Первые сто строк

Мама когда-то мне сказала: “Получив от тебя письмо, я на следующий день снова заглядываю в почтовый ящик – нет ли еще одного. Ты не пиши мне много, всего несколько строчек, но часто, чтобы я чувствовала, что ты вспоминаешь обо мне”. Тогда я даже слегка завелся: “Мам, ну эти письма будут похожи друг на друга: все у нас хорошо, живы-здоровы, работаем, сын учится, звери – две кошки и собака – чувствуют себя прекрасно, погода так себе – не жарко и не холодно. Понимаешь, у нас такой ритм жизни, что если описывать все, что происходит за день, то целый роман получится, мы иногда к вечеру не помним, что утром делали, мы оба – я и жена – работаем на настоящем конвейере, в газете”. Мама посмотрела на меня укоризненно: “Да мне и не нужно знать, с кем ты встречался, о чем разговаривал, какие проблемы решал, я выписываю твою газету – этого достаточно, но мне хочется, чтобы в суете своих дел ты иногда просто думал обо мне. А если бы еще нашел время написать два слова на открытке или листке бумаги, я была бы просто счастлива…” Тогда она мне сказала, что не бывает и дня, чтобы она не думала о нас, чтобы перед сном не перебирала в памяти наше с братом детство, не вспоминала все наши приезды. “Вот ты не помнишь, наверное, как в первом классе я постирала все твои белые воротнички для школьной формы, повесила на улице сушиться, но утром сорвалась буря, все высохшее за ночь намочила и в придачу оборвала линию электропередачи – утюг не работал, нечем было их высушить, и как ты плакал и кричал, что в школу не пойдешь, потому что твоя учительница Любовь Ивановна сказала, что ученики всегда должны быть аккуратными и с чистыми воротничками, и как мне пришлось вести тебя за руку в школу и все объяснять учительнице”. Конечно, я не помнил ни этой истории, ни многих других из своего детства. А она помнила все. Например, как я, будучи студентом, первый раз поехал за границу: в стройотряд в Польшу и на заработанные деньги купил себе магнитофон, пару американских джинсов, брату свитер, отцу какую-то куртку, а ей – кримпленовый костюм. Она его носила-носила, но так и не сносила. В тот наш разговор она еще мне сказала: “Вот вырастет твой сын, уйдет из дому, и ты посмотришь, как важно будет для тебя удерживать любые связывающие вас нити”. Но тогда я не заглядывал так далеко, сын был еще маленьким, даже в школу не ходил, мы с женой строили грандиозные планы на будущее, мечтая о том, как будем работать в больших и солидных газетах после нашей “молодежки”.
И вот теперь мой сын вырос. И несколько лет уже не живет вместе с нами. Когда он стал жить отдельно, я первые недели все спрашивал жену: “А Володя когда сегодня вернется?” Потом я настоял на том, чтобы он каждый вечер звонил нам и рассказывал, как у него дела, как прожил день, что случилось в университете, что ел на ужин, что прочитал и что зацепило в теленовостях. По субботам и воскресеньям он приходил к нам, мы вместе готовили обед или ужин, гуляли с собакой. Покупая для нас с женой билеты в театр, я брал и ему. Вечером, когда он уходил от нас, я не мог дождаться звонка, что с ним все нормально и он без приключений добрался до своего дома. Жена мне не раз говорила: “Не опекай его слишком. Ты можешь этим вызвать раздражение, он уже взрослый, дай ему возможность самостоятельно плыть”. И мы отпустили его. С ним происходило то, что происходит с большинством его сверстников: иногда он ошибался, набил себе пару серьезных физических и моральных шишек. Но когда ему было тяжело и больно, он приходил к нам: “Надо поговорить”.
За последнее время он стал значительно взрослее, но по-прежнему звонит нам почти каждый вечер, приходит на обеды по выходным, по-прежнему у него нет от нас секретов. Может быть, потому, что я всегда говорю ему: “Что бы ты ни решил, я приму твой вариант, но давай подумаем: в самом ли деле это лучшее решение…” Вдруг недавно я поймал себя на том, что, совсем как моя мама когда-то спросила меня, поинтересовался у сына: “А ты помнишь, откуда у тебя этот почти незаметный шрам под глазом?”
…Своей маме я не стал писать чаще письма. Я настоял, чтобы она поставила себе телефон, хотя ей страшно не хотелось тратить по украинским меркам безумные деньги на подключение к телефонной линии. Теперь я ей звоню. Правда, не каждый вечер. Раз в неделю…

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