Перевод с птичьего. Рождественская история. Грац

Из каждого путешествия наш постоянный автор Наталья Савельева привозит не только памятные сувениры, но и эссе, стихи или сказку. Недавняя поездка в Австрию, в древний город Грац, так ее вдохновила, что в едином порыве получилось и то, и другое, и третье. Родилась поистине чудесная рождественская история, которую писательнице рассказали… вороны.

Пробыли мы в Грае два полных дня и два вечера. Уезжать совсем не хотелось. Розочка и Софочка остались до Рождества и обещали потом нам рассказать, как пройдёт заседание студии… Литературная птичья студия состоялась 17 декабря на горе Шлоссберг. Расселись во дворе бывших казематов, там, где теперь проходят конерты. Крики ворон: гра, гра… Словно коне-коне Или абза. — Мне важны ритм, скорость, строчки мои то бегут, то играют, то тануют, — объяснила Анетта. Стремим мы полёт наших пти!» — Детская секия собирается завтра! — строго сказала ворона Марта, она была секретарём студии, — И желательно читать свои стихи, а не итировать известные всем песни! — Знаем, знаем! Кто не знает Елену Фролову! — зашумели вороны. -Она больше всех в мире написала стихов и песен о птиах! Она и сама умеет летать! Стемнело. На горе поднялся ветер. Полетели снежинки. Сорокам вдруг вспомнилась маленькая тихая деревня, лежащая теперь под снегом, откуда они улетели почти два месяа назад.

Об авторе:

Наталья Савельева родилась в далеком Якутске. Работала учителем истории в школе, корреспондентом «Учительской газеты», экскурсоводом в Доме-музее Марины Цветаевой, в театре Елены Камбуровой. Занимается краеведением Крыма и Европы. Любит путешествия.

ПЕРЕВОД С ПТИЧЬЕГО

Рождественская история. Грац

В Грац мы приехали вечером. Большим получился тот день! Утром наш поезд прибыл в Вену из Москвы после долгого пути через Вязьму, Смоленск, Оршу, Минск, всю Белоруссию, всю Польшу, часть Чехии и часть Австрии. Мы ехали, любуясь через окно листопадом и первым снегом, вокзалами и пристанционными домиками, ночными огнями, малыми и большими реками.

В Вене мы уже несколько раз были, но каждая встреча так радовала и вдохновляла, что хотелось приезжать туда ещё и ещё. В тот первый день в Австрии мы вновь побывали в «Альбертине» на двух чудесных выставках Рафаэля и Брейгеля, навестили дорогих ушедших людей в усыпальнице Габсбургов, полюбовались собором Святого Стефана, прошли по улице Рингштрассе, которая начинала уже понемногу приобретать рождественский вид.

Потом мы сели в автобус и поехали по горам-по долам на юг Австрии, в город Грац. Горы и холмы сопровождали нас, то приближаясь, то отдаляясь, то теряясь в облаках, то пропадая в сумерках, а потом и вовсе исчезли в заоконной тьме.

И уже в полной темноте мы вышли в незнакомом городе, сияющем огнями. Всё было необычно в тот день. Незнакомые люди улыбались нам. Было видно, что мы издалека — и по нашим растерянным лицам, и по чемодану на колёсиках, и по дорожному рюкзаку. Трамваи тоже казались живыми и радостными — разноцветные, пёстрые, добрые трамваи Граца! В центре Граца трамваи бесплатны. Мы проехали три остановки и вышли.

Вышли и обомлели. Слева возвышалась торжественная церковь, а справа — огромная гора с Часовой башней! К башне вели ступеньки, много ступенек, и каждый пролёт лестницы был ярко освещён. По обе стороны этого грандиозного подъёма стояли обычные жилые дома, люди ужинали, смотрели телевизор, слушали музыку, кто-то закрывал на ночь ставни… А у самой остановки находился маленький фонтан, уже без воды в это осеннее время, и на каменном столбе гордо сидели четыре каменные вороны. Вот это фонтан! Вот это памятник! Чудо какое-то.

На следующее утро мы снова пошли к горе. Много веков возвышается она над городом и называется Шлоссберг. Долгая и трагическая история у горы. Не одну тайну хранит часовая башня.

День был солнечным, ярким, праздничным. Нас сопровождала река с ласковым названием Мур. Бурная, горная, вода её меняла цвет, то казалась серой, то зелёной, то пятнистой… Река шумела и словно хотела что-то рассказать нам. Как жаль, что люди не понимают причудливый язык рек!

