Первые сто строк

Иногда мне кажется, что рынок, рыночные отношения – это такой зверь, страшнее которого ничего на свете нет: ведь люди перестают быть людьми. Люди перестают быть людьми, когда предпочитают гибнуть за металл. Но человек становится человеком, когда идет на жертвы ради любви.

Из Тулы, из командировки, возвращалась я на поезде “Кривой Рог – Москва”. Два украинца – этакие здоровенные хлопцы с усами – едва помещались в купе.

– Та не-е! – басил чернявый, отвечая на мой традиционный вопрос. – Я не в Москву, на кой она… Мы тут с Мыколой на Чукотку двинули.

– Лучше там, что ли? – не унималась я.

– Та, може ж, и не лучше, да куда деваться! Семьи же кормить надо? Старатели мы, золото моем. На родине ж платят, шо не можу прокормить жинку с сынами.

– И жены вас отпустили? Доверяют?

– А як же ж! – радостно удивился белобрысый Мыкола (ему, видать, до сих пор такая мысль в голову не приходила, и вот теперь он счастлив вслух подтвердить, что жена, конечно же, ему доверяет).

– И вы им, должно быть, тоже верите?

– Остапчик, – ухмыльнулся в усы Мыкола, – ты это… Как?

Остап застыл со стаканом чая, как изваяние. Но через пару секунд очнулся.

– Зачем жить, если не доверять, – сказал он. – Мир перевернется, если мы, мужики, перестанем доверять своим женам. Зачем тогда жить?

Он сказал это очень серьезно, по-русски, без акцента.

…Дома в почтовом ящике меня ждали два письма от моего знакомого из Франции. Полгода назад я летала в Париж “по делу срочно” и в самолете познакомилась с Френсисом, симпатичным мужчиной со славянскими висячими усами. Ну просто вылитый хохол! “Ты знаешь, дорогая, – писал он, – во Франции уже давно никто не женится официально. Жизнь так трудна, что люди предпочитают иметь дружка (или подружку). А семья – это очень обременительно, ответственно, серьезно”.

Вот так! Семья – это, конечно, ответственность, но главное: она – бремя. И потому цивилизованный западный мир предпочитает любить – красиво, романтично… Без семьи. Только на душе почему-то не весело, не романтично. Мне не хочется почему-то радоваться удачному достижению цивилизации. А почему? Ведь умненько так придумано: любовь есть, а трудностей нет.

Те здоровые хлопцы, что отправились на Чукотку, чтобы прокормить свои семьи, наверное, могли бы позавидовать любому французу. Могли бы. Но не будут. Они ведь настоящие мужики – добрые, крепкие, надежные. И наверняка это понимают. И уважают, ценят себя. За то, что, несмотря на страшно тяжелую ношу, которую взвалила на них судьба, они – живут.

Несмотря на разлуку со своими женщинами, они их любят и абсолютно доверяют. Они пошли на все, чтобы их семьи были сыты, обуты, одеты. И я почему-то уверена: чем тяжелее судьба, тем крепче такие мужики. Тем надежнее они в любви. Чем больше в их душах боли за свою семью, тем больше в них и нежности к своим любимым женщинам.

А этот сплав боли и нежности я называю духовностью.

Когда есть в любви боль и нежность, то есть духовность, тогда любовь – это действительно любовь. Ведь любить, на мой взгляд, – это жертвовать собой, как те два хлопца. Истинная любовь всегда жертвенна. Она – самосожжение. Любить – значит сжигать себя ради любимого. И тут важно вот что: только сгоревши, восстанешь из пепла, а не будешь гореть – из чего возродишься? Удовлетворение получает лишь дающий и жертвующий. “Чем больше мы от сердца отрываем, тем больше нам на сердце остается”. Представляю, как тяжело этим хлопцам-украинцам на Чукотке. Представляю, как эти хлопцы собою гордятся!

Духовность – главная ценность славянской семьи. А в семье самое важное: что происходит с человеком, какие внутренние изменения происходят, как раскрывается душа, на что он становится способен ради семьи. Если мы потеряем духовность – боль и способность на жертву, – мы и любить, крепко, по-русски, по-славянски, разучимся. И придется тогда довольствоваться дружками и подружками. А мы хотим иного. Не правда ли?

Светлана ЦАРЕГОРОДЦЕВА

Письмо номера

Не бастуйте!

