Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Вадиму Сергеевичу недавно стукнуло семьдесят лет. В Москву, к сыну, он перебрался из Курска давно, пятнадцать лет назад, когда умерла жена. С невесткой они ладили, он присматривал за младшей внучкой, ходил в магазины, выгуливал собаку. Но когда сын построил за городом настоящий большой теплый дом, дед, как, не таясь, звали все его в доме, перебрался туда вместе с собакой и котом. На выходные, когда на дачу приезжало сыново семейство, он возвращался в город, оставляя им на попечение своих молчаливых собеседников и благодарных слушателей, он много разговаривал и с котом, и с собакой, и иногда ему даже казалось, что они не только его понимают, но и отвечают мурлыканьем или тихим повизгиванием. Он всерьез занялся огородом.

Если невестка с ума сходила по разным модным растениям и каждую весну чуть ли не полностью обновляла все свои клумбы, то и дело без сожаления расставаясь с каким-то вышедшим из моды многолетником, то дед был полновластным хозяином на грядках. Уже с осени он начинал готовиться к весне: рассчитывал, где что у него будет посажено, сколько нужно заказать навоза и какой сорт огурцов лучше посеять на следующий год. Самой большой трагедией для него было то, что семена ледяного салата, которые он с таким трудом достал через десятые руки, так и не взошли. Осенью на стенах кухни появлялись вязанки белого и красного лука, венки из крупных головок чеснока, связки кукурузы и перца. А зимой дед начинал скучать. И однажды ему пришла в голову мысль написать историю своей фамилии. Он так увлекся, что перестал думать даже о будущей весне. Невестка помогла ему навести справки в областном и федеральном архивах. Он списался со всеми живыми родственниками, троюродными племянниками и двоюродными братьями и сестрами. Почтальон стал ежедневно забрасывать в почтовый ящик не одно письмо. К весне Вадим Сергеевич начал писать документальный очерк о своих корнях. Уже пора было и рассаду в ящики высевать, и грядки готовить, и компост разбрасывать, а он все сидел за старой машинкой и одним пальцем стучал по клавишам. Потом он договорился со своим старым другом, чей сын работал директором типографии, издать книжку. Сто экземпляров за свой счет. Вначале рукопись набирали, потом читала корректура, потом ее верстали, через месяц ему привезли сто томов его труда. Дети не знали о его затее с изданием, они все еще думали, что он продолжает собирать материал и шлифует свой труд. Как же они удивились, когда в очередную пятницу увидели празднично сервированный стол с бутылкой старой «Массандры», роскошный букет роз посреди тарелок и деда, одетого в черный торжественный костюм и при галстуке. В руках он держал свою книгу. «Это вам, чтобы вы помнили наши корни и знали, что Черепковы никогда никого не предавали и всегда верно служили своему делу и Отчизне». На глаза ему навернулись слезы, он смахнул их и приказал: «Мыть всем руки и за стол. Сегодня у нас курское жаркое на ужин и белые грибочки, которые я сам в прошлом году мариновал». Началась суматоха. Кот носился по даче. За ним гонялась собака. Внучка и внук, давно уже повзрослевшие, но все еще дети, не хотели уступать друг другу очередь в ванную комнату. Другие две уже были заняты сыном и невесткой. Через час все сидели за праздничным столом. Сын произнес тост, потом невестка, потом что-то говорили внуки. Вадим Сергеевич слушал их, и ему казалось, что жизнь его не прошла даром, вот какие замечательные ребята останутся после него. Он хотел им рассказать, как однажды, сидя над рукописью, он вдруг ощутил, что словно входит в какие-то тайные двери и одновременно попадает в разные времена, в которых он жил. Это было настолько реально, что, очнувшись, он так и не понял, то ли сон это был, то ли просто пригрезилось что-то.

…Он решил остаться вместе со всеми на эти выходные. Невестка убирала со стола. Сын смотрел по телевизору «евроспорт», внуки ушли на улицу играть в теннис. Он поднялся к себе. Окно было открыто. Марина и Гордей бойко стучали ракетками. «Слушай, ну и муру сварганил наш дед». Ему уже было не важно, кто это сказал: внук или внучка. «Скорая помощь», слава Богу, примчалась за десять минут. Вадима Сергеевича успели откачать. Когда его теперь спрашивают, что же с ним все-таки было, он грустно отвечает: «Старость, ребята, старость…» Но сыну все время кажется, что отец чего-то недоговаривает.

P.S. Наконец-то и для меня наступил отпуск. До встречи в сентябре.