Мы постояли на мосту, посмотрели на воду и сразу кинули монетки — чтобы непременно сюда вернуться. Грац понравился нам с первой минуты!

Когда мы перешли реку и маленькую дорогу, то снова увидели памятник воронам. Они были освещены солнцем и казались живыми! Они о чём-то беседовали!

Подслушивать, конечно, нехорошо, но город, гора, река были так хороши, так полны тайн и волшебства, что мы невольно замедлили шаг.

Ведь эти вороны слишком многое могут поведать! Вороны живут долго, и памятники тоже. И эти вороны, явно, живые!

Забыла сказать, что я понимаю язык птиц. Началось это давно, ещё в деревне. Там у нас сороки живут. И друг мой Ёж Яблокин научил меня языку птиц и зверей. Мы прекрасно общались с козами и ежами, не говоря уже про собак и кошек. Сороки были первыми птицами, которых я хорошо понимала. Потом в Хельсинки мы познакомились с Сорокой Серафимой. С воронами, правда, близко общаться пока не доводилось…

У фонтана стояли обычные люди, беседовали о своём. По-немецки. А вороны — на каком языке говорят вороны? Но я всё понимала.

— Моя мама, — торжественно произнесла одна, — видела самого императора Франца Иосифа! Здесь, у горы!

— А моя бабушка — самого Наполеона! Едва жива осталась!

— А в нашем роду хранится памятная книга! — воскликнула третья. — Там записаны легенды ещё той поры, когда город назывался не Град, а Градец!

— А у нас предки южные, — тихо сказала четвёртая, — из Италии, из Триеста. Недаром я сижу на южной стороне фонтана!

Тут мы заметили, что вороны сидят по разным сторонам света!

— Скорее бы нас сменили наши подруги! — закричали сразу три вороны. — Так хочется полетать! Дивная погода! Пусть теперь другие тут посидят, а мы порезвимся!

По лестнице мы подниматься не стали — не одолеть нам тогда было 260 ступенек. И сама гора — 475 метров! С завистью посмотрев, как смельчаки идут пешком, мы поспешили к лифту.

Лифт поднял нас через бывшие штольни и казематы на самый верх, к Часовой башне. Яркий солнечный свет слепил глаза. В кафе пили кофе. Смеялись дети. Внизу бежала река, шли прохожие, ехали велосипедисты. Грац — город велосипедный. Черепичные крыши придавали городу неповторимый уют.

И везде, всюду носились вороны!

И что-то накрапывало сверху.

Потом появилась радуга. Поднялся ветер. Со всех сторон полетели листья, тысячи листьев! Все дорожки и трава, и крыши, и ступеньки — всё засыпало листьями! Мы сели на скамеечку и замерли. Нечасто приходится видеть подобную красоту!

Вороны кружили, носились друг за другом, играли, кувыркались в воздухе! Потом три из них приземлились на тропинку недалеко от нас. Мы кинули им хлебные крошки.

А потом я снова услышала: «Анетта, так мама твоя видела императора? А Сиси тоже видела?»

— Нет, её тогда не было. Элизабет редко сопровождала мужа. Он был со своими министрами. Они занимались устройством фуникулёра…

— Но Сиси приезжала одна, точнее, со своими помощницами. Они поднимались на нашу гору. Ведь наша императрица каждый день ходила по горам, скакала на лошадях, плавала… — была очень спортивной в течение всей жизни! А какая красавица! Первая красавица Европы!

— Это мы знаем, слышали! — закричали все вороны (прилетели ещё три). — Какие волосы у неё были! Какая талия! А как она любила музыку и поэзию!

— И сладкое, — добавила ворона Сильвия. — Особенно мороженое и пирожные. И конфеты из лепестков фиалок!

— Да-да, и её любимое печенье пекли у нас в Граце! — снова закричали все хором. — Кто не знает знаменитую пекарню-кондитерскую императорского двора!

Неожиданно чёрные тучи, что с утра были на далёком горизонте, приблизились к горе и полил дождь. Мы побежали в сувенирный магазин и пережидали там. Когда выглянули на улицу (точнее, на полянку!), то не увидели почти ничего. Город скрылся за пеленой дождя. Только высокие современные дома и река угадывались по контурам.

Вниз мы спускались на фуникулёре, сделанном при императоре Франце Иосифе. Как удобно! И как красиво!

