Первые сто строк

Первые сто строк

Сколько раз меня призывали любить весь мир, но почему у меня такое маленькое сердце?

И я уезжаю.

Здесь остаются: полная белая луна, по которой идет деревенская девочка с ведром, голубая дымка над горизонтом, а выше голубой-розовая; бесконечное глубокое небо, в котором пока не угадываются звезды. А еще – приземистый наш дом, сияющий серебряной крышей – два дня я жарилась на ней, поминая ад и настырно раскатывая валиком краску. Остается усталый огород с темной свекольной ботвой, с желтыми пузатыми тыквами, такими живописными, что они кажутся сделанными из папье-маше; с чернеющими полосками вскопанной земли – картошку, конечно, поспешили убрать, пока я была дома.

Тихо и грустно машет мне крыльями серебристый тополь – самое красивое и сильное дерево на нашей улице. Бесплодные в этом году сливовые деревца уже подбиты лимонным цветом, а у тополя – только седина да темная зелень. Даже листьев еще не теряет!

А я уезжаю.

Вот по этой дороге, которая тихо лежит на насыпи. За дорогой – бывшее колхозное поле, куда я водила пробавляться клеверком нашу молодую глупую телушку Белку. Бестолковая Белка обожала бодаться и целилась при этом не в классический дуб, а в гаишный щит: “Держитесь правой стороны”.

Но я уезжаю!

Вдруг болью пронзит – “и не было меня!” Красное круглое солнце, бег повседневных мыслей, тихие раздумья на низкой прочной лавочке у свежевыкрашенного зеленого штакетника – все остается! Почему болючей иголкой кольнет в сердце внезапное прозрение – жить долго и тоскливо, как жила, или мгновенно и яростно, как могла бы?

Прячусь, кутаюсь в прощальные вечера. Была жизнь, было лето. Огуречное, кукурузное, помидорное. Арбузное – захлебывалась, ела, не наедалась. А на зиму – цукаты-полуфабрикаты. Как будто я рождена для консервной жизни!

Почему же больно, будто не уезжала раньше? Хотя, “никогда я не был на Босфоре”, – люблю Есенина за честность. Но кто знает, может быть, страшнее, чем в другую страну, путешествие в чужую жизнь?! Но здесь, здесь неужели без меня все будет так же законченно, совершенно и буднично?!

Без меня будут цвести полные лиловые георгины, такие яркие на фоне побеленной известью стены; без меня будет приносить почтальонка, обутая в новые резиновые боты, местную ядовитую газетку “За изобилие”, без меня бродячий кот Феликс, похожий на серого толстого тигра, будет нагло воровать сливки и брезгливо пренебрегать мышами. И холодные осенние туманы, и стопки затрепанных книг на самодельных полках, и последние ясные, умытые росой рассветы – все без меня!

Но где же здесь я? Где?

Когда мне некуда будет возвращаться – все равно какой – несчастной и придавленной судьбой или с полными карманами удачи, на что мне все тайны мира?

Кому я их расскажу?!

Лидия СЫЧЕВА