Первые сто строк

В адрес попрошаек всякого рода выпущено уже немало критических стрел, что связано с преобладанием в их беспорядочных рядах завзятых мошенников. На этом фоне совершенно безобидным явлением кажутся ветхие старушки, стыдливо протягивающие руку за скудным подаянием. Подчас вместо сморщенной ладони лодочкой навстречу прохожему тянется полиэтиленовый мешочек с болтающимися на дне мятыми сторублевками. Но иная смиренная просительница ведет себя весьма агрессивно. Она выбирает наиболее людное место и бредет с протянутой рукой навстречу людскому потоку, рассекая его надвое: “Спаси и сохрани вас, Господь. Мне только на хлебушек. Дай Бог вам здоровья”. С головы бедствующей старушки сползает клетчатый платок, седые пряди космами обрамляют лицо, она тяжело опирается на палку. И только те, кто бывает в этом месте Москвы достаточно часто, знают, что дежурит старушка здесь каждый божий день, с раннего утра до позднего вечера. Какое же надо иметь здоровье, чтобы в любую погоду припадать на палку по многу часов, бредя поперек спешащей толпы, напирающей на тебя, словно стальной каток. А вот старушка выдерживает. Наверняка сколотила бабушка тяжким нищенским трудом не на одну буханку хлеба. Если не на целый “мерседес”, то на колесо от “мерседеса”.

Грешно иронизировать над старыми, больными людьми, но вот в одной популярной газете натыкаюсь на статью о том, как столичная пенсионерка – назовем ее Мария Ивановна – из очень благополучной семьи (она жила вместе с дочерью и зятем, которые прилично зарабатывали и старую мать не обижали) каждое утро, проводив внуков в школу, переодевалась в тряпье и отправлялась к ближайшей станции метро попрошайничать. Об этом случайно узнала дочь. Вечером был скандал. Бабушке настрого запретили выходить на древнейший промысел. Но уже на следующее утро она снова стояла в подземном переходе с протянутой рукой и опущенной головой, выражая всем своим видом: “Вот, мол, люди добрые, дошла до последней черты”. Между прочим, до выхода на пенсию работала Мария Ивановна учительницей. На вопрос корреспондента, хватает ли ей на жизнь, удовлетворенно кивнула: да, хватает, ведь питается она с семьей дочери из одного котла. Что касается милостыни, то собирает ее не для себя. Деньги кладет на книжку, чтобы потом достались внукам.

Она горячо любит внука и внучку. Она вообще, как бывшая учительница, очень любит детей, это у нее профессиональное. Единственное, до чего не додумалась пока последовательная в воплощении своей любви к внукам Мария Ивановна, так это взять в руки для большей убедительности плакатик: “Подайте бывшей учительнице”. Она не додумалась, а другие догадались.

Уже не единожды в разных концах Москвы видела я просящих подаяние просто пожилых и очень старых женщин, держащих табличку: “Подайте бывшей учительнице”. Почему-то больше никто из древнего нищенского цеха не обозначает свой профессиональный статус. По крайней мере я ни разу не видела нищенку с обьявлением, где было бы начертано что-то вроде “подайте бывшему бухгалтеру” или “бывшей доярке”. Дивиденды собираются только с педагогической профессии.

Не думаю, что у педагогов самая мизерная пенсия. Я даже подозреваю, что некоторые “бывшие учительницы” в “прошлой жизни” работали отнюдь не в школе. Просто считается, что учителю стыдно не дать. В головах большинства взрослых людей учительская профессия ассоциируется с достоинством и благородством. И многие думают: “Ну если уж учительница вышла на паперть – значит и вправду ее допекло”. И рука сама тянется к кошельку, а его обладатель сглатывает подкатившие к горлу слезы, вспоминая свою первую учительницу – может, и она, когда-то боготворимая своими учениками, тоже живет в бедности и унижении. И вместо одной купюры в руку бедной просительницы падают две.

Видимо, не случайно одна из соискательниц подобных щедрот вывела каллиграфическим почерком на своем плакатике: “Подайте бывшей учительнице начальных классов”. Таким почерком она тридцать лет подряд писала прописи в тетрадях первоклашек.

Все (включая родное правительство) знают, что пенсионеры бедствуют и что среди обездоленных пенсионеров много ветеранов педагогического труда. Наверное, бывшим учителям наиболее трудно переносить тяготы сегодняшнего дня, ведь они переживают не только материальные трудности, но и моральный дискомфорт. Когда-то они проповедовали ученикам совсем другие идеалы, нежели те, что воцарились сейчас. С другой стороны, учительское сословие никогда не было богатым. Многие преподаватели гимназий тоже жили весьма скромно. Да и в советское время главным богатством учителя всегда были книги. Понимаю, всякие бывают обстоятельства, иной раз у человека нет иного выхода, кроме как обратиться за помощью к окружающим. Но достойно ли учителя играть на чувствах прохожих, делая из этого хоть и маленький, но ежедневный бизнес?

Быть может, возрождение общества начнется с того момента, когда с нарядных проспектов и из тусклых подземных переходов исчезнут благопристойные старушки с наркомпросовским пучком на затылке, сжимающие артрическими руками кусочек картона: “Учительнице. Бывшей. Подайте. На хлеб”.

Ольга КОНДРАТЬЕВА