Первая биография мифотворца. Посвящается джентльмену Ерофееву, тексту и человеку

В октябре в «Редакции Елены Шубиной» вышла биография Венедикта Ерофеева «Венедикт Ерофеев: посторонний», написанная Олегом Лекмановым, Михаилом Свердловым и Ильей Симановским. Повод – 80‑летие со дня рождения автора «Москвы – Петушков».

До этого полноценных биографий Венедикта не выходило. В 2005 году увидела свет биографическая хроника за авторством поэта и краеведа Валерия Берлина, в основу которой легли материалы Е.Шталя. К этому источнику авторы биографии просят относиться с осторожностью, потому что в ней замечены многочисленные ошибки и стилистические погрешности.С 90‑х годов вышло множество работ, посвященных культовой поэме. Она ложилась в основу фэнтезийного романа «Код Венички», культурологических эссе, Пелевин проводил параллели между «Москвой – Петушками» и «Учением Дона Хуана» Кастанеды. В 1990 году Павел Павликовский («Ида») снял единственный прижизненный документальный фильм о писателе. Но больше всего информации содержало в себе сарафанное радио: многочисленные современники, собутыльники, поэты, писатели, сын в многочисленных интервью и мемуарах делились противоречивой информацией о Ерофееве. Он представал то шутом, то великомучеником. Венедикт сам приложил к этому руку, будучи гениальным мифологизатором.Одна из задач, которая стояла перед авторами книги «Венедикт Ерофеев: посторонний», заключалась в отделении зерен от плевел, правды от вымысла. Задача практически непосильная, ведь сам Веня чуждался любой определенности. Он морщился, когда ему задавали вопрос: «Какая у вас идейная программа?», всю жизнь ускользал от любых рамок. Рубить с плеча – это не про него, ходить вокруг да около, вводя других в заблуждение, а зачастую и провоцируя скандал, напротив, в его духе. По свидетельству очевидцев, Венедикта всегда окружала свита, в которой он был королем. Именно свита играла короля, а сам он с интересом за всем наблюдал.Структура книги следующая: главы с жизнеописанием писателя чередуются с биографией «Москвы – Петушков». Это справедливо хотя бы потому, что важнейшая часть жизни Ерофеева, ее смысловое ядро, находилась именно в тексте – в прочитанном, в написанном. В одном из писем он требует от своей сестры: «Заклинаю: читайте и слушайте [музыку]». Полноценно разбирается интертекстуальная составляющая поэмы: от библейских аллюзий и парафразов античных текстов, немецкой философии и даже гностических трактатов до интимных переживаний автора. Во многом благодаря этому первые читатели «Москвы – Петушков», входящие в самый близкий круг общения автора, восприняли книгу как дневник, продолжение его записных книжек. Разве что он был здесь еще откровеннее. Еще один довод в пользу того, что текст был центром жизни автора, – застенчивость Венедикта, его чрезмерная деликатность. Прорваться до откровенности он мог только в своих текстах и в состоянии глубокого опьянения (этому посвящена отдельная глава, развенчивающая романтический флер вокруг «алкогольного подвижничества»).В книге авторы пытаются найти ответы на многие вопросы, волновавшие не только почитателей Ерофеева, но и всех интересовавшихся советской андерграундной литературой: был ли в природе роман «Шостакович», утерянный, по словам Ерофеева, в электричке, дрался ли Ерофеев с Лимоновым, какой он был – деликатный, интеллигентный, добрый или едкий, нетерпимый, невыносимый, желчный. Много ли общего между Веней и Венедиктом? Как у писателя обстояло с женщинами? Был ли он знаком с Высоцким и Бродским лично? Как оказался будущий кинокритик Антон Долин на похоронах Венедикта?Для этого были опрошены десятки респондентов, среди них – Юлий Ким, Марк Гринберг, Жанна Герасимова, Ольга Седакова, Игорь Сорокин, Венедикт Ерофеев-младший. Включены мемуары и свидетельства жен, подруг Ерофеева. Переработаны сотни интервью и мемуаров, автобиографические справки самого Ерофеева, среди которых «Мой очень жизненный путь». Авторы биографии постарались максимально раствориться в свидетельствах, но в равной же степени они скрупулезны в отборе и сопоставлении данных. Не идеализируют, но и не демонизируют Ерофеева.Теперь о читательских впечатлениях от книги. Казалось бы, это невозможно: повторить опыт с прочтением «Москвы – Петушков», получить почти такое же удовольствие. Венедикт, к сожалению, был не очень плодовит в плане творчества, больше в области мифотворчества и создания собственного неповторимого стиля. По пальцам можно пересчитать его произведения: «Записки психопата», поэма «Москва – Петушки», эссе «Розанов глазами эксцентрика», пьеса «Вальпургиева ночь, или Шаги командора», компиляция «Моя маленькая Лениниана». Сокрушаться о том, что «еще бы смог бы», бессмысленно.Когда читаешь книгу о Ерофееве, испытываешь что-то очень похожее на тот миг, когда впервые читал строчки: «Все говорят: Кремль, Кремль. Ото всех я слышал про него, а сам ни разу не видел. Сколько раз уже (тысячу раз), напившись или с похмелюги, проходил по Москве с севера на юг, с запада на восток, из конца в конец, насквозь и как попало – и ни разу не видел Кремля…»И правда, Кремль куда-то девается из поля досягаемости, обнажая поля, леса, лесостепи, деревенские домишки, промзоны – все то, что видишь из окна электрички. Работа авторами проделана скрупулезная, они даже предупреждают, что полностью растворились в источниках, свидетельствах, интервью и воспоминаниях очевидцев. Дескать, их задачей было все это собрать и выстроить гармоничную биографию. Собрать весь хаос ерофеевской жизни, преобразовать его в текст. Та же самая задача, которую Ерофеев ставил перед собой всю жизнь.В результате у тех, кто никогда не знал Венедикта лично, появилась возможность хоть на миг, но разглядеть живой портрет художника во всем его противоречии. Включенные в издание ранее не публиковавшиеся архивные фотографии помогут в этом.Венедикт Ерофеев: посторонний / О.Лекманов, М.Свердлов, И.Симановский. – М. : АСТ : Редакция Елены Шубиной, 2018.