Мы с женой – педагоги. Как-то посчитал я, сколько же мы потеряли в зарплате. Нам перестали платить за классное руководство, за кабинеты. Меня лишили льготной пенсии, хотя я проработал педагогом 27 лет. Кто-то не внес мою должность в перечень. Хотя до этого целых пять месяцев мне платили пенсию. Жене снизили разряд с четырнадцатого до двенадцатого. Потери моей семьи составляют 711 тысяч 52 рубля. А остальное мы с женой получаем через пять-шесть месяцев. Перефразировав слова известной песни, скажу: “Мы это все, конечно, понимаем, как усиление законности и экономии в стране”.

И все же даже при таком раскладе я призываю учителей: “Не бастуйте!” Власти меняются, а Родина остается. Неужели в ней будут жить малограмотные россияне? Ведь это мы виноваты, что воспитали плохих правителей, которые теперь “экономят” на нас. Там, где нужно было им ставить “два”, мы ставили “четыре”. Вот и дождались. А если сегодня не будем учить детей, получим вообще безграмотных наследников. Как они через несколько лет с нами “рассчитаются” – неизвестно.

А.РЫЖИКОВ, преподаватель сельскохозяйственного колледжа

Темников,

Мордовия

Вопрос министру

Не по карману

В свое время я смог получить высшее юридическое образование. Вот и моя дочь тоже решила пойти по моим стопам. Сейчас она учится в 11-м классе.

Год назад я попытался узнать, каковы же шансы у моей дочери. Несколько раз писал в приемную комиссию Саратовской государственной академии права. Там предпочли отмалчиваться. Может быть, своими вопросами я поставил уважаемых людей в крайне затруднительное положение? Может быть, их отпугнуло сообщение, что девочка из бедной семьи и потому мне нужно знать, потребуются ли от нас какие-то справки? Мы с женой живем на пенсию, доход на одного члена семьи немногим более ста тысяч. Я инвалид первой группы. Но ведь бедным я стал не по своей вине. Да, я знаю, чтобы получить юридическое образование, нужны деньги. Многие вузы перешли на платное обучение. Не раз уже слышал от знакомых, что смешно надеяться с пустыми карманами получить диплом юриста. Но неужели все пути для детей бедняков закрыты?

Г.ПАВЛЕНКО

Аркадак,

Саратовская область

Тема для дискуссии

Неповторимый идеал

В школе про воспитание личности стали забывать. Образовательный процесс теперь состоит главным образом из учебы. А личность вольна сама выбирать путь своего духовного развития. Но выбор большинства трудно назвать даже неправильным, это, скорее, отсутствие желания выбирать вообще. Да и может ли оно возникнуть, когда на “блюдечке с голубой каемочкой” нам преподносят бездарную тупость и пошлость второсортных боевиков, сериалов, поп-музыки?

В современном мире для молодых нет идеалов. “Где, укажите нам, Отечества отцы, которых мы должны принять за образцы?”

В идеале школа хочет видеть в своем питомце интеллигента, но ведь мерилом интеллигентности является не только формальный набор знаний, но и то трудноопределимое состояние души, которое может стать целью человека, независимо от образовательного ценза и социального слоя. Конечно, идеал недоступен никому, но само движение к идеалу окрыляет. Счастье ученика в том, чтобы встретить такого, быть может, единственного Учителя, который подведет его к выбору этого пути.

Михаил КРАСАВИН, ученик десятого класса 548-й школы

Москва

Юбилей

От семинарии до колледжа

В прошлом столетии были открыты первые пять государственных учительских семинарий. Они должны были готовить учителей для начальных школ. Так в имении драматурга Сухово-Кобылина появилась Новинская (впоследствии Угличская) учительская семинария. Недавно отметила она свое 125-летие.

К концу 1871 года в семинарии обучались 23 будущих педагога. Сюда принимались только лица мужского пола. Преподаватели здесь были опытные методисты: В.Флеров, М.Воскобойников, С.Редозубов. Последний из них известен еще тем, что создал новый букварь для детей.

В ноябре 17-го года впервые семинария приняла на учебу девушек. За свою бытность она называлась и педтехникумом, и педагогическими курсами, а с 1936 года стала называться педучилищем. Вот уже несколько лет на здании новая вывеска – “Колледж”. Сегодня здесь готовят учителей с высшим образованием. Сотрудничество с Ярославским государственным педуниверситетом позволило готовить эрудированных, хороших специалистов – учителей начальных классов, преподавателей русского языка и литературы, физической культуры.

