На чтение: ≈ 8 мин.За окном шел снег. Первый в этом году. Неожиданный. С утра светило солнце, ни одной тучки на небе. Почти полный штиль. Последние желтые листья, отрываясь от веток, долго и медленно не падали, плыли к земле. Она вернулась из магазина с полным пакетом продуктов. В холодильнике утром ничего не было. Засохший сыр, две странного вида сардельки и закисший свекольный салат. Она безжалостно выбросила все эти харчи в помойное ведро, вымыла содой холодильник и разложила купленное. Потом нашла кастрюлю, долго драила ее, пока она не заблестела как новенькая, положила в нее кусок говядины с мозговой косточкой, залила подсоленной водой и начала варить борщ. Она колдовала над ним так, как это делала когда-то ее мама, а до мамы бабушка.
Это было волшебное действо, одно движение руки автоматически следовало за другим, она снимала накипь, помешивала, добавляла новые овощи и травы. Через часа два взяла кусочек сала, растерла его с чесноком, бросила в кастрюлю, накрыла варево крышкой: пускай томится, и устало опустилась в кресло. Кресло на кухне? Да, это была маленькая однокомнатная квартира. В комнате две ниши: в одной находилась кухня, а другую полностью занимала широкая двуспальная кровать. Она приехала только сегодня утром. Эту квартиру снимал ее сын. Он встретил ее на вокзале, привез на такси домой, показал что где и умчался на работу, наказав не скучать. Отдохнув немного в кресле, она заварила себе чаю и, встав у окна, стала смотреть, как прямо на глазах исчезает под снежным покрывалом, легким как пух, пожухлый газон. Вдруг грусть накатила на нее, словно этот снег закрывал какую-то уже прожитую часть ее жизни. И эта часть на ее глазах становилась прошлым. И было в том прошлом все: и запах черемухи, и слезы в подушку, и стиснутые зубы – не дать себе разрыдаться, когда коллеги вдруг спросят о нем, о том, кому отдала тридцать лет, а он в один день собрал свои чемоданы и уехал в другой город к молоденькой девушке, которую случайно встретил в командировке. Она все понимала, могла себе объяснить, что он влюбился, что молодость притянула его к себе как магнитом, заворожила. Но как он мог забыть все то, что было у них вместе,- как не спали по ночам, когда сын болел, как переживали, когда он после школы уехал в другой город и отказался от какой-либо помощи, сказав, что уже взрослый и теперь может сам заработать и что ему давно пора о родителях заботиться. Она так повела себя после ухода мужа, что никто в школе не посмел ее спросить: почему же он все-таки ушел от нее? Она сказала себе: ушел и все. И сына ни разу не спросила: пишет ему отец, звонит ли… Проучившись два года на факультете информационных технологий, сын перешел на вечернее отделение и устроился на работу в компьютерную фирму. Приезжал летом на недельку к матери, они бродили крутыми улочками городка, где он родился и вырос, выходили к морю, садились на скамейку и молча смотрели на море, застывшие рыбацкие лодки и проплывающие вдали большие корабли. Когда такой корабль вдруг появлялся на горизонте, мать брала Алексея за руку и говорила: «Вот сесть бы на такой корабль и поплыть вокруг света, и чтобы длилось это путешествие всю оставшуюся жизнь, и чтобы не надо было вставать по утрам, бежать в школу и плакать от бессилия, что не могу научить своих детей грамоте. Они и не хотят быть грамотными, у них свой язык, своя грамотность – эсэмэсная». И Алексей, придвинувшись к ней поближе, отвечал: «Мама, придет время, и мы с тобой в такое путешествие отправимся! А школу ты бросай! Пенсию давно заработала. И я тебе подсоблю». Они умолкали, прикрывали глаза, слушали, как мимо пролетает ветер, чуть-чуть посвистывая, чуть-чуть пришептывая. Она сидела с Алексеем, а ей казалось, что это они с Григорием сидят и смотрят на море, но каждый видит свое – она спокойную, ровную гладь, почти незаметно переходящую в небо, а он… Она не знала, что он видит, но безумно хотела догадаться, понять, о чем он думает, когда сидят они вот так молча, плечо в плечо, и мягкие сумерки начинают окутывать и море, и берег, и город, заставляя их возвращаться домой. Она допила уже остывший чай и решила убрать квартиру. Алексею повезло: хоть и маленькая, зато недорого хозяева берут, и самый центр Питера – Марсово поле в двух шагах. Начала со шкафа. Вытащила все вешалки с костюмами, рубашками, брюками. Все пересмотрела, кое-что отложила погладить и взялась за полки: белье, футболки, носки, свитера, спортивные брюки. Вдруг увидела нераспечатанный пакет с песочной рубашкой, взяла его в руки и враз вся сникла, съежилась, слезы сами покатились из глаз. Она плакала навзрыд, не пытаясь успокоиться, остановиться… Год назад Алексей приехал в Очаков как раз на свой день рождения. Утром, пока он спал, она помчалась в самый лучший городской магазин и попросила у знакомой продавщицы три рубашки, сказав, что две вернет, как только сын выберет. Рубашки были китайские, из неочищенного хлопка, дорогие, странных расцветок – одна ярко-синяя, другая лиловая и третья песочная. Алесей выбрал песочную, сказал, что не будет пакет раскрывать до Питера, чтобы не помять рубашку, у него там конференция скоро будет, он ее и наденет под костюм. Она сложила все вещи на место, нераспакованную рубашку тоже положила туда же…
…Борщ Алексею понравился. Он сразу съел полкастрюли. Неделя пролетела быстро. Сходили в Эрмитаж, послушали оперу, съездили в Петродворец, и затем она уехала. И теперь снова каждый вечер приходит на набережную, садится на скамейку, смотрит на море, переходящее в небо, на мечущихся над волнами чаек. Но как только ее взгляд падает на песок, перед глазами встает нераспечатанная рубашка, и на нее накатывает такая тоска, что ей хочется кричать от отчаяния, от одиночества, от несбывшегося. Она пересиливает себя, говоря: «Еще придет время, и я отправлюсь в такое путешествие!» А вдали лениво плывут куда-то нездешние корабли.
Выбор читателей
Комментарии