Мостовая была мокрая от дождя. Прошёл красный трамвай, мигнул огонёчками. Река шумела, жёлтые листья летели. Мы шли по улице Франца Иосифа. Я подняла голову и увидела в окне… императора. Уж не сон ли это? Император? В обычном доме? В XXI веке?..

Мы не говорим по-немецки. Я показала жестами на табличку с названием улицы: «Это Вы? Франц Иосиф?!» И он улыбнулся и кивнул в ответ!

И это было с нами 29 октября 2017 года!

Всё было чудом. И утреннее солнце, и капельки дождя, и огромная радуга, и чёрные тучи вдали, и ветер, и ливень! И вот перед нами император!

Вороны сопровождали нас. Ой, они читают стихи!

Кричали вороны: «Грац, грац…»

Над городом сонным Грац, Грац…

Крутился, кружился вороний грай.

И люди думали: Грац — рай.

Шумели акации, Лев молчал.

У каждого города есть река.

Река — непременно — издалека

Течёт и течёт века.

У каждой реки причал.

А площади там назывались плац,

А улицы — штрассе. «Град, Грац», —

Кричали вороны, и был их гвалт

Как цокот копыт — парад.

А Лев молчал, и знамя хранил,

И память мешала ему уснуть.

Он помнил военных кибиток путь,

Помнил убитых, ряды могил…

Суровым и горестным Лев тот был.

Лев! Мы видели льва на горе! Памятник! Лев со знаменем! Что это, о ком это?

Стихи продолжались.

Звучал, звучал колокольный звон,

Он был словно дальний и ближний зов

К добру и свету. Печальный звон.

И весть о счастье со всех сторон.

Одновременно — со всех сторон,

Печаль и радость — со всех сторон.

А на горе полёты ворон, игры ворон, танцы ворон…

Над говорливой и быстрой рекой

Шум и покой.

Мы перевели дух.

…На улице никого не было. Снова прошёл трамвай. Думая о неожиданной встрече с императором, дошли до фонтанчика. Вороны сидели на месте! Всё те же. Кто же летал над горой? Кому мы кидали крошки? Кто рассказывал истории?..

А льва мы видели на горе. На самом верху. Героический лев — ЛЕВ! Он охранял поверженное знамя. Он был суров и горд. Он смотрел, не идёт ли вражеское войско.

Мы дошли до рыбного бистро, сели за столик. Дверь во внутренний двор была приоткрыта. И я услышала: «Ты не находишь, Эрна, что эта пара русских довольно-таки странная? Гуляют в такой дождь! Что-то записывают! Едят мало! Носят с собой хлеб! Очень странные!»

— Что ты, Эмма, сестра, это очень даже обычные русские! Русские всегда всем интересуются! И у них довольно часто мало денег!

— И так долго стояли около Льва! Фотографировали! Обошли со всех сторон! Потом сидели рядом на скамеечке… А не заметили, что о нём можно прочитать на стенде у стены! Правда, там по-английски и по-немецки!

— Лев настолько знаменит, — проворчала третья ворона по имени Марта, — о нём можно прочитать и в Интернете! У них с собой телефоны!

О, точно! Сейчас прочтём: «Памятник последнему воину».

И мы узнали о том, как в 1809 году австрийские солдаты защищали гору от Наполеона. Французских солдат было намного больше. Много австрийцев погибло, но крепость Шлоссберг не сдавалась. Наполеон, по легенде, заключил соглашение — он не разорит Вену, если крепость будет разрушена. Горожане Граца, спасая Вену, согласились. Но выкупили Часовую башню и колокольню! И они сохранились на века, и до Наполеона стояли века… Часы на башне бьют с 1712 года. Колокольня построена в 1588 году!

А лев — не просто лев. Он в память о герое — майоре Франце Хакхере. Он руководил обороной крепости. Портретов героя не сохранилось, и в память о нём сделали памятник со львом. Крепость пришлось сдать, сложить оружие — чтобы спасти столицу Вену. И знамя было опущено.

… А люди думали, это ад

— Такие бои на такой горе!

Наполеоновский строй солдат

Против австрийских…

Ставим тире

Между боями и тишиной,

Между отчаяньем в темноте…

Радуги были перед войной,

Грозы гремели над той горой,

Словно предвестники грозы те

Подвига смертного — гром, гроб…

Памяти вечной — рык, лев…

Львиный, огромный зов, зев

И от испуга горб.

Знамя лежит на земле, на горе.

Знамя поверженных — смертный путь.

Горе всем, горе на той горе,

Смертная оторопь, жуть.

Знамя — навечно в веденьи Льва.

