На чтение: ≈ 7 мин.Когда у Ольги Сергеевны появлялось «окно», случалось это крайне редко, она шла гулять на берег Искони. Вдоль реки была проложена пешеходная дорожка, бывший мэр постарался. Идя по этой дорожке, можно было добраться до самого центра города, до каменной набережной. Но Ольга Сергеевна обычно направлялась в другую сторону. Вскоре жилые дома оставались позади, и глазам открывались березовые рощицы и мелкие перелески. Двадцать лет назад Ольга Сергеевна приехала в этот город, двадцать лет назад пришла в эту школу-новостройку на окраине и вот уже двадцать лет преподает здесь химию. Она знала, что любит этот город, но если бы ее спросили, за что, она бы не ответила. Если знаешь, за что любишь, это уже не любовь, по крайней мере, так думала Ольга Сергеевна.
Ей нравились крутые улочки, спешащие к реке, тонкие деревянные кружева, украшающие окна старых домов, ей нравился местный художественный музей, один из лучших в России. Она часто в него заходила и могла часами гулять по залам, всматриваясь в портреты, пейзажи, дома и улицы, она представляла себе всех этих людей, все эти места и сочиняла свою историю – получался бесконечный роман, который она всякий раз дописывала, когда приходила в музей. Больше всего ей нравилась небольшая картинка Архипа Куинджи, вариация на его любимую тему лунного света. Ольга Сергеевна даже целый урок построила, оттолкнувшись от этой работы, рассказала ребятам, как стареют картины, как реставраторы возвращают им молодость и как приходится картинам платить за эти превращения. Ольга Сергеевна свято верила, что на тройку химию может выучить любой ученик. Но только не Красновский. Диму Красновского она считала карой божьей, почему-то настигшей ее только в одиннадцатом классе. До этого Дима даже четверки у нее иногда получал. Теперь ни на один вопрос не мог ответить внятно, ни с одной задачей не справлялся. Ольге Сергеевне казалось, что Дима специально так себя ведет, потому что на других предметах он хоть и не блистал, но и не слыл отпетым двоечником. Вначале она старалась понять, почему ничего у него не получается. Выйдет к доске и молчит, словно речь внезапно отнялась. Оля Платонова с первой парты все пыталась ему подсказывать, но он и подсказкой не мог воспользоваться. Пару раз Ольга Сергеевна предложила позаниматься с ним после уроков, но он отказался, сославшись на то, что у него дела. И она решила: не сдамся, пусть учит, если аттестат хочет получить. А тут еще в учительской услышала, как обсуждали, кто куда из выпускников собирается, и узнала, что Красновский метит в финансовую академию. «Красновский?» – удивленно переспросила. «Красновский, – подтвердила классный руководитель Кира Михайловна. – И не сомневайтесь, поступит». «Вначале пусть химию сдаст», – парировала Ольга Сергеевна.
Близился конец учебного года. Красновский не исправился. Еще больше двоек нахватал. В школу приходила мать паренька. Плакала, просила, уговаривала, в конце сказала, что Ольга Сергеевна своей химией портит ее сыну жизнь, ему скоро поступать, а она уперлась со своим предметом, эта проклятая химия никогда ему не пригодится, мальчик будет специализироваться на антикризисном управлении банками, и что ей стоит поставить ему тройку, ведь все предыдущие годы она же его учила, если все так плохо, значит, и она виновата, что не смогла научить. Ольга Сергеевна вначале рассердилась, потом обиделась: «Вы меня унижаете своими просьбами и химию тоже, – почувствовав, что говорит высокопарно, на миг остановилась, но все-таки закончила свою мысль. – Химия была до вашего Димы, есть и будет. И ей абсолютно все равно, будет он знать ее законы или нет. А вот он без них многого в жизни не поймет. Он просто решил, что химия ему не нужна для поступления, и все. Может быть, вы ему это подсказали». На следующее утро в кабинет директора школы Ирины Александровны, женщины умной и твердой, знавшей настоящую цену и ученикам, и их родителям, вошел старший Красновский. Поздоровавшись, улыбнулся, ласковым тоном сказал: «Боюсь, что вам придется искать нового учителя химии», повернулся и вышел. Ирина Александровна похолодела. Она слишком хорошо знала, кем был Красновский до того, как стал заправлять строительным бизнесом в их городе. Ей вдруг почудилось, что она стоит на тонкой льдине посреди весенней бушующей реки, льдину начинает крутить и вертеть, словно она попала в водоворот. Ирина Александровна резко встряхнула головой, наваждение пропало. Достала пузырек с корвалолом. Отсчитала тридцать капель. Выпила и вышла в коридор. В химическом кабинете застала Ольгу Сергеевну одну. «Поставь Красновскому тройку. Ничего не спрашивай. Просто поставь». Ольга Сергеевна попыталась что-то сказать, но, увидев жесткое, словно маска, лицо директора, остановилась…
После выпускного вечера в кабинет директора снова заглянул старший Красновский. «Вы когда в отпуск уходите?» – «Через две недели». – «Дайте команду конкретно, чтобы моих строителей к вам пустили, когда в отпуске будете. А то кабинет у вас какой-то обветшалый. Ремонт давно пора в натуре делать». «Спасибо», – ответила Ирина Александровна. На том и расстались. Ольга Сергеевна никогда не спрашивала Ирину Александровну, почему она заставила ее поставить единственный раз в жизни незаслуженную оценку. Ирина Александровна так ей ничего и не объяснила. Но они обе вычеркнули Красновского из своей жизни. Только химичка – младшего, а директор – старшего…
Петр ПОЛОЖЕВЕЦ
Выбор читателей
Комментарии