Переводчица с детского,. или Как зацвести абрикосовому деревцу среди зимы

Ти Ви – имя птичьеВ предисловии к этой книге так и сказано: три года назад в автокатастрофе страна потеряла «одного из последних великих отечественных педагогов, великого исследователя и защитника мира детства». Ух как бы Ти Ви сконфузилась, а затем рассмеялась, услышав такие солидные, важные слова о себе!Эта фантастическая, сказочная женщина, Татьяна Викторовна Бабушкина, или попросту Ти Ви, Тивиша, как нарекли ее дети, – автор посмертной книги «Что хранится в карманах детства», которая вышла в этом году усилиями друзей, единомышленников и самих выпускников Татьяны Викторовны.Исследователь? Но за спиной ни монографий, ни научных званий, и в тексте вообще нет никаких обычных научных классификаций, а вот такие, например (цитирую со случайно открытой страницы): «Я думаю, все дети относятся к «земляным», то есть пачкающимся. Но есть «воздушные», любящие или прыгать откуда-то, или залезать куда-то, «огненные» – с ними почаще надо разводить костер, чтобы они не делали этого сами, есть и «водяные». Водяные дети очень любят постоянно купаться, плескаться, нырять… еще все время ищут повод намочить руки, башмаки и остальную одежду».Но почему-то именно эти «ненаучные» наблюдения восхищают точностью и новизной.Даже сами названия глав необычны для жанра педагогической книжки: «Археология тайно-взрослой памяти в четырехлетнем возрасте», «О чем мы забываем, становясь взрослыми», «Ребенок в мире запахов», «Обратная сторона дня», «Облака возможностей», «Мир солдатиков и дом для кукол»…

Как строить общий мирДа и не о том эта книжка, как взрослым растить детей. Тут другое: как им вместе обустраивать свой общий мир, как им вместе любоваться этим миром.И краткие философские эссе одухотворяют простейшую обыденность, делая ее волшебной. Вот пример: «У детей короткое прошлое, воображаемое будущее и огромное настоящее, в данном случае – нескончаемый летний день.Вечерами же открывается доступ к дверям, ведущим за пределы солнца. Выключи свет на балконе, возьми малыша на руки – и в образовавшийся урбанистический колодец мгновенно прольются звезды. Импровизированную обсерваторию легко устроить посредством качалки и пледа на дачной веранде. А лежа на спине рядом с костром, на пригорке, вы ощутите звезды такими близкими, что покажется, даже ребенок может дотянуться до них рукой.Само это любование куполом звездного неба гораздо важнее, чем астрономические знания о расположении и названии созвездий. Но самое главное тут для ребенка – дивная возможность не спать вместе с родителями и вот эта совместная устремленность взглядов в единую точку высоты».Незримая, но сильная «единая точка высоты» держит воедино тысячи и тысячи взрослых и детей, прошедших «уроки фантазии» Ти Ви, многолетние выездные летние художественные дачи, каждая со своим названием: «Башмачки», «Шлепаллето», «Собирающие облака», «Колокольное дерево», «Янтарная черепаха».Педагогический эпос…Если Макаренко оставил после себя «Педагогическую поэму», а Сухомлинский и Соловейчик разработали, по сути, учение об этике, прежде существовавшее лишь в богословии (так считает литератор Андрей Русаков), то летучий опыт Бабушкиной я бы назвала педагогическим эпосом. «Несущие конструкции» этого эпоса – стихии огня, воздуха, песка, измерение и прочувствование времени, пространства и места. Это настоящие оды стихиям, в которых пребывает ребенок.Они обживают, приручают эти стихии с помощью изобретенных Тивишей палочек, кулечков, шлангов – и получается то летучее разноцветное облако, то рукотворная радуга. Главы книги – это оды песку, оды песочнице. «Печально думать о цивилизации, которая не бросит и горсти песка в детскую песочницу. К сожалению, мы пришли туда, где песок становится невероятной щедростью. Мир песочницы загнан или в узкие рамки воспоминаний, или требует любовного чутья к внукам бабушек и дедушек, которые выискивают богатые, редкие уже заповедники».Обустройство таких заповедников очеловеченного мира – вот миссия Бабушкиной, куда бы ее ни заносило с ребятами и взрослыми в их походах и кочевьях. Они даже календарный год разделили по-своему, по-детски. Время кочевое (с весны по осень) и время оседлое – когда нужно задуматься о внутреннем мире.«Каждый раз, отправляясь в путешествие, я пытаюсь сама перед собой поставить древнюю задачу путника, задачу познания, любования, открытия нового. Потом со старшими ребятами ищу привлекательную форму, чтобы передать и апробировать эти древние постулаты путешествия с младшими ребятами».Их излюбленное место – древний город Танаис, археологический музей-заповедник недалеко от Ростова, руководимый другом клуба В.Ф.Чесноком.«Каждый год на перекрестке этих времен мы посвящаем малышей в древние традиции и рассказываем легенды о кочевых и оседлых народах».Одна из легенд – о том, как некоторые кочевые племена носили за собой тяжелый каменный столб, на котором были высечены все их ценности. И на стоянках они вкапывали столб в землю, это был их центр Вселенной.«Ребята это берут легко: наши игры со вкапыванием столбов, с написанием нравственных качеств своими словами, с установлением собственного духовного центра мира. Это позволяет осваивать на самом простом языке глубокую философскую архитектонику.И так мы каждый год переходим с кочевого времени на оседлое и обратно».