, у каждого человека на земле были или есть родители.

– А где они?

– Тоже умерли, очень-очень давно.

– Покажи мне их фотографии.

Я достаю другой альбом. Жена рассказывает Святославу, кто есть кто на старых пожелтевших, потрескавшихся снимках начала века.

Святослав закрывает альбом, смотрит на нас каким-то странным затуманенным взглядом и говорит:

– Как много у меня родственников было…

– Мы тебе еще не показывали фотографии дедушкиного папы, прабабушку, маму дедушки ты знаешь, она живет далеко – нужно два дня поездом ехать…

Я вдруг вижу, как его глаза начинают наливаться слезами. И не успеваю спросить, что его так расстроило.

– Значит, я тоже умру? – слезы уже в два ручья из глаз. – Я не хочу умирать…

– Постой, так устроен мир, люди рождаются и умирают. Обычно от старости. Но пока ты постареешь, пройдет еще много времени. Ты пойдешь в школу, потом будешь учиться в институте, затем станешь таким взрослым, как твой папа сейчас, потом будешь такой, как твой дедушка, у тебя будут свои дети, они вырастут, ты будешь работать, много ездить, увидишь другие страны…

– А потом все равно умру?

– Все умирают…

– Я не хочу умирать, я не хочу быть взрослым и высоким…

– Подожди, может быть, когда ты вырастешь, врачи найдут такое лекарство, которое позволит людям жить вечно. Может быть, ты сам станешь врачом и создашь такое лекарство…

– Но я не умею создавать лекарства…

– Этому надо долго учиться. Вначале в школе, потом в институте, а если ты не будешь расти, тебя в школу не возьмут, и в институт тоже, скажут, что надо тебе в садике всю жизнь оставаться.

Петя проснулся и тоже пришел к нам на кухню. Уселся за стол, не обращая внимания на старые альбомы, просить пить и есть. Вопросы жизни и смерти его еще не интересуют.