Знамя над городом Грац, Грац…

Вечная слава, память, молва,

Вечные небо, земля, трава…

Сколько их — штрассе, один — плац.

Там на горе.

Надо же, вороны в Граце пишут стихи! Поистине город сказочный…

— Лев очень мужественный, — сказала Анетта. — Молчаливый. Но я знаю, что ночами ему бывает страшно. Он смотрит вдаль, словно ожидает врага. Как тогда, в наполеоновское время. А ведь враги часто являются с неба! В последнюю войну Грац бомбили.

— Анетта, как не хочется никакой войны больше! Как хочется радости и праздника! Как мы будем готовиться к Рождеству?

— Нарядим ёлку! На горе есть хорошее место с дивной ёлочкой! Сделаем игрушки. И мне их обязательно подарят знакомые дети!

Это Эрна. У неё много знакомых детей — Инна, Софи, Максим, Гизелла…

— А у меня есть знакомый кондитер! — это Эмма.

— Будем кружиться над горой, водить хороводы, танцевать, лакомиться! — это Роза и Софи.

Роза и Софи — новые вороны в Граце… Недавно прилетели. Откуда?

Странные какие-то эти новые вороны. Молчаливые, испуганные… Летали над горой, кружили, потом к местным воронам подсели. И говор у них странный!

Ой, да вороны ли — это вообще?!

— Они не вороны! — ответила на немой вопрос мудрая старая ворона Матильда. — Это СОРОКИ!

— Точно сороки! Точно! — загалдели все хором. — Как мы сразу не поняли?!

— Они сороки! — закричали все.

Роза и Софи помолчали от робости, а потом начали рассказывать о себе.

Те, кто читал мою сказку про Ежа Яблокина, надеюсь, догадались, что это… Розочка и Софочка — сороки из деревни Липское!

Розочка и Софочка давно скучали в деревне. Из года в год — казалось им — там ничего не происходит. Правда, недавно побывал в деревне Леший, потом появилась Медведица Маша… Но это всё не то, не то! Им хотелось на юг, в Крым. Вот Ёж Яблокин побывал и в Судаке, и в Москве, а они чем хуже?

Они задумали побег, то есть полёт. Проследили, как полетели над деревней журавли, да и пристроились к ним. Но журавли не смогли принять их, они летели строго, клином, и сороки просто пытались успеть за ними. Конечно, они быстро отстали, но возвращаться в деревню не хотелось.

Тогда они полетели следом за гусями. Гуси двигались медленнее, часто делали остановки, и вот, вместе с ними, Розочка и Софочка прилетели в Австрию вместо Крыма. Но им так понравился город Грац, что они надумали немного тут погостить. Так и оказались на горе Шлоссберг.

Сорок нигде не было, кругом летали и сидели вороны. И они решили познакомиться с воронами, что же тут такого? И имена себе придумали немного другие, на австрийский манер. Ну, собственно, вот и всё.

— Вот дела! — воскликнули хором вороны. — Нечасто бывает такое. И вы тоже из России, значит, как та пара туристов. Что-то многие потянулись к нам в Австрию! Чем она так привлекает, интересно?

— Да мы-то… случайно, — замялись Розочка и Софочка, — мы… по дороге… в Крым… Но тут так интересно, красиво, тепло! Поживём тут немного. Хорошо у вас!

— Пожалуйста, пожалуйста! — снова хором закричали все вороны. — Мы гостям всегда рады! И дружба народов! И Австрия чудесна, всё верно! И расскажете нам про вашу деревню, нам очень интересно!

…А мы пришли на гору уже в темноте. Часы пробили шесть вечера. В городе зажглись огни, и нам казалось всё сказочным, необыкновенным — и свет окошек и фонарей, и стеклянный мост на реке Мур, и часы, и церкви, и колокольный звон со всех сторон! Старая акация поприветствовала нас как добрых знакомых, хотя познакомились мы только позавчера. Потом подошли ко Льву.

Лев молчал и смотрел вдаль. Колокольный звон заглушал все городские звуки. Акация шумела. Грац жил неспешной мирной жизнью, и жители его никуда не спешили и были добры и красивы. Прекрасным, волшебным был город!

Есть на свете такие места, которые сразу становятся родными. Так было у меня в Латвии, в Юрмале. Так случилось и тут, в Граце.

Вот такой удивительный город…

— А кто вас научил хорошо писать стихи? — спросила любознательная Софочка-Софи. — Я так совсем не умею!