Реальность как искусствоТивиша со своими ребятами и соратниками словно погружается в толщу времен, устраивая феерии и представления прямо в декорациях самой природы. Реальность, обыденность как искусство – стоит лишь ребенку дать в руки позолоченную рамку и своими руками сотворить натюрморт, пейзаж или портрет. А еще в ее арсенале пантомима, пальчиковый театр, театр ладони, театр кукол, театр овощей, театр цветов, театр света, театр старых вещей.«Все больше вокруг предметов одинаковых, свежештампованных, лишенных биографии, – замечает автор. – Но ребенок должен расти среди вещей, которые старше его. Ему нужны не только взрослые люди, но и вещи вокруг должны быть старше его.А у предметов сейчас короткая жизнь. Взрослые в угоду современным предметам не сохраняют в доме старые. Исчезает понятие реликвий, семейной реликвии. А семейная реликвия может лежать вроде бы вовсе не у дел, не двигаться, покрываться пылью, но она дает какую-то стабильность, спокойствие, укорененность».«Для меня предмет, история предмета, его душа – своего рода главная вещь в жизни.Я всегда еду на занятие с несколькими чемоданами декораций и никогда не ленюсь этого делать. Тактильный голод по неповторимому, эксклюзивному предмету у детей из благополучных семей сегодня такой же, как у детей детдомовских».«…На занятия я специально прихожу в чем-то не совсем обычном, с какой-нибудь атрибутикой. Вот сегодня я нашла кофту с кусочками оленьего меха. И еще просто отдельные кусочки меха. Вот заячья лапка. Обычно, когда ребенок с тобой разговаривает, он пяточки обязательно трогает. Кстати, по тому, будет ли ребенок трогать этот мех или нет, можно определить, насколько с ним дома внимательны и ласковы. Ребенок, с которым грубо обращаются дома, боится всего и никогда никого не погладит и не потрогает. Для этого тебе придется самому стать чем-то игровым, хотя бы коровой, чтобы ребенок мог тебя водить, куда нужно по замыслу».Татьяна Викторовна часто называла себя переводчиком с детского на взрослый. И вправду, она словно выныривала из неких невидимых бездонных глубин, пересказывая на обычном языке открывшиеся ей истины.Жизнь как искусство, театрализация самого обыденного – в этом Ти Ви схожа со знаменитым французским психотерапевтом Морено – автором многих театральных психотехник, который называл фильмы, спектакли, сериалы лишь консервами культуры, признавая звание подлинного искусства лишь за стихийно, интуитивно рождающимся действом его пациентов-актеров.Когда душа сбыласьО Ти Ви многие писали, в том числе Леонид Жуховицкий, Евгений Богат, стремясь разгадать суть этой женщины-праздника, в одночасье оставившей научную карьеру ради детей, ради строительства их общего мира, их общей нажитости.«Мы – те, кто живет с детьми, – очень небольшая группа людей, которой достается невероятная роскошь жизни, где можно обойтись без душевной неряшливости, ощутить, что душа твоя сбылась». Говоря о тех, «кто живет с детьми», она имеет в виду не официальных лиц – родителей, педагогов, а тех особо призванных к этому делу энтузиастов, еще прошлого века, которых и впрямь становится меньше. Оскудевает родительская любовь и в семьях неблагополучных, и среднего достатка, и в семьях со сверхдоходами, где от детей попросту откупаются шикарными вещами и подарками.«Взрослые втащили в дом законы социальности, и это повсеместно: дома ребенка тренируют по законам школы, смотрят на него глазами учителя или потенциального работодателя. Неродными глазами».Повторяя мысль академика Лихачева, что цивилизация и культура далеко не синонимы, Бабушкина называет круг созвучных ей людей «партизанским образом культуры» в лоне нынешней электронной, цифровой цивилизации. Помню, ее нашествие, цивилизации этой, предвидел еще в середине ХХ века журналист и бард Виктор Черняк, сочинивший об этом песенку:…Даже мой сюртук залатанныйИ неновые штаныНа язык науки атомнойБудут переведены.Эра математики – а знаешь,так молчи.Последние романтики передают ключи.Так вот эта книга, наверное, один из таких ключей. Очень действенный. В ней вы найдете, почему фотографии нужно делать черно-белыми, а не цветными, и хранить их в альбомах, а не в компьютере. Почему так важно уметь писать настоящие письма, не только электронные. И что вообще приготовленная мамой еда может быть посланием, письмом для папы и детей.Экономика подарковЕй же принадлежит разработка целой подарковой культуры как древнейшей – ведь вся цивилизация возникла как экономика даров соседним племенам, и лишь после дары были заменены безликими эквивалентами – монетами.У Тивиши и ее ребят и тут размах масштабный: для друзей с севера соорудили клубничное дерево, объясняя им, что именно так растет на юге клубника – и все тут же поверили и стали есть, пока кто-то не обнаружил ниточку, привязанную к стволу.А к визиту в детский дом друзья отнеслись особо трепетно: нашли маленький саженец абрикосового дерева, кто-то колдовал над ним за две недели до отъезда, вручили его при встрече, а вернувшись домой, в январе уже, получили телеграмму, что деревце зацвело и все к ним теперь ходят на него смотреть.Самой же Тивише детдомовские дети однажды подарили собственноручно сплетенную из обваренной крапивы рубашку без рукавов: «Чтобы было куда ваши крылья вдеть»….В ее клубах начиная с подросткового «ЭТО» (Эстетика. Творчество. Общение) никогда не было ни уставов, ни форм различия – только гимн «Закон любви – теплообмен». А еще букет полевых цветов, означающий: «Я тут! Я свой». И теперь, когда Ти Ви не стало, эта пестрая, непричесанная книга – что-то вроде такого букета всем нам. Заройтесь в ее страницы, как в соцветия, и уже от одного этого вдруг почувствуете себя неимоверно, необъяснимо счастливыми.