Первые сто строк

Вот и закончились новогодние праздники. Сегодня первый рабочий день. Здравствуйте, мои дорогие. Мы подготовили к печати два январских номера еще накануне Нового года, оставив место только для последних новостей. Поэтому прошлую неделю мне не надо было читать газетные полосы, спорить с коллегами о новых решениях, которые кардинально изменят положение в образовании, следить за публикациями на педагогические темы в других изданиях. Впрочем, я давно уже не жду сообщений о серьезных решениях, которые и в самом деле изменят ситуацию к лучшему. Учителя как работали самоотверженно, так и продолжают работать. Школы во многих регионах как замерзали в предыдущие годы в декабре-январе, так и продолжают замерзать. Чиновники из самых высоких властных кругов продолжают твердить о приоритетности образования. Ничего не меняется. Реформаторы из Высшей школы экономики говорят о том, что все может измениться через десять лет, и приводят тщательные расчеты, как надо финансировать систему из федерального и региональных бюджетов, как перепрофилировать финансовые потоки, как заставить раскошелиться бизнес. Я верю экспертам, но все их расчеты пока лишь на бумаге, и вряд ли что-то радикально изменится даже после подписанной Касьяновым накануне Нового года Концепции модернизации российского образования и издания Путиным указа об улучшении финансирования школ. Если бы у нас все менялось от наличия завизированных высокими подписями бумаг, то наши учителя давно уже жили бы не хуже депутатов Госдумы. Грустно, что великая победа прошлого года, которая стоила немало нервов и, может быть, даже первых морщин Валентине Ивановне Матвиенко – увеличение зарплаты учителям почти в два раза, – мало что меняет, потому что не дотягивает даже до прожиточного минимума…
Говорят, как встретишь Новый год, так весь его и проживешь. Я купил потрясающую елку – под три метра, еле дотащил ее до дома. В лифт она не вошла, пришлось идти пешком на седьмой этаж. На очередном повороте, на шестом этаже, меня не узнал соседский ротвейлер и бросился – самое странное – не на меня, а на елку, я вывернулся почти как в балете, и в спине что-то хрустнуло. Мы установили красавицу посреди комнаты, и сразу запахло детством. Достали игрушки и стали их развешивать. Когда только родился мой сын, мама отдала нам часть елочных украшений, которыми она наряжала елку, когда я был маленький. С тех пор два десятка домиков, снегурочек, белочек и зайчиков, которым уже больше полсотни лет, мы развешиваем на самую макушку, а всякие новомодные шары пускаем понизу. Мама вешала игрушки сама, нам с братом не доверяла, чтобы не побили, зато мы развешивали завернутые в золотую бумагу грецкие орехи и шоколадные конфеты. Это было ужасным испытанием – вешать и не попробовать. Конфеты с елки можно было получить вечером, после наступления Нового года, когда все собирались в большой комнате, надо было что-то спеть, стишок прочитать или станцевать. Так продолжалось каждый вечер до Рождества. С тех пор на нашей елке тоже висят шоколадные конфеты и золоченые орехи. Правда, стихов теперь никто не читает.
Повесив последнюю игрушку, я спрыгнул со стола и не смог разогнуться. Жена растирала меня несколько оставшихся до Нового года дней, я скрипел от боли зубами и тихо радовался, что мы не попали на “Щелкунчик” в Большой театр 31 декабря – оказалось невозможным достать билеты, все театральные агентства предлагали не меньше чем по триста долларов за один. Впервые за многие годы к нам не пришел сын, у него накануне Нового года случилась сердечная драма – он расстался со своей девушкой и,чтобы удрать от тоски, развеяться, уехал в Киев, побродить, повспоминать детство. Мы остались вдвоем с женой. И хотя спина еще болела, это была одна из самых прекрасных новогодних ночей. Мы выключили телевизор сразу после боя курантов, достали из-под елки подарки друг другу, потом слушали любимую музыку, даже немного потанцевали, вспоминали самые счастливые минуты прошлого года, людей, с которыми встречались, а под утро, взяв собаку, вышли на Арбат. Уютные дворики были завалены снегом, в домах уже стихло веселье, лишь приглушенно горели елки в окнах, вдруг начал падать снег, и я подумал, что это и есть счастье и что год будет таким же спокойным, без лишней суеты и ненужной мишуры, чего и вам всем желаю…

Петр Положевец