Любые задачи по плечу прекрасному слаженному коллективу. В колледже трудятся 63 преподавателя. Среди них – два заслуженных учителя, 27 отличников народного просвещения, а 17 имеют высшую и первую категории.

При колледже четыре года назад открыт лицей, который работает по программе старших классов средней школы. За два года лицеисты определяются в выборе профессии и отдают предпочтение профессии учителя. В то же время они могут поступать в любой другой вуз. Знания у них крепкие.

За 125-летнюю историю Угличский педагогический колледж, возглавляет который отличник народного просвещения Л.М.Курилова, подготовил около восьми с половиной тысяч преподавателей.

Алексей КОЗЛОВ

Углич,

Ярославская область

Отклик

Мы землю не обрабатываем, навоз не чистим

Прочитала письмо Николая Корнеева (“УГ” N 1) и не могла промолчать. Я согласна с ним, что дети должны получать качественное образование, независимо от того, живут они в селе или в городе. А что делает администрация села для того, чтобы в школе работали квалифицированные учителя? Да ничего. Очень уж тяжел наш быт. Чтобы получить газовый баллон, к примеру, нужно выслушать массу упреков. Мол, мы землю не обрабатываем, навоз на ферме не чистим, на току не трудимся, значит, не можем ни на что претендовать. Вот и превращаются учителя в жалких просителей.

Понятно, что каждый родитель хочет для своего ребенка лучшей доли. Корнеев предлагает закрывать малокомплектные школы. Мол, там плохо учат. Я с ним не согласна. Возить детей в соседнее село – это тоже не выход. В распутицу, зимой ребята часами ждут автобуса. А если он сломается или шофер напьется, то идут пешком. До учебы ли голодным и замерзшим ученикам? В нашу школу привозят детей из другой деревни. Благо, что теперь есть у школы автобус, а то бегал, бывало, дежурный учитель по гаражам и слезно умолял кого-нибудь отвезти детей домой. Вот и не задерживаются из-за таких условий жизни высококвалифицированные учителя на селе. А если и работают, то на пределе сил. Надо ведь создавать условия для нормальной жизни педагогов, а то и последние разбегутся.

Татьяна НИКИФОРОВА, учительница Большеалдаркинской неполной средней школы

Самарская область

Строку диктует чувство

Бабушкины слова

Я очень люблю лес. Все мое детство прошло на хуторе, стоявшем в окружении леса. Пятилетней девочкой я начала ходить в лес с бабушкой Аленой. Однажды я нарвала целую корзину красивых грибов. Это были мухоморы. Бабушка выбросила их, а я горько плакала. Они ведь такие красивые, их так много в лесу. Тогда моя бабушка сказала: “Не всегда красоте нужно верить”.

Бабушка научила меня собирать ягоды, варить варенье, помогать попавшим в беду птицам. Однажды она сказала: “Давай-ка, внученька, посадим деревья”. На мой вопрос ответила просто: “А затем, чтобы оставить на земле о себе память. Посмотрят люди на деревья и вспомнят о человеке, помянут добрым словом”. Мы посадили две липы и клен. Через полгода моя бабушка умерла, а деревья остались. Как и остались в моей памяти ее мудрые слова.

Елена БОГДЕВИЧ, библиотекарь

Могилев

Чья власть?

Ответ один: “Вы не наши”

В нашем городе четыре средние школы, одна девятилетняя, одиннадцать детских садов и школа-интернат принадлежат Министерству путей сообщения. Сегодня мы живем хуже всех. Не выделяются средства на капитальный ремонт зданий, на питание детей. Мы уже не говорим о зарплате – пятый месяц ее не получаем. Все отмахиваются от нас, как от надоедливых мух. Учителя городских школ находятся в лучшем положении, они своевременно получают зарплату, в школах ребята бесплатно питаются. Заботится городская администрация и о ремонте зданий.

Мы же не можем понять, почему мы никому не нужны. Будто мы учим других детей, не наших же горожан. Мы не можем обращаться в городскую администрацию со своими проблемами. Везде слышим один ответ: “Вы не наши”.

Е.САФОНОВА, В.СЕРОВА и другие педагоги школ

Ртищево,

Саратовская область