— О, — ответила ворона Берта. — У нас на горе своя литературная студия! Первая птичья студия! На горе! Первая Грацская!

— Туда и сорокам можно? — обрадовалась Розочка. — А что? Нет ничего невозможного! И птичий язык универсален… Иногда, кстати, птичий язык понимают и люди!

— Когда же собирается студия? — Софочке хотелось скорее попасть туда.

— В середине декабря. Будем сочинять стихи к Рождеству!

Пробыли мы в Граце два полных дня и два вечера. Уезжать совсем не хотелось. Розочка и Софочка остались до Рождества и обещали потом нам рассказать, как пройдёт заседание студии…

Литературная птичья студия состоялась 17 декабря на горе Шлоссберг. Расселись во дворе бывших казематов, там, где теперь проходят концерты.

Первой читала свои стихи Анетта. Она была молодая и очень бойкая ворона.

Там наверху, на горе

Крики ворон: грац, грац…

Словно тире-тире,

Словно конец-конец

Или абзац.

Снова тире-тире,

Красная вновь строка.

Там наверху на горе,

Там внизу, где река…

Бурная речка Мур,

Лёгкий стеклянный мост.

Листопадный помост.

Белокрылый Амур.

Белоснежные львы

Древние сны хранят…

Листопадный парад.

Всё — поверх головы.

Всех пришедших голов!

Всех поднявшихся вверх!

Радость — волнами смех —

Безутешных утех

Неудачный улов…

— Мне важны ритм, скорость, строчки мои то бегут, то играют, то танцуют, — объяснила Анетта.

— Но, милая Анетта, так можно потерять смысл, так можно вместо стихотворения сделать скороговорку, частушку! — ответила ей Берта.

— Есть такие сочинители, — вставила замечание Эмма, — у них форма важнее содержания! Смысл надо самим искать, если он вообще есть!

Эмма несколько лет жила во дворе университета и кое-что понимала в настоящих стихах.

— А я люблю вспоминать, анализировать, — продолжила мудрая Матильда.

Горы бывали выше,

Где только не были мы!

И черепичные крыши

Выступали из тьмы.

Видели очень много,

Видели далеко.

Наши пути-дороги

Нам не давались легко…

А я люблю торжественные стихи, — объявила Эрна. — Вот примерно такие:

Всё воронам нипочём!

Жизнь вольна и бьёт ключом!

И покоя мы не знаем,

Днём и ночью всё летаем!

— Это не совсем стихи, — начала анализировать Берта. Но тут откуда-то вылетел маленький воронёнок и закричал:

«Всё выше, выше и выше

Стремим мы полёт наших птиц!»

— Вот на что похожи твои стихи, бабушка! — это был внук Эрны Макс.

Ой, вот ещё воронёнок!

«Я летаю высоко,

Вижу свет из облаков!» — пропел он. Звали его Петер.

Юная смена!

— Детская секция собирается завтра! — строго сказала ворона Марта, она была секретарём студии, — И желательно читать свои стихи, а не цитировать известные всем песни!

— А я пою птичьи песни Елены Фроловой, а вы их и не знаете, наверно!

— Знаем, знаем! Кто не знает Елену Фролову! — зашумели вороны. -Она больше всех в мире написала стихов и песен о птицах! Она и сама умеет летать!

— Правда, о воронах — ничего… Всё больше о голубях! Есть о сером воробье, чижике, лебедях, даже павлинах, а о нас нет… — грустно произнесла ворона Сильвия.

— Ой, а кто сидит на фонтане? — спохватилась Анетта. — Мы ведь все тут! Мальчишки, быстрее туда! Часик посидите, пожалуйста, и мы вас сменим!

Разговор продолжился. Что важнее — смысл или форма? Всегда ли важна точная рифма? Можно ли за неделю написать поэму? Где найти площадку для выступлений?

Словом, настоящая литературная студия.

Розочка и Софочка слушали молча. Стихи у них пока не получались. Нелёгким оказалось это занятие. Но было так интересно! Так познавательно! Так романтично!

Стемнело. На горе поднялся ветер. Полетели снежинки. Сорокам вдруг вспомнилась маленькая тихая деревня, лежащая теперь под снегом, откуда они улетели почти два месяца назад.

На зиму оставались там только четыре человека. Медведи и ежи спали. Козы грустно жевали сено в сарайчике. Одна-единственная собака деревни Нюша Барышникова работала сторожем. Яркие звёзды горели в высоком чёрном небе.

И одна из них была звездой приближающегося Рождества.

Фото автора