Первые сто строк

Жила-была Клава. Черноволосая. Пышногрудая. Кровь с молоком. После университета направили ее в маленькую сельскую школу в тридцати километрах от райцентра. Начинала простым учителем. Вскоре в директора выбилась. Стали ее в район на разные совещания, конференции приглашать. Клава всегда выступала ярко, напористо. Ради партии и справедливости готова была жизнь свою положить. Энергичную Клаву заметило областное начальство и пригласило руководителем отдела. Через полгода она уже без стука входила что к своему непосредственному начальнику, что к самому главному. Жизнь для Клавы – это борьба. Со всеми и всегда. Она не давала спуску никому: ни первому лицу, ни уборщице. При этом ее очень волновала чистота рядов. Однажды она вихрем ворвалась в кабинет своего начальника: “Зачем ты взял Кафронова? Знаешь, кто он по национальности?!” “Знаю”, – ответил начальник, не отрывая глаз от бумаг. “Да ты что! Они же нас живьем съедят!” – “А мы не дадимся!” – то ли в шутку, то ли всерьез ответил шеф. Пришлось Клаве этнокультурный пыл слегка пригасить. Тем более что новый объект атаки был намного серьезнее, чем какой-то Кафронов. Клава замахнулась на независимую строптивую городскую начальницу. Уж скольких людей из окружения Лезиной она расспрашивала, скольких шпионов засылала в городское ведомство, сколько подарков передарила секретаршам и помощницам, сколько сплетен распустила, что, мол, берет руководительница взятки, в золоте-бриллиантах купается, но накопать ничего не удалось. Открытое досье так и осталось пустым. И тогда ненависть кончилась. Началась великая любовь. Клава звонила, привозила цветы, подарки, заезжала после работы – просто так, на минутку, увидеть. Теперь она приглашала Лезину на областные семинары, учебу, ставила ее везде в пример, а на августовской конференции даже с Екатериной Второй в образовании сравнила.

Клава терпеть не могла беспорядка. И говорила об этом прямо в глаза. После очередного мероприятия разбирали его итоги в кабинете главного начальника. Чай, кофе, рюмашка коньяка. Где-то посреди разговора Клава возьми да брякни: “А не пора ли вам, Виктор Евгеньевич, уступить свое место Мазутовой? Ну какой из вас бюрократ и управленец! А Мазутова сферу нашу знает, достойна!” Как с Виктором Евгеньевичем инфаркт не случился – до сих пор понять не могу. Что самое смешное, через какое-то время его и вправду сняли, но Николь Мариановну на его место не назначили.

А намедни еще одна странная история приключилась. В области прошел конкурс “Учитель года”. Шестерым победителям местные спонсоры купили путевки на курорт в Италию. Один из участников поехать не смог – развод, разъезд – и отдал свою путевку женщине – организатору того самого конкурса. Так Клава такое там устроила, настоящий Везувий: “Да я ее уничтожу, и весь оргкомитет, и всех, кто ее защищает! Как она могла обокрасть бедного учителя? Она же чиновница, она обязана, как и я, защищать…”

Глагол “уничтожу” – любимое Клавино слово. Она его часто пускает в ход. Есть у нее и очень четкий алгоритм поведения с чиновниками-коллегами. Что высшего ранга, что низшего. Вначале приголубить, приласкать, приручить, подружиться, чтобы в душу пустили, потом укусить, вылить ушат грязи, сплетни распустить, докладную вышестоящему начальству написать, чтобы боялись и уважали.

Я бы не стал и слова писать о Клаве Пыховой, если бы не столкнулся с ее тактикой на конкурсе “Учитель года”. (Она тут в качестве свободного наблюдателя). Андрей Максимов, ведущий телепрограммы “Ночной полет”, попросил меня подобрать для передачи двух педагогов: мужчину и женщину, разные предметы, из крайних точек России. Однажды вечером я сидел изучал брошюру с биографиями конкурсантов и напротив подходящих кандидатов ставил галочки. Утром следующего дня разнесся слух: в “пятнашку” победителей попали те, кого накануне выбрал я. А Клава, чтоб не сомневались, добавляла: “Я сама видела, как он галочки ставил!”

Что я вам скажу: Клава – не одинока. Посмотрите вокруг: нет ли рядом с вами таких же, как она? Недавно Клава жаловалась, что жить теперь стало скучно, не то что в молодые годы, когда она в комитете комсомола работала. Тогда столько личных дел разобрали, мужей и жен помирили, скольким всыпали за то, что семей не держатся!..

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